Любовь Химеры 2 (СИ) - Истомина Елена

— Ничего страшного! — махнула я рукой, — это того стоило.

— Стоило? Да ты с ума сошла! Ты почему не сказала, что тебе больно?

— Мне не было больно, поверь. Мне было очень хорошо. Ты не виноват, что человеческая кожа такая нежная! А ты еще не умеешь распределять силу.

— Боже, прости меня, прости, пожалуйста! Я не хотел причинить тебе боль!

— Я знаю, милый, знаю, как причинил, так и исправишь, ничего страшного. Мне и кости не раз ломали, нестрашно. Это все исправляется одним нежным поцелуем, ну-ка, попробуй.

— Что попробовать?

— Поцелуй меня, вдохни свою энергию так, чтоб прошла через все тело, думай о том, что хочешь заживить мои синяки, — пояснила я.

Он поцеловал очень нежно, бережно, с огромным раскаянием и желанием помочь. И все получалось, по мне прошла его энергия, снимая боль и усталость, восстанавливая кровоток, заживляя синяки и укусы.

— Ну, вот видишь! Я же говорила, ничего страшного, — улыбнулась я.

— Тебе, правда, не было больно?

— Я из тех, кого определенная доза боли только заводит, ты же это давно знаешь.

— Обещай, что скажешь мне, если я перейду допустимую для тебя грань? Для меня очень важно дарить тебе наслаждение.

— Договорились. Ты его и даришь, и подаришь теперь еще больше.

— Я буду очень стараться. Любимая.

Мы вместе приняли душ, посидели в джакузи, там Олег сполна все искупил бесконечно нежными поцелуями. А выйдя из ванной, мы упали на кровать и мгновенно уснули, напрочь забыв, что мы сейчас посреди открытого космоса летим в неизвестность.

Глава 45

Я проснулась от плача Машеньки спустя 6 часов, если судить по табло на стене, отсчитывающее время прилета. Осталось лететь 12 часов 48 минут по Мидгарду. Странно, Велес же говорил, трое суток. Я поменяла малышке памперс, переодела, покормила, ласково напевая колыбельную.

— Доброе утро, мои красавицы.

Олег открыл глаза и сладко потянулся.

— Доброе, хороший мой. Выспался?

— Не совсем еще, морит.

— Ну, спи тогда, только посиди с Машей, мне в туалет надо.

Олег взял дочь, я захватила косметичку, платье и помчалась в ванную, просидела там спокойно минут 20, сделав все свои дела, а Олег все ворковал с дочкой. Когда я вышла, Машуня сладко спала на груди у папы, а он лежал с закрытыми глазами, умильно улыбаясь. Я прилегла к ним, наслаждаясь счастьем в чистом виде.

— Люблю вас, — шептала я, целуя их попеременно. Заметив, что Олег засыпает, взяла Машу на руки и вышла из каюты. Хотелось посмотреть, как спят дети. Лиза спала в своей каюте одна, Ярик спал с кем-то из близнецов. Укрыв детей, мы с Машей пошли дальше. Двери были прозрачные, дальше по коридору располагался большой зал со стеклянными витражами, открывающими вид на космос, в котором мы летели. Судя по тому, с какой скоростью мимо нас проносились звезды, скорость нашего корабля была запредельной. Мне захотелось посмотреть поближе, я подошла, двери распахнулись, я вошла и подошла к витражу. Зрелище завораживало, пролетали звезды, превращаясь в цветовые пятна от безумной скорости, и нескончаемая, казалось, даль впереди.

— Красиво, да?

Я услышала голос Велеса и обернулась, он сидел слева за столиком в кресле, пил чай и читал книгу. Обычную бумажную книгу.

— Красиво! И страшно.

— Как и во всем остальном, страшно только первые 2, 3 раза, потом привыкаешь. Но чувство восхищения не пропадает, сколько бы раз ни летал. Олег спит еще?

Я Кивнула.

— Чаю хочешь?

— Да, — я кивнула.

— Пойдем в бар

Мужчина взял свою кружку и вышел в дверь, что была рядом с его креслом. Я пошла за ним. Мы вышли в коридор и зашли во вторую дверь слева, это действительно был вполне обычный бар — столики, удобные кресла. Я села возле святящейся барной стойки.

— Покрепче и с лимончиком? — с улыбкой спросил свекор.

— Да, пожалуйста, — улыбнулась я, любуясь тем, как забавно морщит носик Маша во сне.

Свекор налил мне чаю, достал откуда-то тарелку с домашними по виду вафлями и понес за стол.

— Дай мне свое сокровище.

