Последняя игра чернокнижника (СИ) - Орлова Тальяна

— Точно? — он чуть нахмурился.

— Точно, — я сказала совершенно честно.

Он явно задумался:

— Ну, в этом ты вряд ли врешь. Если бы ты была из нашей породы, то из библиотеки вначале не смогла бы даже выбраться, думать бы ни о чем не могла, кроме как глотать все больше и больше текстов. Резерв годами может быть нетронутым, но когда он открывается, то противостоять этому невозможно.

— Это значит, что я не чернокнижница? — уточнила с надеждой. Как-то мне очень не хотелось принадлежать именно к черным магам, если есть выбор.

— Богиня знает, что это значит, — произнесено было так, словно он выругался.

Ринс снова ушел в себя, но мне явно было недостаточно:

— Теперь ваша очередь откровенничать, айх!

— Опять моя? — он будто изумился.

— Ну да. Вы признание, я признание. Я только что призналась. Теперь мне хочется узнать о ритуале…

Он перебил устало:

— Не сейчас. Кажется, мне все-таки нужно поспать. Или дай мне на все согласную девственницу, или оставь в покое, пока я не восстановлюсь.

— Поспите, конечно, — мгновенно выбрала я. — Спокойного дня!

Не знаю, смеялся он или нет, когда я уносила ноги из его спальни, или сразу отключился.

Глава 20

До конца свободного дня было еще предостаточно времени, и я собиралась провести его с пользой. Пропажу магической книги Ринс не заметил, но это ненадолго — оклемается, осмотрится и… придется мне снова сыпать чистосердечными признаниями. Возможно, даже с плачевными последствиями. Следовательно, украденное лучше незаметно вернуть, хоть и очень жаль.

Вот только до этого момента надо успеть что-то прочитать, а может, и выписать для себя несколько заклинаний, если не удастся их запомнить. Убедившись, что за мной никто не идет, я долго гуляла вдоль реки и лишь после свернула к роще. Нужное дерево обнаружила сразу. Но книги на месте не оказалось. Я перерыла руками землю, вскочила и осмотрелась, уже засомневавшись в правильности места и начиная впадать в панику.

Книгу мог найти кто угодно, но неизвестно, смогут ли тогда доказать мою причастность. От этого «кто угодно» и зависит. Вот и думай теперь, каким боком история повернется.

Вернувшись в свою комнату, я еще долго переживала и металась. Но затем вспомнила о своей задаче и взяла листы, чтобы описать произошедшее. Однако теперь боялась и этого — а если Ринс сумеет прочитать мой язык, пусть частично, так же, как я читаю их? Откровенничать письменно расхотелось. Вместо этого я просто обмусоливала в голове произошедшее. И когда дошла до момента, как оказалась в шкафу, неожиданно легко вспомнила заклинание. Тут же смогла и написать его на листе знаками. Но сразу разорвала на мелкие кусочки, тем не менее радуясь какому-то фантастическому проявлению своей памяти. Для проверки повторила вслух, заметив, как мои руки замерцали, исчезая в пространстве, потом меня дернуло влево всего на шаг, где я снова смогла разглядеть свои ладони.

Итак, пора не только трястись, но и провести инвентаризацию своего арсенала. У меня есть защитная граница, которая включается в случае серьезной опасности и при общении с Ринсом. Есть сизый дымок, мой явный помощник, но не поддающийся контролю и просьбам. Он приходил на выручку, но мог и подставить — как в случае, когда Скиран и Арла были свидетелями. Я попыталась вызывать дымок прямо сейчас, кашляла и тужилась, но так ничего и не добилась. Мои проклятия — черные. У меня нет голода чернокнижника, обычные книги никакой силы во мне не пробуждают. И последнее — я владею белым заклинанием, делающим мое тело невидимым и уносящим «домой». Я скривилась, оглядываясь. То есть я окажусь в этой же комнате, что не слишком далеко и вряд ли может считаться спасением. И если меня обвинят в краже магической книги, то я смогу посмешить Ринса дергаными телепортациями в радиусе метра.

