В Объятиях Соблазна (СИ) - Троицкая Алеся

Эти слова отрезвили не хуже пощечины. Жар мигом схлынул с щек, сменившись холодной яростью. И впрямь, что это я? Поддаюсь мимолетной слабости, очаровываюсь внешним лоском? Марко всегда останется Марко — лживым, опасным, беспринципным. Даже если по утрам похож на обычного заспанного мужчину.

Пора ставить точку в этой унизительной сцене. Я медленно поднялась, расправила плечи. Внимательно посмотрела Альвизе прямо в глаза — и усмехнулась одними уголками губ. Гадай теперь, что у меня на уме, мерзавец!

Девушки смотрели на нас во все глаза, переводя взгляд с меня на Марко. Кажется, они впервые видели подобное противостояние. Даже Лаура напряглась, подалась вперед с хищным любопытством. Ну уж нет! Больше вы ничего не дождетесь, стервятницы.

— Не сомневайтесь, месье, — процедила я с преувеличенной любезностью. Голос мой сочился сарказмом, отражая его же интонации. — Я произведу впечатление. Хорошего дня!

С этими словами я круто развернулась и покинула кухню. Платье зашуршало, туфли зацокали по каменному полу. Уже в дверях до меня донесся раскатистый смешок Марко. Что ж, смейся, смейся. Посмотрим, кто будет смеяться последним.

Поднимаясь по лестнице, я крепко стискивала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Дура! Какая же дура! Поддалась мимолетной слабости, на миг увидела в нем человека. Мужчину, а не монстра. Но монстры умеют скрывать свою истинную сущность — и Марко это не раз доказывал.

Остаток дня прошел в напряженной подготовке. Ханна скручивала мои волосы в замысловатую прическу, утыкая шпильками. Я морщилась от боли, но терпела. После зашнуровала корсет так, что дышать стало трудно.

Ребра ныли, талия казалась осиной. Шелк неприятно холодил кожу, швы впивались в тело. Платье облекло меня подобно доспеху — тяжелое, расшитое жемчугом и самоцветами. Маска легла на лицо словно вторая кожа, защекотала ресницы лебяжьим пухом. Глядя на свое отражение в зеркале, я с трудом узнавала прежнюю Элизабет. На меня смотрела хищная птица, готовая к бою.

Когда стемнело, и палаццо погрузилось в гомон сборов, за мной заехала карета от дожа. Закутавшись в плащ, я выскользнула из дома, стараясь не привлекать к себе внимания. Ночной воздух остудил горящие щеки, забрался под одежду, заставил поежиться. Камни мостовой холодили ступни сквозь тонкие туфельки.

Карета неслась по узким улочкам, подпрыгивая на ухабах. Я сжимала в руках веер, до боли стискивала пальцами резную ручку. Где-то вдалеке гремела музыка, слышались взрывы ракетниц. В небе распускались диковинные цветы фейерверков, озаряли черепичные крыши. Венеция готовилась к балу-маскараду в честь помолвки дочери дожа.

А я неслась навстречу своей судьбе, трепеща от волнения и страха. Щеки пылали, ладони взмокли, дыхание то и дело сбивалось. Я не знала, что ждет меня впереди. Но твердо знала одно — нынешний вечер навсегда изменит мою жизнь

Глава 18

Элизабет

Дворец дожей сверкал и переливался всеми огнями, словно гигантская шкатулка с драгоценностями. Карнавальная ночь была в самом разгаре. Толпы гостей в пестрых костюмах и причудливых масках уже заполонили парадную лестницу, галереи и анфилады залов.

Серебристый звон колокольчиков, хохот, обрывки музыки и невнятных разговоров сплетались в сумасшедшую какофонию, от которой кружилась голова. Едва ступив на мраморные ступени, я почувствовала, как меня подхватывает и несет эта волна безудержного, необузданного веселья.

Лакеи у дверей почтительно склонились, пропуская меня внутрь. На миг я оторопела от размаха и роскоши представшего зрелища. Все сверкало золотом, серебром, разноцветными огнями. Барочная лепнина, цветочные гирлянды, отовсюду струился чарующий аромат духов и разгоряченных тел.

Первым делом я постаралась затеряться в толпе, слиться с пестрым людским морем. К счастью, мой скромный наряд и маска вполне этому способствовали. Подхватив с подноса бокал игристого вина, я обошла по кругу главный зал, старательно избегая танцующих.

