Неоспоримый (ЛП) - Пенроуз Х. Р.

— Значит, она моя подруга? — я нахмурила брови.

— Сейчас — да. Много лет назад мы были близки, пока не решили, что нам лучше работать как друзьям, которые не трахаются, — признался он.

— Все твои бывшие чрезвычайно привлекательны? — спросила я.

Мои мысли обратились к Саре и Елене, и я постаралась не сравнивать себя с ними.

Нико усмехнулся. Дело было не в том, что Сара была другом, а в том, что он никогда не говорил мне. Я должна была услышать это от него до того, как это произошло, а не из какого-то неизвестного источника или случайно наткнувшись на фотографии, которые оставили меня в полном неведении.

— Ты, должно быть, был уверен, что я не увижу. В противном случае ты, конечно, доверился бы мне? — я продолжила с жесткой ноткой в голосе. — Я думаю, тебе удобно держать некоторые вещи в секрете, это тебя устраивает. Сколько секретов ты планируешь сохранить от меня, Нико?

Я ударилась спиной о стену, и Нико навалился на меня. Я не поняла, как ему удалось загнать меня в угол. Я прижала руки к поверхности позади себя. Он сжал в руке мой конский хвост, намотал пряди на кулак и потянул назад. Мое лицо поднялось ему навстречу. Мое тело гудело, гипертрофированно осознавая его присутствие.

Поддерживая зрительный контакт, Нико провел пальцем по ложбинке между моих бедер.

— У меня не будет от тебя секретов. Но, скорее всего, в будущем я буду делать то, что тебе не понравится, по причинам, которые я не могу тебе назвать. Уверяю тебя, о некоторых вещах лучше умолчать.

Моя спина непроизвольно выгнулась. Его большой палец присоединился к пальцу, который опустился ниже, и нежно обвел мои соски над лифчиком.

— Почему? Кто ты такой?

Его взгляд стал жестче.

— Небезопасный. И я для многих разных людей таков, но для тебя я твой мужчина.

После нескольких часов, проведенных в одиночестве, чтобы обдумать свои мысли в перспективе, я присоединилась к Нико за ланчем, где он спокойно наблюдал за мной. Я хотела задать другой вопрос, который, как он обещал, я смогу задать, но погрузилась в уютное молчание, пока мы ели. Еда была не единственной причиной, по которой я присоединилась к нему.

Эта глубокая связь, которую я разделяла с Нико, казалось, притягивала меня к нему. Тихий голосок в моей голове понял, что он каким-то образом оставит на мне след.

— Кейли сказала кое-что интересное. Она называет тебя и твоих друзей луковками, со всеми этими скрытыми слоями.

Я нарушила молчание, пересаживаясь на диван напротив него.

— Это не такая уж ужасная аналогия, — признал он.

— Теоретически, тогда я ничего о тебе не знаю.

Я натянула одеяло на скрещенные ноги, кондиционер в помещении был холоднее, чем на улице.

Нико наклонился вперед; его локти уперлись в колени.

— Ты можешь узнать кого-то на элементарном уровне, не зная бесполезных фактов об их жизни. Но почему1то ты зациклилась на этом. У тебя есть свой вопрос, что ты хочешь знать?

Я прикусила губу.

— Твой отец действительно такой плохой, как я слышала от других?

Челюсть Нико сжалась, взгляд стал отстраненным.

— Намного хуже. Гектор — паразит, который питается страданиями других, чтобы продвигать свои планы.

Я потерла рукой лоб.

— Но он твой отец. Разве он не хотел бы, чтобы ты была счастлив, и не желал бы для тебя самого лучшего?

— Не у всех нас идеальные семьи, которые боготворят землю, по которой мы ходим, только за то, что мы живы.

Он усмехнулся.

— Мной управлял родитель-диктатор, который не считался с моими желаниями или чувствами. Не разговаривай, не доверяй, не чувствуй — шесть слов вдалбливали в меня ежедневно, пытаясь держать в повиновении, пока я не съехал. Это не сработало.

Мое тело напряглось, и я почувствовала, как запылали мои щеки. Гнев захлестнул меня, когда я представила маленького мальчика, который пытался угодить своему отцу, беззвучно взывая о признании, прежде чем понял, что это ничего не меняет. Боль и замешательство, которые, должно быть, вызвали.

