Лед тронулся, тренер! Но что делать со стояком? (СИ) - Некрасов Игорь

Это был точный, выверенный удар ниже пояса, но нанесенный в самой что ни на есть бархатной перчатке. Она все видела. Все знала. Будто чувствовала каждую вибрацию в своем королевстве.

— Я… я просто сделал ей массаж, — попытался я парировать, вжимаясь в спинку. — Это моя работа… да и она выглядела уставшей, и когда…

— Работа, — повторила она, перебив меня, растягивая, и в ее бархатном голосе зазвучала чистейшая сталь. Она медленно, с кошачьей грацией повернулась ко мне и наклонилась ближе. — Но разве она тоже есть в твоем рабочем расписании? — она улыбнулась, но в этой улыбке я видел угрозу, опасность. — Я прекрасно вижу грань, где работа переходит в нечто… более личное. И мне интересно, Алексей… где же проходит эта грань для тебя? Со… Светой?

Её лицо остановилось так близко перед моим, что я почувствовал исходящий от нее теплый, плотный жар. Ее губы почти касались моих, а взгляд был такой, что я нервно сглотнул. Вся эта ситуация выглядела так, будто меня поймали с поличным и прямо сейчас допрашивали. А после допроса следовало неминуемое наказание.

— Я… там просто… — язык заплетался, и смотреть в ее насмешливые, всепонимающие глаза было невыносимо.

— Молчи, — ее рука легла мне на плечо, и длинные, ухоженные пальцы впились в потную, уставшую мышцу, а вторая ее рука легла мне на пах и крепко, болезненно сжалась вокруг члена. Боль была резкой, властной, почти что сладостной. Она пронзила меня, и я едва смог сдержать стон. — Встань.

Я послушно поднялся, и она, держа меня за член, а второй рукой, которую переместила с плеча на талию, подталкивая, поставила меня перед собой. И вот я оказался вплотную перед ней. Я был выше ее, но ощущал себя карликом, даже когда она сидела и я смотрел на неё сверху вниз. Мое сердце заколотилось где-то в горле. Я ненавидел ее в этот момент. И в то же время мое тело реагировало на нее с животной, постыдной готовностью.

Ну всё… она может делать со мной что захочет. — пронеслось в голове. — Я сдаюсь, всё это слишком приятно, слишком опьяняюще, слишком сексуально, и я слишком возбуждён.

— Ты мой, Алексей, — прошептала она так тихо, что я почувствовал шепот скорее кожей, чем ушами. Ее палец провел по моему вспотевшему животу, и я ощутил, как член набухает в ее другой руке, которая уже успела незаметно оказаться на моей молнии. — И я не собираюсь делить твоё… внимание. Ты разве этого еще не понял?

Я мог лишь кивнуть, глотая ком в горле. Мой взгляд прилип к ее пальцам, которые с мертвой хваткой впились в язычок молнии. Громкий, резкий звук — «зззззз» — разрезал тишину комнаты, и молния поползла вниз, обнажая мои трусишки перед ее властным взглядом. Ее рука тут же скользнула внутрь, и ее прохладные, уверенные пальцы обхватили мой уже возбужденный, твердый член.

— Так-то лучше… — выдохнула она, и в ее голосе прозвучало низкое, похотливое удовлетворение. — Гораздо лучше.

Она смотрела мне прямо в глаза, бездонные зрачки пожирали мое смятение, пока ее рука медленно, с мучительной неспешностью, выводила мой член на свободу через образовавшуюся щель в штанах. В этот момент я был так возбужден, что член прям пульсировал у нее в руке, а дыхание сбивалось в прерывистый, хриплый свист. Я постоянно сглатывал солоноватую слюну, предвкушая то, что должно было случиться.

И вот она, не отрывая пронзительного взгляда, наклонилась. Ее губы, влажные и мягкие, сомкнулись на головке, и мое тело выгнулось от внезапного, обжигающего наслаждения. Ее рот был невероятно горячим и влажным, а язык — проворным и настойчивым. Она засасывала ствол пениса глубоко, до самого горла, заставляя меня блаженно стонать, затем отпускала, играя лишь кончиком, облизывая уздечку такими быстрыми, виртуозными движениями, что темнело в глазах.

