Греховный рыцарь (ЛП) - Лоррейн Трейси

— Не помню, чтобы ты что-то шептал, — поддразнивает она.

— Ты злая.

— Это ты начал, — возражает она.

— Ладно, хочешь знать, что я планирую?

Она кивает.

— Как только я сделаю это, я пройдусь по каждому сантиметру твоего тела полотенцем, убедившись, что ты сухая, а потом отнесу тебя на свою кровать, уложу на подушки и поцелую так, будто это мой последний шанс.

Ее дыхание учащается с каждым моим словом.

— Я буду целовать тебя до тех пор, пока у тебя не перехватит дыхание, а потом начну спускаться по твоему телу. — Отпустив ее волосы, я иллюстрирую свои планы пальцами. Я обвожу пальцами ее ключицы и нежно двигаюсь вниз, пока не обвожу ее твердый сосок. — Я могу немного задержаться здесь, подразнить тебя, заставить тебя умолять о большем, посасывая твои соски.

— Алекс, — стонет она, позволяя своей голове слегка откинуться на мое плечо.

— А когда я буду готов, я продолжу спускаться вниз, целуя твой живот, пока не смогу раздвинуть твои бедра. У тебя такая красивая киска, Иви.

Я прикусываю мочку ее уха, и она стонет, как шлюха.

Это охренительно.

Когда я добираюсь до стыка ее бедер, она без колебаний раздвигает для меня ноги.

— Гребаный ад, — простонал я, опуская пальцы ниже и жадно скользя по ее складкам, чтобы понять, насколько она мокрая для меня. — Ты хоть представляешь, что ты со мной делаешь?

— Я представляю, — признается она, покачиваясь на моем члене. — И что потом? — спрашивает она, возвращая меня в нужное русло.

— Потом я зароюсь в тебя лицом, буду лизать твой клитор, трахать тебя языком, пока ты не начнешь извиваться и молить о пощаде. — Она задыхается. — А когда я наконец дам тебе это, ты упадешь, выкрикивая мое имя.

— Черт, Алекс. Где ты научился так говорить?

Я сморщился от ее вопроса.

— Просто говорю о том, что хочу с тобой сделать. Это возбуждает тебя, не так ли?

— Отнеси меня в свою постель, — стонет она. — Выполни свои обещания.

— О, Лисичка, об этом можно не беспокоиться.

28

ИВИ

Как только Алекс закончил мыть мои волосы, он выключил душ, достал полотенце, которое, к счастью, было темно-серым, потому что он все еще истекал кровью, и приступил к выполнению всех обещаний.

К тому времени, как он съел меня до второго за ночь оргазма, мое тело было истощено, и я погрузилась в блаженный сон.

Все события этой ночи были забыты, и мне снились только мурашки, которые он вызывал в моем теле, и тяжесть его руки на моей талии, когда он прижимал меня к себе.

И когда я проснулась чуть больше десяти минут назад, он все еще был рядом, его тело, как стена тепла, прижалось к моей спине, его дыхание щекотало мое плечо, как дразнящее воспоминание о том, что он делал с этим грешным ртом накануне вечера, а его утренний стояк тыкался мне в задницу.

От одной мысли о том, что он грезил обо мне и проснулся готовым к действию, в моей душе поднимается жар.

Это заставляет меня поддаться.

Годами я говорила себе, что буду ждать. Я наблюдала, как Блейк использует свое тело, свою сексуальность, чтобы получить все, что нам было нужно на протяжении многих лет. Она делала вещи, которыми, как я знаю, не гордится, которые заставляли ее запираться в ванной, когда она возвращалась домой, и рыдать часами.

Когда это случилось в первый раз, и я полностью осознал причину ее реакции, я пообещала себе, что никогда, никогда не дам мужчине такой власти, которая заставит меня так сломаться.

Возможно, она не влюблялась и даже не нашла никого, кто был бы достоин этого. Но это не помешало им разбить ее сердце. И в свою очередь мое разбилось вместе с ее. Я так и осталась стоять за дверью ванной, не в силах обнять ее и сказать, что люблю.

Я пообещала себе, что с этого момента, когда я буду отдаваться мужчине, он будет достойным. Я не буду прибегать домой с желанием запереться в ванной и забыть о случившемся.

Я хочу, чтобы это было особенным и запоминающимся.