Велес забрал у меня Машу. Сел полулежа и положил внучку себе на грудь, поглаживая ее тельце с головы до пят. На лице при этом было выражение искреннего умиления. И у меня случился очередной разрыв шаблона. Ну никак этот милый с виду мужчина не походил на одного из древнейших грозных богов. Если Пелегин описанию Перуна соответствовал, то бишь обладал мощным телом, суровым лицом, длинными белыми волосами и суровым орлином взором, то тут ну вообще никак. Описывают его все как сурового, вспыльчивого, могучего, не очень приятного на лицо мужчину. А передо мной сидит сухопарый, но крепкий мужчина довольно приятной внешности. Начинающий лысеть на затылке, но светло-русые вьющиеся волосы до плеч еще без седины.

— Это ведь ты меня встречала? — спросил свекор, открыв наконец глаза.

— Я.

— В остальные так же легко и полностью переходишь?

Вместо ответа я продемонстрировала несколько раз. У свекра отвисла челюсть.

— Я-то думал, что способности какие-то передаются только. А ты полностью свой генотип в секунду меняешь! Невероятно.

— Только не спрашивай, как я это делаю. Ибо сама не знаю.

— С Владом ты жила, Витаор делал из тебя бойца. Демитрий — жрицу, а Перун?

— Самоконтроль и распределение силы.

— Тоже работала в 44?

— Да.

— С Тархом долго прожила?

— 8 лет.

Допрос продолжался часа 2, отвечала на все честно, ничего не утаивая. Почему-то не сомневаясь в том, что ложь мою он почувствует еще до того, как я ее произнесу. Свекор слушал внимательно, судя по подобревшему выражению лица, отдавал должное моей откровенности.

— А что случилось там, на Черном море? Как мы выжили? И куда делся корабль Люция? — спросила в свою очередь я.

— Кулон, что на мне, активировал мощное силовое поле. Купол, укрывающий град подводный, а купол этот образует 8 мощнейших кристаллов инглии, — ответил Олег, войдя в бар и по-хозяйски наливая себе чай. — Энергия, сама по себе обладающая изначальным разумом, ударила по кораблю врага, выведя из строя все его боевые системы, попросту расплавила их. И арлегам ничего не осталось, кроме как убраться восвояси.

— А как кулон оказался на берегу?

— Провиденьем Божьим, не иначе, — улыбнулся Орлан, заходя в бар.

Я всмотрелась в это строгое, суровое лицо с длинным тонким шрамом на левой щеке — узнаю, узнаю. И перед глазами мелькает такое, что поспешно отважу взгляд, пока не залилась краской. Но меж тем генерал не врал, отвечая мне. И я почти уверена, что рукой этого провидения был он.

— А чем мы будем там заниматься?

— Править, естественно.

Велес, казалось, немало удивлен моим вопросом.

— Более четырех тысяч лет там прекрасно и без нас жили и правили, наверное.

— Ну, знаете! Мало радости за чужими землями следить! — фыркнула золовка, входя в бар с детьми и мужем. — Свои немалые имеются.

После слов золовки немного полегчало. Но не очень.

— Правит там сейчас совет жрецов, мы прилетаем к ним в конце каждого месяца на 3 дня на совет и с инспекцией. Войсками Яр заведует, у него не забалуешь. Хорошее вам хозяйство достанется, благодатное. Сейчас покушаем и расскажем все обстоятельно.

Машуня спала на руках деда, не шелохнувшись, проснулись и пришли стюарды, стали готовить завтрак. Аппетитно запахло гречкой и курицей. Прибежали дети, устроив шум и гам. Весь завтрак брат на меня косился с явным интересом, а когда вошли Перун с Дивой, и я нарочно сказала: «Доброе утро, папочка», — вздрогнул, побледнел и отвел удивленный взгляд, поймав строгий взгляд Велеса. Стало жаль милого парня, он всего лишь хотел познакомиться со мной, с частью своего рода. Да и мне он был любопытен. Голос крови ничем не забьешь. Поэтому я встала, подошла сзади, обняла его за плечи и сказала громко, так, чтоб слышали все.

— Я знаю, кто ты. Я рада тебе, но мамы у меня никогда не было и нет. Все наше с ней общение ограничилось тем, что, едва я появилась на свет, она сочла меня исчадьем ада и решила удавить собственными руками. Но я не сержусь на нее, я понимаю ее причины так поступить. Где она сейчас, не знаю и не имею как-то даже и желания знать, если честно. Почему зову дядю папой? Потому что папа это — не всегда наименование кровного родителя. Иногда. Это звание, которое заслуживается по ходу жизни.