Нераспустившийся цветок (ЛП) - Группа Stage Dive Planet of books

Я больше не могу сдержать слез. Я иду к двери и поднимаю сумки, но не поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

— Предполагаю, что единственное извинение, которое ты хочешь услышать — это… прости, я слишком молода и глупа, я решила покурить «косяк» один раз, чтобы понять как это. Мне жаль, что не могу быть близка с тобой, чтобы ты не представлял член другого парня у меня потаскухи во рту. Мне жаль, за все те разы, когда смутила тебя, но пожалуйста, пожалуйста, не проси меня жалеть о нас, — сдавленный всхлип вырывается, когда я берусь за ручку двери. — Я за-заберу оставшиеся в-вещи завтра, когда ты уйдешь.

Оливер

Она ушла, а я ничего не сказал… абсолютно ничего. Мой дом снова ощущается пустым, так же как и мое сердце и моя жизнь. Я достиг такой точки в этих отношениях, что больше не знаю, кого защищаю: ее или себя. Мое сердце тяжело бьется в груди, когда я слышу стук в дверь. Она вернулась!

Я открываю.

Шлеп!

Пощёчина на моей щеке больше шокирует меня, чем болит, когда я смотрю на Алекс и вижу ее сверкающий сердитый взгляд.

— Ты, бл*дь, придурок, что позволил ей уйти из твоей жизни. Надеюсь, что я буду рядом, чтобы увидеть горе на твоем жалком лице, когда замечательный парень, который достоин ее, схватит ее, а ты останешься ни с чем, — она топает назад через улицу и показывает мне средний палец перед тем, как закрыть дверь.

Дешевый мозгоправ в моей голове, который появляется в такие моменты, должно быть, отдыхает. У меня ничего нет. Мне нужно рационализировать то, что я ее недостоин, что нам двоим лучше быть порознь. Я слишком стар для нее, и она не заслуживает моего прошлого. Через месяц она пойдет в колледж, а я буду путаться со своим братом и истощать свой сберегательный счет. Лучшее в моей жизни уже закончилось, а лучшее в ее жизни только появляется на горизонте.

Я выключаю свет и падаю на кровать — мою одинокую кровать. Затем до меня доходит. Вот оно. Я — закат, а она — восход, а единственная вещь, которая разделяет нас — это темнота.

Я быстро встаю с кровати. Дерьмо! Я все испортил!

Сейчас начало двенадцатого, но я вижу свет в их окнах. Не сомневаюсь, что после того как Алекс напала на меня, фестиваль по избиению мужчин начался. Переход через улицу ощущался как нарушение линии фронта, а все чем я вооружен — это «я — тьма, а ты — мой свет». Если я не придумаю чего-то лучше этого, то могу с таким же успехом вонзить меч себе в грудь. Я уже использовал золотую стандартную фразу «я люблю тебя». Что теперь? Я хочу тебя? Ты мне нужна? Секс — восхитительный? Да, именно это.

Я стучу в дверь и молюсь, чтобы правильные слова каким-то волшебным образом добрались от моего рта до ее ушей. Алекс открывает дверь с самодовольной улыбкой.

— Заходишь на второй раунд?

— Где она?

— Цветочек… занята. Может, зайдешь утром.

Я толкаю дверь, игнорируя ее попытки удержать.

— Оливер!

Я осматриваю нижний этаж, затем направляюсь наверх; резкий запах заполняет воздух. Открывая дверь в комнату Вивьен, меня приветствуют покрасневшие глаза и ленивая ухмылка.

— Оли, — говорит она, перед тем как затянуться еще раз «косяком», затем кашляет.

Я беру «косяк» и выкидываю в кофейную кружку на полу рядом с ее кроватью. Также рядом находятся коробка сахарного печенья, пачка чипсов и миска с фисташками. Она плюхается на кровать и закрывает глаза.

— Ты, должно быть, доволен собой, мистер Конрад, — хихикает она. — Тебе это удалось. Я — травокур. Мэгги была права… не суди, пока не попробуешь.

— Пойдем, — я поднимаю ее с кровати, взяв на руки.

— Поставь меня! Я никуда с тобой не пойду! — ее попытки ударить меня ногой и выкрутиться — слабы и жалки.

Я не планировал следовать поведению пещерного человека, но я также не планировал, что она будет под кайфом.

— Алекс! — кричит она, когда я несу ее к двери.

Алекс срывается с дивана и идет ко мне.

— Не подходи, черт возьми! — я свирепо смотрю на нее.

Она хватает ртом воздух, будто никто никогда до этого не ставил ее на место, затем она делает то, что я не ожидаю. Она открывает входную дверь и усмехается.

