Старая халупа показалась среди деревьев всего после десяти минут езды, но они казались вечностью. Забыв о боли, мужчина бежал, как когда-то. Быстро, как будто еще пару месяцев назад не был привязан к инвалидной коляске. Не было ничего кроме дикого страха.
— Она внутри… — произнес охранник, встречая Максима у входа.
— Поезжай к Давиду и готовь людей. — произнес на автомате.
Резко открыл дверь и замер на месте. София лежала на старой кровати, свернутая в клубок. На лице застыла гримаса боли, но девочка была без сознания. Лицо и руки, держащиеся за живот в крови и даже не возможно разобрать, где ее, а где нет.
Максим в минуту оказался возле нее и, как легкое перышко, поднял на руки, слыша сдавленный стон боли.
— Тише… Тише, моя маленькая… — прошептал он, целуя девочку в висок. — Все будет хорошо, я тебе обещаю.
— Максим… — еле слышно простонала она, всем телом прижимаясь к мужчине. — Ребенок… с ним что-то не так…
София
Едкий запах лекарств вызывал тошноту, а сильная головная боль, не давала возможности открыть глаза. Болело все: начиная от рук, заканчивая пальцами на ногах. Кости выкручивало, будто все они были сломаны. Но не это заставило панически открыть глаза. Ребенок! Я не чувствовала его! Ни боли, ни присутствия.
— Максим! — прохрипела я, резко открывая глаза и пытаясь сесть, но меня быстро остановили.
— Ч-ш-ш-ш… — тихий шепот на ухо заставляет меня расслабленно лечь назад, но не успокоиться. — Все хорошо, милая…
Ощутила горячий поцелуй на лбу и облегченно прикрыла глаза, не имея возможности бороться с поглощающим сном. На этот раз он не был таким страшным и болезненным. Максим рядом…
Второй раз я проснулась уже не ощущая боли в теле. Голова показалась, на удивление, «трезвой», но тревога присутствовала. Вдруг это все был сон, и Максим — лишь плод воображения. Я медленно открыла тяжелые веки, видя перед собой белый потолок. Глаза медленно двигались…
Капельницы…
Бинты на руках…
Белые простыни…
Едкий запах лекарств…
— София? — послышался родной голос где-то сбоку.
Руку накрыла большая горячая ладонь и одинокая слеза сорвалась с глаз. Глупо было держать эмоции в себе, ведь теперь я точно знала — это все не сон.
Максим
— Где он? — спросил мужчина, не скрывая ненависти в голосе, зайдя вглубь подвала собственного дома.
Внутри стояло около десяти мужчин, что были перепачканы кровью. Да, Быков зря думал, что сильнее Романовского… Убьет. Медленно и жестоко.
— Внутри. — произнес кто-то, передавая в руку Максима черный пистолет.
В комнате горел приглушенный свет, открывая вид лишь на почти бессознательное тело мужчины посредине помещения. Все было до боли банально. Привязанный к креслу с опустившейся безвольно головой, он не вызывал ничего кроме ненависти. Подонок перешел все границы и если бы это было покушение на жизнь Максим, то можно было бы забыть, но… За Софию и ребенка он не сможет ничего забыть!
Максим помнил, как она стонала и плакала от боли, пока он вез ее в больницу. Как восемнадцать часов подряд стоял под дверьми операционной и просил лишь одного.
«С девушкой и ребенком все в порядке. Угрозы их жизням больше нет» — эти слова врача вновь возвратили мужчину к жизни, заставляя полностью пересмотреть ее.
Как только ее состояние стабилизировалось после трех суток проведенных без сознания, Максим уехал, чтобы закончить последнее дело. Перед тем, как они начнут новую жизнь…
— Ты… — простонал Быков, сплевывая на пол кровь. — Выиграл, на этот раз…
— Следующего раза для тебя уже не будет.
Сказал Максим, после чего небольшую комнату разразил громкий звук выстрела. Вот и все…
София
— Я уже думала, что больше не увижу тебя… — слабо улыбнулась, поглаживая Максима по щеке перебинтованной рукой. — Что же будет дальше, Максим?
Он смотрел без боли и страха в глазах. С присущей ему уверенностью и любовью. Ребенок жив и это радовало больше всего. Все остальное мы сумеем преодолеть… Вместе!
— Мы улетим отсюда, родная. — слабо улыбнулся. — Я купил дом на островах. Больше ничего не будет угрожать вам. — произнес он, поглаживая рукой живот. — Как только тебе и малышке станет лучше, мы улетим. Навсегда…
— У нас будет девочка, Максим… — не сдерживая слез, произнесла я. — Как ты и хотел…