— Это не сработало, — повторила я. — Ты не он.

Нико подпер подбородок кулаком.

— Нет. У меня были друзья, бабушка и дедушка, которые неустанно работали, чтобы я знал, что у меня есть выбор. Я восстал против его контроля и выбрал свой собственный путь. Я убедился, что нужно говорить, доверять и чувствовать. Но пока Гектор все еще дышит, его неправильные решения и поступки продолжают влиять на большее количество людей, чем только на меня.… до такой степени, что это выходит из-под контроля.

Его взгляд стал отсутствующим.

— Всех, кого он вышибает из бизнеса, я нанимаю на работу, если они соглашаются. Мои сотрудники берут на себя работу по обеспечению безопасности, чтобы охранять или переселять людей, которым угрожали. Или семьи тех, кто умер по одному слову — потому что Гектор никогда не выполняет работу сам, о нет, за эти годы он приобрел верных последователей в тени. Это делает его большей угрозой, чем когда-либо, особенно с теми, с кем он себя связывает. Я изо всех сил стараюсь обратить вспять все, что он делает, но я не могу вернуть людей к жизни или восстановить их бизнес. Несмотря на то, что я делаю все возможное, чтобы показать отчужденность между нами и то, что я противостою ему, меня все равно сравнивают с ним, и все потому, что я его сын.

Не давая себе времени обдумать свои действия, я откинула одеяло и подошла к нему. Нико откинулся назад, и я оседлала его ноги. Его руки автоматически сжали мои бедра. Я поняла, что это был первый раз, когда я инициировала контакт с тех пор, как между нами все пошло наперекосяк. Это была моя оливковая ветвь. Острая потребность понять его, его боль и быть рядом с ним охватила меня.

То, что он разгласил, сказало мне о его сердце больше, чем что-либо другое. Я сделала глубокий вдох, чувствуя, как углубляется область моей груди, где она прогибалась, чтобы вместить его больше — части Нико вонзились в меня.

Моя рука легла ему на плечо, другой я провела по его волосам. Глаза Нико на мгновение закрылись от этого прикосновения, как будто мое прикосновение успокоило его. Его голова наклонилась вперед, мягко касаясь моего колотящегося сердца. Я знала, что он мог почувствовать ритм этого, он запечатлел поцелуй на том месте и отстранился. Наступила тишина, и я потратила время, чтобы изучить его, как и он меня.

— Прямо сейчас, в этот момент, ты кажешься довольным.

Я выдержала его взгляд.

— Нет, я чувствую покой, и это новая концепция для меня, — признался он, поглаживая меня по бокам.

Он никогда не чувствовал себя умиротворенным, ни на одном этапе своей жизни? Я сглотнула.

— Как же так?

— Тому, кто вырос в контролируемом хаосе, покой кажется скукой, — он покачал головой. — Но когда я сосредоточен на тебе, когда ты приносишь это чувство спокойствия.… все остальное вокруг меня исчезает. С тобой я могу быть определенным человеком, которого нет с другими.

Одна из его рук скользнула к моему затылку и повернула меня к себе. Он легко коснулся моих губ раз, другой, сохраняя зрительный контакт. Я наслаждалась этим интимным жестом. Отстранившись, я прикусила его губу, заслужив ухмылку.

Рука Нико сжала мой затылок.

— В моем мире, когда ты находишь что-то чистое, за что можно ухватиться, ты хватаешься за это обеими руками и не отпускаешь.

— Я не чиста, — запротестовала я.

Он приподнял бровь в ответ, но не стал утруждать себя объяснениями.

— Ты хороший человек, Нико.

Я выдохнула, сбитая с толку его предыдущими словами.

— Это не так, моя королева. Я просто твой человек.

— Скажи мне, почему ты не хороший? — взмолился я.

Подвергай сомнению все, слова, данные мне другим человеком, обведены кружком, заставляя меня хотеть получить ответы, даже если они мне могут не понравиться.

Благодаря тому, что я узнала о Нико, я пришла к собственным выводам. Были ли они правдой, предстояло выяснить, но я поймала себя на том, что надеялась, что он откроется. Его честность, казалось, зависела от того, будем ли мы двигаться вперед.