Одной рукой она продолжала крепко держать член у основания, контролируя каждую пульсацию, а пальцы другой впились в мое бедро, оставляя на коже болезненные, но сладостные следы. Звуки, которые издавал ее рот, — влажные, чавкающие, похотливые — оглушали сильнее любого грома. Она сосала его с такой жадностью, будто пыталась высосать из меня саму душу, и я уже был готов отдать ее, готов был кончить ей в рот прямо сейчас, но она, словно читая мои мысли, замедлялась, давая передохнуть, лишь для того, чтобы снова наброситься с новой силой.

Затем она отстранилась, и мой член с мягким, влажным звуком покинул ее гостеприимный, горячий ротик. Ее взгляд, темный и блестящий от возбуждения, скользнул по моему перекошенному от страсти лицу, и она медленно, с театральной неспешностью, начала расстёгивать пуговицы на своей шелковой блузке.

Одна. Вторая. И тонкая ткань расступилась, открыв взгляду кружевное бельё и ту самую сочную, пышную, соблазнительную грудь, которую я желал всеми фибрами души.

— Нравится вид? — ее голос был хриплым, сорванным от недавней работы ртом. — Видишь, какая награда ждёт тех, кто подчиняется. Я снова смог лишь кивнуть, не в силах вымолвить и слова. Мой язык будто прилип к нёбу. — У меня есть идея, — прошептала она, и ее губы снова оказались в сантиметре от моего члена, обдав его кожу горячим, влажным дыханием. — Вставь его. Хочу почувствовать твой твёрдый член между ними.

— К-куда? — заикаясь, выдавил я. Мозг к этому моменту уже полностью отключился, отказываясь обрабатывать информацию, все мое тело дрожало мелкой, предательской дрожью, а разум медленно сходил с ума от нахлынувших ощущений. И тут мой взгляд упал на дверь. Она была приоткрыта, в щели виднелся темный пустой коридор. Вспомнилась Света, ее возможное возвращение, да и любой другой сотрудник ведь мог войти… — Татьяна… дверь… — с трудом выдохнул я. — Вдруг кто…

Она рассмеялась, коротко и тихо, и в ее смехе было что-то хищное и безумное, отчего по коже побежали мурашки.

— Так даже интереснее, — ее глаза сверкнули опасным азартом. — Но ты не бойся, я всё контролирую. Ее уверенность и ее откровенное безумие были заразительны. Мой член, и без того напряженный до боли, пульсировал в такт бешеному ритму сердца, требуя продолжения. — Похоже, он не против, — она с удовлетворением окинула его влажным, блестящим взглядом, затем наклонилась и на мгновение, всего на секунду, снова обхватила его губами, скользнув кончиком языка по самой чувствительной части головки, по той самой капельке смазки, что выступила на вершине.

Разряд возбуждения, резкий, острый и пронзительный, тут же прошел от основания позвоночника до самого затылка, заставив меня вздрогнуть. Затем она выгнула спину, выставив грудь вперед еще сильнее, взяла мой член в свою прохладную, уверенную руку и прижала его к своей обнаженной коже, между упругими, пышными грудями. Второй рукой она обхватила мою ягодицу и властно подтолкнула меня вперед, проталкивая член в теплую, бархатистую ложбинку.

— Теперь… двигайся, — приказала она, и ее взгляд, горящий торжеством и похотью, впился в меня, лишая последней воли. Затем она переместила руки и, сжимая свою грудь с двух сторон, чтобы усилить давление, произнесла, глядя мне прямо в глаза, полным безраздельной власти: — Используй их. Используй мои сиськи. Добейся того, чего так отчаянно хочешь.

Ее слова прозвучали как последний щелчок замка, запирающий меня в этой порочной реальности. Я, не в силах сопротивляться, положил руки ей на плечи и потянул на себя, ощутив под тонкой тканью рубашки упругий изгиб, и одновременно с этим двинул бедрами. Первое движение было неуверенным, почти робким, но затем ритм захватил меня, стал навязчивым и неумолимым.

Черт, какая же она… — пронеслась в голове незаконченная мысль, когда мой член скользнул между ее грудей, по ее обнаженной коже, смазанный ее слюной и моим собственным возбуждением. — Боже… млять, как же приятно…

Это было невероятно тесно, горячо и порочно. Каждый раз, когда я входил в эту упругую, бархатистую ловушку, меня охватывало блаженное чувство, но одновременно с этим и где-то глубоко витало чувство тревоги попасться. Но ощущения от её груди, сжимающей член, такой идеальной — мягкой, но в тоже время упругой, давящей по бокам, будто сжимая член с каждым движением всё сильнее, не давая ни малейшей передышки от нарастающего чувства удовольствия.