Новенькая (СИ) - Муллагалеев Валерий

Прозвенел звонок, а Новенькой все не было. Ну, она всегда опаздывает… Или все-таки перевелась и я никогда ее не увижу! Я ведь не знаю даже ее телефонного номера…

Класс встал перед Маргаритой Федоровной. Она любила цифры больше жизни, но не в том смысле, что была увлечена своим предметом, а в том, что не шибко любила жизнь. Ее всегда сжатые зубы напоминали крокодильчик для штор.

– Садитесь, – сказала математичка укоризненным тоном и объявила новую тему.

Нервозно постукивая, заскреб по доске мел. Еще и с последней парты не фига не видно. День явно не задался. Эх, а какие были ожидания!

В следующую секунду все переменилось.

Открылась дверь и вошла Новенькая. Кажется, она предварительно постучала, но ее появление произвело такой эффект, будто она распахнула дверь с ноги, и та впечаталась в стену, обрушая штукатурку. В наступившей тишине с сухим стуком упал кусочек мела, которым Маргарита Федоровна писала формулу.

– Куда?! Ты себя видела?! – воскликнула она, поднимая руку как шлагбаум.

Лично я видел Жанетт Воерман из той самой игры. С последней парты я не мог разглядеть деталей, поэтому разум, отметив явное сходство, соединил два образа воедино. Я превратился в жирафа и весь вытянулся вперед. Со мной на Новенькую уставилось еще двадцать пар глаз – будто сценические прожекторы сошлись на фигуре знаменитости.

– В таком виде приходить в школу нельзя! – сказала Маргарита Федоровна. – Ты вообще головой думала, когда так одевалась?

Новенькая кивнула.

– Она еще и улыбается! – ахнула учительница. – Вон из класса!

Новенькая только этого и ждала. Развернулась и шмыгнула за дверь – расклешенная мини-юбка вспорхнула на прощание, обнажая ноги в том месте, где они называются по-другому. Взмах юбки навел меня на мысли о рабах с опахалами, что стоят вокруг царицы в шезлонге и махают, махают…

Я махал рукой, вытянув ее вверх.

– Что, Валерий? – спросила Маргарита Федоровна.

– Можно выйти?

– Это еще зачем? Урок только начался!

Она даже представить не могла, что мое намерение связано с Новенькой. Еще бы, ведь математичка считает, что спасла класс от демона преисподней – все обязаны быть ей благодарны, а Новенькую должны забыть, как страшный сон!

– Съел что-то не то.

(Ага, вишню съел.)

– Ладно… иди… – сказала математичка.

Она задержала меня у самых дверей. Блеснули мелкие белые зубы.

– А портфель тебе зачем? Сбежать с уроков решил?

Я замер. Моя успеваемость по математике и без того оставляла желать лучшего, и ссора с учительницей была бы некстати. На выручку пришла гениальная мысль, и я выдавил, будто смущаясь:

– Там туалетная бумага… можно я уже пойду? Мне надо бежать! Срачно, то есть срочно…

В классе раздались смешки.

– Ох, беги-беги, конечно! – воскликнула Маргарита Федоровна, махая руками, словно отгоняя вонь.

Я действительно побежал, но не в туалет, а вниз по лестнице, выискивая глазами понятно кого. В здании школы Новенькая задержалась ровно настолько, насколько быстро умела передвигаться.

Выскочив на улицу, я увидел, как она стоит на другом конце футбольного поля за школой. Я махнул рукой и направился к ней. Наконец-то разгляжу ее прикид вблизи! Едва я пересек половину поля, Новенькая развернулась и побежала прочь из двора.

Я – за ней, вниз по улице.

Утреннее солнце сияло на тротуарной плитке, свежий воздух обжигал легкие. В прицеле моего взгляда маячила фигурка Новенькой, но дистанция никак не сокращалась!

– Стой, дура! – крикнул я. Применительно к Новенькой слово "дура" приобретало дополнительный оттенок и как бы подчеркивало женственность: сразу представлялась некая особа, сочетающая в себе бестолковую иррациональность и абсолютную красоту.

Ее волосы развевались огненным флагом, стук каблуков раздавался на всю улицу – на таких здоровенных каблуках она от меня не убежит…

Ковбой Мальборо сказал: никогда не бегай за автобусами и за женщинами – все равно не догонишь. Я понимал суть фразы, однако юношеский максимализм убедительно говорил мне, что если бежать достаточно быстро и долго, то все-таки догонишь!