— Позаботься о ней.

Я останавливаюсь всего лишь на мгновение, затем киваю, когда несу уже потерявшую сознание Вивьен к себе домой.

Ей нужно принять душ и почистить зубы, чтобы избавиться от запаха марихуаны, исходящего от ее тела, но прямо сейчас мне на это плевать. Я кладу ее на кровать и снимаю всю нашу одежду. Даже тонкая нить — это слишком большое расстояние, когда я так сильно жажду почувствовать прикосновение ее кожи к моей. Я оборачиваюсь телом вокруг нее и засыпаю со спокойствием, спокойствием, который испариться утром. Тем не менее, сегодня мне просто необходимо это… необходимы мы.

Вивьен

Я пересматриваю идею с «травкой». Неясная голова, пульсирующий мозг, а в комнате, должно быть, стоградусная температура. В комнате? Где я? Который час? Почему я не могу двигаться?

Ощущение тяжести на моей груди поднимается, когда я убираю руку, которая лежит на мне. Я голая, так же как и Оливер. Чудесно. Я знаю, что у нас не было секса; я бы это помнила. Извращенец!

Вставая с кровати и пытаясь не разбудить его, я ищу мою одежду. Одевшись, я на носочках спускаюсь вниз. Сейчас полпятого утра, поэтому мне нужно уйти до восхода солнца и соответственно, до того, как проснется Оливер. Очевидно, нам нужно поговорить, но не голыми в его кровати. Я ищу свою обувь, но не могу найти. Когда тянусь к дверной ручке, замечаю стопку писем на столике у входа. Что привлекает мое внимание, так это обратный адрес в углу конверта, торчащего из середины стопки. Он из больницы в Портленде. Мелким шрифтом под именем написано: Психоневрологический и наркологический диспансер.

Уходи!

Я не могу. Мое любопытство превратилось в чудовищную потребность узнать о прошлом Оливера. Я открываю конверт. Сопроводительное письмо разъясняет приложенную к нему информацию: обновление контактов экстренной связи для Кэролайн Конрад.

Сделайте отметку в графе «Нет изменений», подпишите и поставьте дату, если вся информация действительна.

На следующей странице указано имя Оливера, его адрес, электронная почта, номер телефона, степень родства с пациентом.

Муж.

Комок поднимается в горле, оставляя после себя кислотный ожог, и сердце наполняется гневом, а кровь — ядом. Где-то в глубине души или в сердце я должна быть невыразимо раздавлена, но в данный момент мой мозг — извержение вулкана гнева и непостижимой ярости. Я думаю, что могла бы убить его.

Перепрыгивая через ступеньку, через секунду я уже нахожусь в его комнате… и вот тут-то все и начинается.

— У тебя, черт побери, есть ЖЕНА! — я думаю, он проснулся от испуга, но не могу сказать наверняка, так как я в неописуемой ярости и ничего не вижу. Рамка с фотографиями, затем другая летят в его направлении. Подставка для книг, ваза, его туфли, часы — все врезается в стену, изголовье кровати и даже в него.

— Вивьен! — он спотыкается, пытаясь удержать равновесие посреди обломков, образующихся вокруг него.

Я выдергиваю ящик из комода и бросаю в его направлении, затем еще один, и еще один, пока одежда не заполняет все пространство, и он двигается ко мне.

— Нет! — кричу я, хватаясь за заднюю панель пустого комода, и опрокидываю его, чтобы преградить ему путь. Я выбегаю в коридор, срывая рамки с картинами со стен, оставляя за собой дорожку из разбитого стекла. Внизу я бегу на кухню, резко открывая дверцы шкафчика.

— Ублюдок! — я бросаюсь стаканами, тарелками, банками, кувшинами в него. — Ты, бл*дь, лгун! Как ты мог?

— Вивьен! Остановись! — рычание его голоса не может сравниться с ураганом оглушительных эмоций в моей голове.

Рюмки. Бутылки виски. Кофейные кружки.

Трах! Бах! Хрясь!

У меня заканчиваются боеприпасы, затем я поднимаю взгляд и вижу кастрюли и сковородки, висящие на подвесной стойке. Забираясь на островок, я снимаю сразу по две штуки с крючков и запускаю их в Оливера. Иногда я слышу, как они стучат, когда я не попадаю в цель, иногда слышу сильный удар и несколько бранных слов, когда попадаю. После того как последняя сковородка запущена, я вижу, как окровавленный Оливер неуклюже двигается в мою сторону. Я оглядываюсь назад, но там нет выхода, поэтому я прыгаю из последних сил и валю его на пол.