Выбора было два: попытаться сбежать или договориться — сделать вид, что рассказ айха меня разжалобил и снизил уровень моей неприязни. Дескать, я издевательства над семьей Нами и даже полет с крыши почти простила, раз ему в жизни больше моего досталось. И почему-то легко верилось, что сбежать не получится. Ринс не зря об этом упомянул предельно спокойно. Но для второго варианта у меня может оказаться недостаточно душевных сил.

В коридоре раздались крики, будто бы там шла ссора, но магический фон провоцирует людей на агрессию. Однако я подорвалась с места, расслышав среди шума голос Китти. Когда вылетела в коридор, застала, как одна из наложниц тащит ее за волосы, а две других кричат:

— Где комната этой суки? Ты же ее подружка!

Вполне возможно, Китти уже бы им ответила, но ей не давали возможности даже сообразить, что происходит. А эти женщины хотели возмездия, любого успокоения своих взвинченных эмоций. Корэллы среди них не было, но если она была ближайшей подругой Арлы, то сейчас скорее всего рыдает и неспособна составить компанию этим идиоткам. В коридор начали выглядывать и другие рабы, но они осторожничали, лишь заинтересованно прислушиваясь к происходящему.

Я подлетела к первой и кулаком ударила в челюсть, затем сразу же пнула под колени. Женщина отпустила Катю и, едва не упав, уставилась на меня глазами обиженного ребенка, как если бы ее вмиг оставила вся ярость.

— Ты… меня… ударила? — прошептала она с большими паузами.

Две ее подруги отступили, пялясь на меня точно такими же глазами. В довершение хлопнуло сразу несколько дверей — это рабы растеряли сразу весь интерес к происходящему и решили побыстрее отстраниться. У наложниц статус привилегированный, даже ссора с одной из них чревата, а уж рукоприкладство… Хотя в нашем случае можно заодно говорить и ногоприкладстве.

Я даже не сразу заметила, что держу руки согнутыми перед грудью, готовая продолжать и отбиваться, если налетят. С трудом заставила себя их опустить. И это будто стало сигналом для взрывной волны — вся троица заголосила вместе. Меня оскорбляли, обвиняли в смерти Арлы, каким-то образом приплели господина, который мне уделяет больше времени, чем им, сулили такие жестокие наказания, что и айх Ринс бы, наверное, восхитился их фантазией. Китти дрожала за моей спиной и всхлипывала, заново превращаясь в рыдающую тряпку.

Перекрикивать их было бессмысленно, потому я просто молчала и ждала, когда проорутся. На меня они не кидались — вероятно, уже отлично понимали, что за мной не заржавеет каждой уделить внимание.

Думать в этом бедламе не получалось, все силы уходили на борьбу с раздражением. Я знала, что меня могут объявить врагом номер один, но не предполагала, что последствия коснутся беззащитной Китти. Честное слово, целую секунду я собиралась их проклясть, но вовремя сумела себя переубедить. Я не знала, каковы могут быть результаты, но вряд ли хотела стать убийцей. Пусть даже речь шла о настолько тупых курицах. И если бы здесь не было подруги, которую не имела права оставить на растерзание, то я определенно переместилась бы заклинанием за дверь и успела закрыть засов. Просто чтобы эту сцену прекратить и спокойно осмыслить.

— Успокойтесь, пожалуйста… — я все еще предпринимала попытки. — Давайте я вам объясню, как было…

Но мои объяснения им не требовались. Одна все же не сдержалась и ударила меня по руке. Сразу заорала, уже от боли, прижимая кисть к груди. Похоже, у нас тут очередной перелом. Прямо вирусное заболевание какое-то. Разумеется, это происшествие вызвало еще более жуткий всплеск неадекватности.

И вдруг я отчетливо расслышала в голове голос, будто айх Ринс стоял прямо за моей спиной и наклонился к уху:

— Екатерина Миронова, бесы тебя дери, мне дадут отдохнуть? Что там у вас опять происходит?

Я застыла. Произнесла вслух, не зная, как иначе реагировать и могу ли оставить вопрос без ответа:

— Я… айх… я…

После этого обращения наложницы наконец-то очнулись и начали озираться. Но господин в коридоре появился не сразу, а только через несколько секунд. Причем сложил руки на груди и оперся плечом о стену — расслабленная поза, не вызывающая никаких подозрений в его слабости. Но было предельно понятно, почему он именно оперся.