Овладей мной (ЛП) - Херд Мишель

— У тебя есть презервативы?

Я качаю головой, и выражение опустошения на его лице почти заставляет меня рассмеяться.

— Я принимаю таблетки.

Он тут же хмурится.

— Зачем? Ты же не живешь половой жизнью.

— Это для регулирования моих месячных. После того как я родила Винсента, у меня начались сбои.

— Господи, — бормочет он, опускаясь на меня сверху.

От ощущения его веса и обнаженного тела, прижатого к моему, мое желание к нему резко возрастает.

Алек смотрит мне в глаза, и от его любви ко мне в них появляются золотые искорки.

Он опускает голову, и его рот снова завладевает моим.

Боже, я могла бы потеряться в его поцелуях.

Его руки скользят по моему телу, и такое чувство, что он пытается запомнить каждый изгиб и дюйм моей кожи.

Перемещая руки на его плечи, я провожу пальцами по его мускулистой спине. Достигнув впадины его поясницы, я почти колеблюсь, прежде чем схватить его за задницу.

Боже.

Пока Алек целует меня с обжигающей страстью, он прижимает свое предплечье к моей голове и, протянув руку между нами, пристраивается у моего входа.

Он прерывает поцелуй и прижимается своим лбом к моему, наши взгляды встречаются.

— Готова?

— Да.

Уголок его рта приподнимается, и с любовью в глазах он медленно входит в меня.

Воздух напрягается, и что-то вибрирует между нами. Мое сердце наполняется неконтролируемой любовью, и я быстро становлюсь эмоциональной.

Возникает неприятная боль, но она терпима, когда он заполняет меня полностью, а потом еще и еще.

Его таз прижат к моему, и мы наконец-то едины после самых долгих четырех лет нашей жизни.

Мы продолжаем смотреть друг на друга, и я вижу мальчика, которого научилась любить при травмирующих обстоятельствах. Я также вижу мужчину, который никогда не переставал любить меня.

Я вижу свое прошлое, настоящее и будущее.

Совершенно ошеломленная, мое лицо искажается, и я всхлипываю:

— Я так сильно люблю тебя, Алек.

Его глаза затуманиваются, и я вижу те же эмоции на его лице. На нем также написано сильное облегчение.

Его голос звучит хрипло, когда он говорит:

— Спасибо, что вернулась ко мне.

— Я была здесь, ждала тебя, — шепчу я.

Наш пузырь окутывает нас, и, как в темной комнате, есть только мы, когда Алек начинает двигаться.

— Ты еще туже, чем я помню, — стонет Он.

Сначала он двигается медленно, давая мне время привыкнуть к его размеру, но в тот момент, когда звук моего возбуждения наполняет воздух, черты его лица напрягаются, и он теряет контроль.

— Блять, прошла целая вечность. Я долго не протяну. — Его голос хриплый, а тело дрожит.

Я раздвигаю ноги как можно шире, чтобы дать ему полный доступ к себе, и, положив руки ему на плечи, впиваюсь ногтями в его кожу.

— С тобой так хорошо.

Алек отрывает свою грудь от моей и, упираясь обеими руками по обе стороны от моей головы, начинает врезаться в меня. Его толчки мощные, и мое тело подрагивает от каждого из них.

— Блять! Я люблю твою киску. Ты такая мокрая для меня, — говорит он, и тот факт, что он перешел на русский, говорит о том, что он близок к оргазму.

Вероятно, он не может достаточно хорошо соображать, чтобы говорить по-английски.

Я опускаю руки к его заднице и, крепко сжимая ее, издаю стон, встречая его толчок за толчком.

Через несколько секунд тело Алека прижимается к моему. Я чувствую, как его мужское достоинство становится еще больше, прямо перед тем, как из него вырывается стон чистого удовлетворения.

Полностью очарованная, я наблюдаю, как от удовольствия черты его лица напрягаются.

Я так близка и продолжаю тереться клитором о его таз, чтобы добиться необходимого трения.

Несмотря на оргазм, Алек не останавливается. Он меняет угол наклона, и, клянусь, мир озаряется миллионом звезд. Не знаю, кончаю я или нет, поскольку сильное наслаждение почти лишает меня сознания.

Я едва могу дышать, и мое зрение на мгновение становится нечетким.