Я знаю, что это, наверное, совершенно нереально. Такое бывает только в кино и книгах. Но все же я хочу этого.

С тех пор как я окунулась в жизнь Блейка, меня стали окружать развязно настроенные мужчины, готовые заплатить что угодно за быстрый трах. Я уверена, что для них это здорово и они получают то, что им нужно. Но я не такой человек.

Может быть, я слишком высокого мнения о себе, но я не думаю, что любой суммы денег достаточно, чтобы отдать что-то такое ценное, такое священное.

Господи, на кого я похожа?

Я просто… Я хочу большего, чем то, что нам подкинула жизнь, и мне все равно, реалистично ли это. Я буду надеяться, что меня не окружают мужчины, которые хотят только быстро заработать или быстро потрахаться. Я хочу верить, что в людях есть что-то хорошее и что их намерения не всегда должны быть греховными и извращенными.

— Прекрати. — Тихий шепот раздается у меня за спиной, мгновенно прогоняя мои мысли.

— Я ничего не делаю, — возражаю я.

— Ты делаешь, ты думаешь. Прекрати. Мы расслабляемся. — Его голос грубоват ото сна, и от него мурашки распространяются по моему телу, как лесной пожар.

Я усмехаюсь. — Ты не можешь сказать мне не думать.

— Ладно, хорошо. Перестань думать о том, что заставляет твои плечи напрягаться, и вместо этого подумай обо мне.

— О тебе? — поддразниваю я.

— Конечно. Честно говоря, я удивлен, что ты способна думать о чем-то еще после тех оргазмов, которые я подарил тебе прошлой ночью.

Я пожимаю плечом, на котором не лежу.

— В смысле, они были нормальными, — признаюсь я. — У меня дома есть неплохой вибратор, который… — Вскрик срывается с моих губ, когда меня внезапно пихают на спину, и на меня смотрит невероятно сексуальный, но весь покрытый синяками мужчина.

— Ты собираешься сравнить этот язык с вибратором? Как тебе не стыдно, Иви Мур. Как тебе не стыдно.

Он прижимает меня к кровати: руки над головой, а бедра зажаты под ним.

— И… что ты собираешься с этим делать?

В его горле раздается рык, и он смотрит на меня темно-серебристыми глазами, полными голода и нужды.

Нужды во мне.

Во мне.

Это пьянящее чувство.

Я нужна этому властному, жестокому, греховно красивому мужчине.

Он мог бы заполучить любую девушку. Черт, зная, кто он такой и насколько высок уровень его уверенности в себе, он, вероятно, получил свою долю.

Но сейчас все его внимание приковано ко мне и моему телу.

— Как твоя голова? — спрашивает он, низко наклоняясь и вжимая меня в матрас своим сильным телом.

— Отлично, — вру я.

Болит. Но уже не так сильно, как прошлой ночью. И уж точно не настолько, чтобы остановить то, что сейчас крутится в его глазах.

— А что насчет тебя? — спрашиваю я.

Он выглядит неважно. Его правый глаз опух, на щеке фиолетовый синяк, а нижняя губа чертовски болит. И это только его лицо. Его ребра и спина потемнели от синяков задолго до того, как мы попали в душ прошлой ночью; могу только представить, как они болят.

— Ты голая в моей постели. Я чувствую себя прекрасно, Лисичка. Чертовски прекрасно.

Он двигается быстрее, чем я могу рассчитать, его губы прижимаются к моим, его язык ищет входа.

Но я держусь стойко, бормоча — Утреннее дыхание, — как могу, не давая ему того, чего он хочет.

Он смеется. — Если ты думаешь, что это меня оттолкнет, то тебе действительно нужно узнать меня получше.

Его огромная рука обхватывает мою обнаженную грудь, а пальцы щиплют мой и без того торчащий сосок.

Удовольствие проносится по моему телу, и мои губы раздвигаются на вдохе, давая ему доступ, которого он так жаждет.

Я вздрагиваю, осознавая, как противно у меня во рту, но если он и замечает это, то никак этого не показывает. Он целует меня так же глубоко, как если бы я только что почистила зубы.

Это… всепоглощающе, и я бессильна, кроме как позволить ему унести меня в страну, где есть только мы двое и бесконечное удовольствие.

— Ты так чертовски нужна мне, — простонал он, целуя мою челюсть, а затем присасываясь к чувствительной коже под моим ухом.