Краем глаза я то и дело выхватывала знакомые лица. Вот Лаура, увитая лентами и бусами, увлеченно флиртует сразу с двумя кавалерами в черных полумасках. А там, кажется, мелькнул профиль Карлотты — сегодня она похожа на экзотическую птицу в своем ярко-алом наряде.

Через толпу я пробиралась к галерее, чтобы оттуда получше рассмотреть зал. И тут мой взгляд выхватил знакомый силуэт. Олимпия, затянутая в черное бархатное платье, украшенное алыми рубинами, плыла в танце с господином в золотистом камзоле. Ее пышная грудь, втиснутая в корсет, готова была вот-вот вывалиться из декольте. Неужели она тоже здесь, на балу?

Поодаль я заметила и других знакомцев с того памятного приема в борделе. Графиня Вендичи обмахивалась веером в перьях, зорко выискивая кого-то в толпе. Рядом с ней вертелся Лоренцо Альдовити, блистая перстнями и сверкая глазами из-под маски. А у дальней колонны маячил сутулый силуэт Пьетро Фоскари. Все они были здесь — эти лощеные аристократы, которых Марко созывал, чтобы представить меня как новую хозяйку.

От одного воспоминания о том вечере щеки вспыхнули. Тогда я впервые дала отпор этой надменной своре, показала характер. Но вдруг сейчас кто-то из них признает меня? Узнает дерзкую англичанку, посмевшую читать им нотации? Сердце колотилось как бешеное. Я судорожно обмахивалась веером, пряча пылающее лицо за кружевом маски.

Музыка сменилась чувственным танго. Я невольно вздрогнула, заметив в толпе танцующих знакомый разворот плеч, резкий взмах смоляных волос. Вот и он, легок на помине! Мое сердце зачастило, во рту пересохло. Инстинктивным жестом я поднесла к губам бокал, пытаясь скрыть волнение.

Лихорадочно размышляя, как поступить, я не заметила, как ко мне приблизился некий господин в золоченой баутте*. Лишь когда он поклонился и снял маску, я с изумлением узнала в нем дожа Джованни Корнера — его породистое лицо с орлиным носом, тонкими губами и пронзительными темными глазами не раз доводилось видеть на официальных портретах.

Несмотря на почтенный возраст, дож держался прямо и величественно. Его худощавую фигуру облекал расшитый золотом алый бархатный камзол с пышными рукавами. Тонкое кружево манжет и воротника-фреза оттеняло смуглую кожу. Узкие панталоны и туфли с пряжками подчеркивали стройность ног. На груди сиял массивный золотой крест — символ власти и веры.

Убеленные сединой волосы дожа были коротко подстрижены, а бородка клинышком тщательно ухожена. Но цепкий, умный взгляд выдавал железный характер и несгибаемую волю этого человека, сумевшего достичь вершин власти.

— Позвольте пригласить вас на танец, очаровательная незнакомка! — галантно произнес он, протягивая сухощавую руку с длинными пальцами. На мизинце блеснул массивный перстень-печатка с гербом Корнеров.

От пристального, оценивающего взгляда дожа мне стало не по себе. Захотелось немедленно сбежать, раствориться в толпе, укрыться от этого пронизывающего внимания. Взгляд Джованни Корнера прожигал насквозь, словно стремясь проникнуть в самые потаенные мысли.

Но я понимала — это невозможно. Дож ясно дал понять, что желает общества именно английской розы, как окрестил меня Марко. Моя скромная маска и неброское платье не укрылись от его прозорливого взора. Отказать ему — значит, нанести страшную обиду, навлечь немилость, разрушить все планы.

Сердце бешено стучало, мысли разбегались. Дож выжидающе смотрел на меня, и уголки его губ подрагивали в легкой усмешке.

«Соберись, тряпка!» — мысленно одернула я себя. Вот он, мой шанс переломить судьбу! Скрепя сердце я присела в реверансе и вложила похолодевшую руку в твердую ладонь дожа. В конце концов, это всего лишь танец. Я выдержу это испытание.

Выпрямившись, я послала Джованни Корнеру ослепительную улыбку.

— Почту за честь, ваша светлость, — проворковала я, стрельнув глазами из-под ресниц. Внутри все сжималось от страха и смятения чувств, но я усилием воли подавила эти эмоции. Сейчас я — прекрасная и загадочная незнакомка. Роковая женщина, способная пленить и очаровать мужчину. По крайней мере, на один вечер мне нужно стать ею.