Уроки во грехе - Гудвин Пэм

Если бы у меня был телефон, я бы проверила признаки болезни в интернете. А так все, что я помнила – это что бешенство смертельно в ста процентах случаев.

– Может, ты не будешь меня кусать? Договорились?

Мышка повернула ко мне голову, с опаской уставившись на меня глазами-бусинками, еще крепче вцепившись в лицо Деве Марии.

– Не бойся, я тебя не обижу.

Но она уже была ранена. На ее голове был глубокий порез, возможно, оставленный одной из потолочных балок, в которые она врезалась. Мышь не выглядела больной, но это не значило, что мне можно ее трогать. И это крайне усложняло задачу по ее спасению.

Как и в большом классе, здесь на окнах тоже весели решетки. Но промежутки между прутьями были достаточно большими, чтобы мышь могла в них пролезть.

Сделав пару шагов к ближайшему окну, я повернула защелку и толкнула створку вверх. Но она не сдвинулась с места. Я попробовала еще раз, безрезультатно. Навалившись со всей силы, я надавливала еще сильнее, снова и снова, и в итоге сломала ноготь.

– Блядь! – Я уперлась лбом в стекло, рыча, напрягая мускулы, сжимая зубы. – Ты, старый, упрямый дерьма кусок! Не пойти бы тебе на…

– Ты что делаешь?

Его голос рубанул по мне, словно мечом, и из легких словно вышел весь воздух. Я опустила руки, прислонилась лбом к прохладному стеклу и попыталась восстановить дыхание.

Потом я повернулась к Магнусу.

– А на что это похоже?

– На попытку сбежать.

– Отличная идея. А решетки я выломаю своими бионическими руками. Только для начала все ногти себе переломаю об это долбаное окно.

Он уставился на меня так, будто я дура. И нахмурился еще более злобно, чем раньше, если такое вообще было возможно. Леденящий душу взгляд. Злобный. Его глаза неодобрительно сузились, и он поморщился от отвращения. Словно один мой вид вызывал в нем неодолимое желание причинять боль.

Если у него и были секреты, то это точно было не влечение к девочкам. Возможно, склонность к насилию. Или женоненавистничество. Его взгляд источал убийственные флюиды.

Может, он просто ненавидел самою жизнь и мог вести себя только как мерзкий убогий говнюк.

С идеально очерченными губами.

Он неторопливо направился ко мне угрожающей, медленной походкой. Почувствовав пробежавшую по телу дрожь беспокойства, я отступила назад, прикрыв собой мышку.

Поздно. Он уже ее заметил.

– Не трогайте ее. – Я вытянула руки вперед. – Это мышонок. Я просто хочу выпустить ее в окно и…

– Ты хочешь ее спасти? – Он остановился, подозрительно сведя брови.

– Почему бы и нет?

– Летучие мыши переносят бешенство. Ты ее трогала?

– Не все мыши. И нет. Не трогала, не ласкалась с ней. Мы не в тех отношениях. Ей просто нужно набить животик парочкой москитов и попрактиковаться как летать… – Я сникла под его суровым взглядом. – Что?

– Они гнездятся в колокольне. И они не домашние животные. А вредители. Особенно когда залетают в класс и пугают учеников.

– Они что, орут и рыдают?

– Да.

– Хотите сказать, что мыши с колокольни доводят местных девочек до слез? Это многое объясняет.

У него на щеке дернулся мускул, и он пошел вперед, огибая парты.

Черт, кажется, я зашла слишком далеко. Мой пульс ускорился, а мышцы окаменели. Но я не сдвинулась ни на шаг. Чтобы добраться до мыши, ему придется пройти мимо меня.

Он остановился возле меня, и я приготовилась бороться… но он лишь прошел между мной и мышью.

Я выдохнула и повернулась посмотреть, как он отпирает защелку на окне.

– Замок заедает. – Он с легкостью открыл защелку.

Воздух тут же стал иным, и мышь взлетела и понеслась прямо мне в лицо.

На моем горле сжалась рука, и меня оттолкнули спиной в кусок мрамора. Мрамор был теплый, испещренный рытвинами. Иисусе, а он сильный. Горячий, с сильным телом, непоколебимое животное.

Я поперхнулась и совершенно остолбенела. В голове не было ни единой мысли.

Я умру.