Мелькали тонкие ноги в сетчатых чулках, трепыхалась клетчатая юбка. У меня уже кололо в боку, а Новенькая все еще была впереди.

Трехэтажные дома кончились, справа распростерся бурьян с заброшкой. Новенькая свернула туда так уверенно, словно бежала к себе домой. Когда подоспел я, она уже скрылась в темном дверном проеме.

Я упер руки в колени и отдышался. Никогда так не бегал. Лицо пульсировало жаром, в носоглотке жгло. От двухэтажного кирпичного здания тянуло прохладой, в дырявой двускатной крыше кто-то чирикал. Украшенная граффити, словно татуировками, заброшка гостеприимно щерилась разбитыми окнами.

Я осторожно вошел внутрь. Пахло штукатуркой и пыльной древесиной, под ногами валялся всякий хлам. Мелькнула мысль – как бы Новенькая не навернулась тут на своих каблучищах. Однако волноваться мне стоило за себя.

С торжествующим воплем Новенькая прыгнула на меня со спины – я едва устоял. Она оплела меня руками и ногами, туфли клацнули на уровне моего пояса, словно защелкнулся замок. В следующую секунду она впилась зубами мне в шею! Мой вопль потонул в ее хохоте. Она уже не кусалась, но в ухе зазвенело так, что лучше бы она выпила всю мою кровь.

– Испугался? – с восторгом спросила она, продолжая висеть на мне.

– Немножко, – пробормотал я. Шок прошел, и я ощутил, как ее теплое гибкое тело соприкасается с моим, на меня обрушился запах ее волос и духов.

Не успел я прочувствовать момент, как Новенькая слезла и принялась поправлять свои волосы. Зря, ведь от нахлынувших ощущений я вот-вот взлетел бы в небо вместе с ней!

Я сделал вид, что заинтересовался надписью на ее топике. Там было название какой-то блэк-метал группы, написанное ветвистым шрифтом и потому совершенно нечитаемое, так что у меня имелось оправдание пялиться бесконечно. Лифчик отсутствовал, и на прохладном воздухе это было особенно заметно… Я судорожно сглотнул. Новенькая поправила топик, потянув за краешек и отпустив. Черная ткань скользнула будто по упругому мармеладу. Вишневому?! Ах… Ниже топик кончался поперечными разрезами, и взору открывался голый живот: молочно-белый и абсолютно плоский. Но его я видел лишь краем глаза – не разглядывать же ее с головы до ног!

Я понял, что именно это и делаю. Я резко развернулся на сто восемьдесят градусов и с любопытством окинул взглядом стены и потолок. Глубокомысленно хмыкнул и прокомментировал сохранность здания. Она ответила что-то в том же духе, но лицо было хитрое и довольное.

Как правило, мне трудно общаться с девушками, тем более с ТАКОЙ девушкой, однако сейчас разговор пошел сам собой, беззаботно прыгая от одной темы к другой как шарик-попрыгунчик.

С ума сойти – я гулял с самой крутой девчонкой на свете! Меня переполнял восторг, отчего весь мир преображался. Рыхлые кирпичные стены стали руинами древних дворцов, а мы – первооткрывателями: удалой археолог и безумная красотка. У меня еще не бывало девушки, но не потому, что я никого не интересовал или был стеснительным. Дело в том, что в каждой я видел кучу недостатков и куча эта отбивала у меня весь энтузиазм. Так продолжалось до знакомства с Новенькой. Она казалась частью той настоящей жизни, о которой мечтаешь с детства, однажды увидев в блокбастере.

Мы болтали и бродили по заброшке. Казалось совершенно необходимым заглянуть во все помещения и проверить каждый шкафчик. А уж если что-то заперто – жизнь не мила, пока не вскроешь! Мы будто в компьютерной игре исследовали локацию за локацией. Наконец, остался только чердак.

В конце коридора на втором этаже в стену были вмонтированы металлические скобы, уходящие к люку. Мы постояли, задрав голову вверх, предвкушая финальный этап. Скобы начинались на уровне плеч, чтобы дети не лазали. Я прикинул, что смогу легко подняться, и уже представил, как сверху галантно подаю руку Новенькой, однако она сказала: