— Слушай, у меня жена прямо сейчас рожает.
— Знаешь, сколько таких отмазок я в день выслушиваю? — бровь выгибает бывший ухажёр моей женщины. — Права давай. Буду оформлять.
— Ты отыграться решил? — злюсь я. — Держи, оформляй! Можешь себе оставить на память. Мне к Лере надо.
Вручаю документ и завожу машину. Паша вертит в руках мои права, смотрит хмуро и отдает обратно.
— Тебе лучше по объездной ехать. Впереди пробка, — замечает дпсник и отходит к своей машине.
Благодарно кивнув, вновь давлю на газ. Как и советовал мужчина, выбираю другой маршрут и быстро добираюсь до дома. Подхватываю объёмную прозрачную сумку с вещами и несусь обратно к машине.
Я ещё над Лерой посмеивался, когда она эту сумку месяц назад собирала. Все детские вещи перестирывала и отглаживала. По списку сверялась, чтобы ничего не забыть.
Приезжаю в клинику, но дальше коридора меня не пускают. Только сумку забирают. Кружу возле дверей операционной. Нервничаю, очень курить хочу.
— Почему так долго? — срываюсь на вышедшей медсестре.
— Почти закончили, посидите, — совершенно не реагирует на крик женщина и улыбается.
— Как они? Всё хорошо?
— К вам обязательно выйдет врач и всё расскажет, — уходит от ответа, чем ещё сильнее заводит.
— Рома! — окликает меня Алиса. Развернувшись, иду к ней и забираю из рук две объёмные сетки. — Привет, есть новости?
— Пока нет, — качаю головой.
Мы минут двадцать сидим в коридоре. Молчим и ждём.
— Бессонов? — из блока выходит очередная медсестра, вскакиваю и киваю. — Идёмте.
Заводит в реанимацию. Вручает маску и бахилы. И только после этого запускает в палату.
Ланская лежит, укрытая по самую шею. Увидев меня, слабо улыбается и плачет. В два шага преодолев расстояние, сжимаю её холодную ладошку. Обнимаю голову, целую в лоб.
— Всё прошло хорошо? Ты их видела?
— Да, их сейчас привезут, — шепчет рыжая. — Ром… Они… Они..
— Лерка! — в палату с боем врывается Алиса и перебивает мою жену.
Отхожу, позволяя сёстрам увидеться. Меня изнутри всего разрывает. Явно ведь что-то не так. Почему детей сразу не отдали матери? Почему Лера плачет? Мне нужны ответы.
Оставив женщин, выхожу из палаты, дабы самому разобраться с медперсоналом. Вытрясти всю информацию и по шеям всем надавать. Так и останавливаюсь перед широкой прозрачной люлькой на колёсиках, что катит в мою сторону медсестра.
— А вот и ваши малыши! — улыбается девушка.
Склоняюсь над младенцами.
— Они одинаковые, — выпаливаю совершенно не то, что планировал.
— Конечно одинаковые! Близнецы такими и бывают, — явно посмеивается медсестра. — Давайте в палату зайдём, сможете взять их на руки.
— Близнецы? — заторможенно отхожу в сторону, позволяя женщине вкатить люльку в палату, и захожу следом.
Над малышами тут же склоняется Алиса. Воркует над ними, щебечет и умиляется. К нам заходит врач в компании медсестёр. Оставив жену с сестрой, вытягиваю Алевтину Григорьевну в коридор.
— Я понимаю ваше негодование, Роман, — начинает извиняться женщина. — Во время трансплантации я заметила, что Валерия уже беременна, но побоялась прерывать процедуру. Когда анализы показали двойню, я была уверена, что подсаженный эмбрион прижился.
— Почему вы её сразу не поставили в известность?
— Валерия была эмоционально нестабильна. Могла перенервничать, и случилось бы непоправимое. Это совершенно точно ваши дети, но мы можем провести генетический анализ.
— Нет. Никаких анализов. Я перевезу жену в другую клинику, а вас засужу! — рыкнув, захожу обратно в палату.
Преодолев расстояние, сажусь на койку к Лере.
— Ты почему плакала, рыжая? — спрашиваю тихо, сжимая руку.
— Ром, они одинаковые, — повторяет то же самое. — Нет никакой фекундации.
— Ну и фиг с ней. Я вообще в эту хрень не верил.
— Ром, а вдруг они не твои? — Бессонова опять плачет, переношу её на себя, обнимаю крепко.
— Мои они, Лер. Наши. Эта твоя Алевтина всё напутала. Получит иск со своей фекундацией дурацкой. Приняла желаемое за действительность и тебе голову запудрила. Ты же сама знаешь, в моём роду близнецов много. Мама близняшек родила, тётка по отцу с двумя парами близнецов. Дед был одним из близнецов. Выбрось из головы все сомнения, малыш, — целую в солёные от слёз губы. — У нас сыновья сегодня родились, Бессонова. Теперь о дочерях нужно думать.
— Не смеши, мне смеяться больно, — фыркает рыжая и морщится.
— Плакать не больно?
— Больно.
— Вот и прекрати это делать, — возвращаю женщину обратно на койку и тянусь к проснувшемуся малышу. Второй тоже кряхтеть начинает, и Алиса протягивает его Лере.
— Я люблю тебя, Бессонов, — с улыбкой выдыхает Лера, прижимая к груди младенца.
— И я тебя, Бессонова, — отвечаю, разглядывая новорождённого.
Конец