Оргазм слишком силен, и я могу выдавить из себя только стон. Я чувствую, как рот Алека приникает к моему, и он крепко целует меня, пока мы отходим от своего кайфа.

Глава 43

Алек

Мы лежим на боку, Эверли в моих объятиях, ее обнаженное тело прижато к моему, и мы просто смотрим друг на друга.

Не знаю, чем заслужил это чудо, но я чертовски благодарен, что она вернулась ко мне.

Медленно я провожу пальцами по ее волосам, упиваясь каждым дюймом ее прекрасного лица.

— Я люблю тебя, — шепчу я.

— Я тоже тебя люблю.

Услышав ее слова и зная, что она моя, уголки моих губ приподнимаются в улыбке.

Наконец-то.

— Я люблю тебя, — повторяю я снова.

Она хихикает.

— Я тоже тебя люблю.

Эверли использует свое тело, чтобы толкнуть меня на спину, а затем садится верхом. Я уже давно твердый, но не подталкиваю ее к сексу снова. Я помню, как ей было больно в первые два раза, и меньше всего мне хочется причинять боль своей женщине.

Она проводит кончиком пальца по пулевому ранению на моем плече.

— Откуда у тебя этот шрам?

Я усмехаюсь и, все еще не в силах солгать ей, признаюсь:

— Виктор стрелял в меня.

Ее глаза расширяются, и она ахает.

— Что? Почему?

— Миша, Армани и я ослушались прямого приказа. Он мог убить одного из нас, но вместо этого просто выстрелил мне в плечо в качестве наказания.

— Это просто безумие. — На ее лбу появляется мрачная морщинка. — Теперь он нравится мне еще меньше, и он мне не нравился с самого начала.

Блять.

Пытаясь вырулить ситуацию, я говорю:

— Так устроены вещи в нашем мире. Виктор — хороший человек. Если он не будет следить за соблюдением закона, начнется настоящий ад.

Эверли продолжает хмуро смотреть на меня.

— Я облажался и должен был заплатить за это. Не держи зла на Виктора.

Она обращает свое внимание на шрам у меня на боку.

— Откуда у тебя этот? Он выглядит новым.

— На нас напали пару недель назад. Пуля лишь задела меня.

Ее глаза прищуриваются, когда она смотрит на меня.

— Ты слышишь, как это звучит?

— Как что звучит?

Она хлопает меня по плечу.

— Как я должна жить, зная, что тебя могут ранить или убить в любую секунду?

Блять.

— Я буду более осторожен на работе.

— Тебе лучше выполнить это обещание! — фыркает она. — Я отказываюсь тратить каждый день на беспокойство о тебе. Я хочу знать, что ты вернешься домой, к нам.

Ухмыляясь как идиот, я спрашиваю:

— Домой? Значит ли это, что ты не против того, чтобы мы жили вместе?

Она делает вдох, выглядя немного испуганной.

— Нет, я не это сказала.

— Да, именно это.

Эверли удивляет меня, схватив мой член и, расположив его у своего входа, опускается на меня.

— Это… не то, что… я сказала, — стонет она.

— Угу, — бормочу я, слишком сосредоточившись на ощущении ее объятий вокруг меня.

Я приподнимаюсь и, взявшись за ее задницу, продолжаю удерживать ее, когда выхожу, а затем глубоко вхожу в нее.

Я сохраняю медленный темп, и, когда наши глаза встречаются, она обхватывает меня за шею.

— Ты чувствуешься так хорошо, — стону я.

— По-русски, — выдыхает она.

— Лучше держись крепче, потому что я собираюсь жестко тебя трахнуть.

— Боже, — стонет она, ее внутренние стенки сжимаются вокруг меня, как тиски. — Еще.

— Ты моя, Эверли. — Наши лица в дюйме друг от друга, и ничего другого в этот момент не существует. — Ты моя. Навсегда и навечно.

Черты ее лица напрягаются, и я вижу, что она уже близко.

— Что это значит?

Я продолжаю наполнять ее жесткими толчками, мой собственный оргазм угрожает прорваться сквозь меня.

— Лучше держись крепче, потому что я собираюсь жестко тебя трахнуть тебя. — Я переворачиваю ее на спину и, схватив за бедра, становлюсь на колени между ее ног и снова врезаюсь в нее. — Ты моя. Навсегда и навечно.