Но он тут же опустил руку. Я подняла ладони к горлу, а он поспешил к окну и закрыл его, словно ничего не случилось.

Я подумала, что не стоит придавать этим событиям слишком большое значение. У меня подскочило давление, а в легких совсем не осталось кислорода. Но с коричневой мышкой все будет в порядке.

Она висела прямо за стеклом, уцепившись за одну из перекладин решетки. Если бы отец Магнус не оттолкнул меня, она повисла бы прямиком у меня на лице.

Я попыталась успокоиться. Когда ритм дыхания восстановился, я встала рядом с ним возле окна. Он не обратил на меня никакого внимания. Сосредоточившись на мыши, он смотрел на нее так, словно искал способ убить ее наверняка.

«Ну давай, малышка. Улетай. Расправь крылышки и лети!»

Она подняла крошечное рыльце и посмотрела на меня.

Отец Магнус потянулся к окну.

– Погодите. – Я схватилась за подоконник. – Просто… дайте ей пару минут. Она напугана и все еще учится летать. Дайте ей время.

– Ей? Ты эксперт по половой принадлежности мышей?

Боже, нет. Я просто порола чушь.

– Пусть она совершает собственные ошибки. И научится всему сама.

– Она совершила смертельную ошибку в тот момент, когда попала в замкнутое пространство.

– Только если она не родилась в нем. – Я не стала умолять его сохранить ей жизнь, но я и не сдавалась. – Что в Библии сказано про летучих мышей?

– Что их не надо есть.

– О! – Я прокашлялась. – Что ж, раз в самой читаемой книге мира есть такая рекомендация, я чувствую себя гораздо спокойнее. Хотя я не знаю никого, кто ест летучих мышей. Кроме Оззи Осборна, конечно. – Я судорожно сглотнула. – Он отправится за это в ад?

– Нет, он отправится туда за другие свои грехи.

– Ого. Мрачновато. – Я закусила губу. – Слушайте, я знаю, наказывать плохих девочек – это ваша работа. Но я буду честна с вами. Рай не для меня. Я к тому, что если даже Оззи не входит в писок гостей, то кто там вообще будет? Шайка чопорных отличников, неукоснительно соблюдающих правила приличия, с волосами на прямой пробор, которые танцуют как уроды и носят немодные джинсы? Какой-то мамский Тик-Ток. Хэштег «СтарческийТок». Скукота.

– Тебе пора повзрослеть.

«Заставь меня». Мне даже не пришлось произносить этого вслух. Он все прочел по моей улыбке.

– Ты повзрослеешь. – Он резко дернул рукой.

Прежде чем я успела понять зачем, он ударил кулаком по раме – оконное стекло зазвенело, и, кувыркаясь, мышонок ухнул вниз.

– Нет! – Мое сердце разрывалось; я распахнула окно и вгляделась в темноту. – Что вы наделали?

Внизу, на три этажа вниз, земля утопала в тенях. Лишь пропасть, черная как сама ночь.

Как он мог быть таким жестоким? Мышь была уже снаружи, она никому не причинила бы вреда. Он же священник. Служитель Божий.

Дьявол во плоти.

Меня обуяла ненависть, проникая в самые фибры моей души, крепчая с каждой секундой.

Я пыталась услышать звук хлопающих крыльев, но в моей голове звучали лишь жуткие, спокойные шаги, что цокали, словно марш смерти.

И его голос.

Его бессердечный, непреклонный приказ.

– Следуй за мной.

Глава 4

Магнус

Не дожидаясь ее, я быстро вышел в коридор. Я не услышал ее шагов, но они непременно последуют. Рано или поздно все ученицы привыкают слушаться.

Предсказуемые, скучные, избалованные дети. В первые дни с ними всегда было трудно: они боролись против новых ограничений и возмущались, что им пришлось оставить привычных друзей и свои особняки.

А мне предстояла сложная задача – переформатировать их в лучшую версию их самих.

Высшие слои общества жили в мире кривых зеркал и неискренних отношений, где личность была менее значимой, чем то, что от нее можно было получить и как много она могла контролировать и дать окружающим.

Для общества было не так важно сделать избалованных детишек умнее и сильнее. Гораздо важнее было преподать им урок смирения, причем на своем примере.

Но я был не таким человеком. Так что применял к ним те методы, в которых и сам знал толк.