Плохой. Хороший. Бывший - Мара Алекс

Следующим вечером у меня появляется возможность задать этот вопрос самому Амиру. После аварии он часто справлялся о папином здоровье, а потом перестал, поэтому его звонок мог иметь отношение только к одному человеку – его сыну.

Я оказываюсь права. После вежливых приветствий и вопросов о папе Амир переходит к делу.

– Василиса, у нас радость в семье: сын созрел для женитьбы.

Прикусываю язык, чтобы не выдать грубость в ответ. Такие, как Тимур, созревают только к пенсионному возрасту.

– Я знаю, что сын к тебе приходил. Он очень хочет, чтобы с этим браком все вышло правильно, поэтому волнуется. Но я его успокоил. Ты мне как дочь, я тебя с ранних лет знаю, и ты не понесешь сор из избы. Ваши с Тимуром прошлые обиды останутся между вами. Ведь так?

– Я так и сказала Тимуру. Вам не о чем беспокоиться.

Этот звонок – предупреждение, и я очень надеюсь, что Амир не посыплет его сверху угрозами.

– Я так и думал, что ты разумная девочка и не станешь мутить чистые воды. Вам папиной пенсии хватает?

– Да, большое спасибо.

– Я ведь когда предложил эти деньги, о тебе думал, а не только о Мише. Почему бы хорошим людям не помочь? Я вам, а вы – нам.

Все-таки посыпал сверху угрозой. Завуалированной. Без этих денег нам придется туго.

– Конечно, Амир Мавлетович. Что я могу для вас сделать? – спрашиваю обреченно.

– Мы планируем небольшое торжество, только для близких и друзей. Хотим представить им Жанну, объявить о грядущей свадьбе. Ты же знаешь, Василиса, что зачастую именно близкие и друзья становятся источником самых гадких сплетен. Некоторые из них еще помнят… всякое о вас с Тимуром. А если увидят тебя на семейном празднике, и ты будешь рада за молодых и по-дружески с Тимуром, то все их сплетни помрут на месте. Тогда и пресса затихнет, и тебя никто не станет беспокоить.

Опускаю голову на стол и ударяюсь лбом о холодную поверхность. Трижды.

9

Ресторан "Вкус & Блюз" популярен у бомонда. Красный кирпич, темное дерево, панорамные окна – во всем ощущается рука талантливого дизайнера. На небольшой сцене в углу зала музыканты играют блюз.

Ресторан принадлежит Владу Вяземскому, одному из старых друзей Тимура, так что все собравшиеся, включая владельца заведения, знают о нашем недо-браке. О том, как родители тащили нас к алтарю, о загулах Тимура, скандалах и поспешном разводе.

Нас встречают любопытными взглядами. Нас, потому что я пришла с Димой. Немного неудобно просить о помощи мужчину, с которым была всего на двух свиданиях, но больше не к кому было обратиться. Отец Тимура неоднозначно намекнул, что мне следует привести с собой мужчину как доказательство того, что и у меня тоже сложилась жизнь. Безумно хотелось возразить, что успех женщины не измеряется наличием у нее мужчины, но я вовремя вспомнила о папиной пенсии и не стала спорить с нашим благодетелем. Следующим его указанием было всячески показывать, что наши с Тимуром разногласия остались далеко в прошлом. Дескать, теперь мы души друг в друге не чаем и надеемся дружить семьями.

Дима не возмутился моей просьбе, сразу просек замысел Амира и согласился помочь, хотя и посмеялся над причудами богатых.

Вот мы и явились на торжество. Стоим в дверях, обнявшись. Улыбаемся. Ищем взглядами счастливую пару, чтобы поздравить «от нашей семьи – вашей».

Картина маслом.

Есть только одна проблема. Большая. Размером с отдельно взятого бывшего мужа.

Великий стратег Амир Агоев либо не додумался предупредить Тимура, что пригласил его бывшую жену на торжество, либо нарочно этого не сделал, и теперь молодая и в данный момент не очень счастливая пара Тимур + Жанна смотрит на меня с идентичными недобрыми оскалами.

Э, нет, ребята, так дело не пойдет. Срочно улыбайтесь! Мне обещали, что если я хорошо сыграю роль, то больше моя помощь не потребуется, пенсию у папы не отнимут, и Амир лично позаботится, чтобы любопытство прессы меня не коснулось.

– Тимур, Жанна, сколько лет, сколько зим! Поздравляем вас, милые! – заявляю во всеуслышание, пока Дима протягивает им подарочный пакет, оставленный для нас Амиром на входе в ресторан. Надеюсь, в пакете дохлая ящерица.

Подходит сияющий Амир, обнимает меня за плечи и вещает что-то приторное о дружбе и о том, как важно мое благословение для молодой пары. Родители Жанны кивают в приятном удивлении, не иначе как рады опровержению слухов о нашей с Тимуром пожизненной вражде. Жанна тоже входит в роль, улыбается во все виниры или протезы или что там сияет нереальной белизной у нее во рту. Она смягчается до того, что даже хвалит мое платье. Очевидно рада, что у меня есть мужчина и я не претендую на ее суженого.

Другие гости подходят ближе, на нас сыплются истории о том, как прекрасна дружба между бывшими супругами. Приносят шампанское, кто-то произносит тост, и вот уже кажется, что мы празднуем не помолвку Тимура с Жанной, а нашу с ним дружбу вопреки прошлому.

И только один человек не участвует в этой вакханалии – мой бывший муж.

Его взглядом можно резать металл. Его оскалом можно пугать детей.

Амир хлопает сына по плечу, втягивает в разговор, но Тимур то и дело оборачивается на меня, и его взгляд обещает смертную казнь.

Вспоминается наш разговор с Амиром. Он спросил, не осталось ли между нами с Тимуром чувств. Ответ написан на лице моего бывшего мужа – чистая, неразбавленная ненависть.

Его о чем-то спрашивают, но он не замечает и направляется ко мне.

Решительно. Яростно.

– По-моему, нам не рады, – шепчет Дима с иронией в голосе.

– Сейчас нас пошлют… на Мальдивы, – отвечаю.

Словно сговорившись, мы начинаем смеяться. Лицо Тимура багровеет, глаза сверкают. Другими словами, похоже на встречу лучших друзей.

– Василиса, на два слова! – говорит Тимур сквозь зубы.

10

– Привет! Не заметил меня, да? – Дима задвигает меня за спину и усмехается. – Куда Вася идет, туда и я.

Дима потешается над этой провальной театральной постановкой, но ему можно. Другой мужик пять раз бы подумал, прежде чем нарываться, потому что Тимур высоченный и завидно сложен. Но у Димы нет оснований для тревоги, не с его мышцами и спортивными регалиями.

– Василиса! – Тимур повышает голос. – Нам нужно поговорить. Наедине.

– Не-а, не могу наедине, только с Димой. Его лучше слушаться, он грозный каратист. Черный пояс, как-никак. – Посмеиваюсь, потому что если не смеяться, то остается только плакать, а это я предпочитаю делать наедине. Например, сегодня вечером.

Дима притягивает меня к своему боку и целует в висок.

– Черный пояс, говоришь? М-м-м… Это наводит на определенные мысли, – громко шепчет, играя на публику. – Как насчет того, чтобы вернуться домой и…

– Вы можете хотя бы дождаться, когда я отойду?! – перебивает его Тимур. Ноздри раздуваются, кулаки сжаты, того гляди… обнимет своих лучших друзей, то бишь нас с Димой. Потом, выдохнув, продолжает вполголоса. – Василиса, чего ты добиваешься?! Я просил тебя уехать и не вмешиваться в мою жизнь.

Значит, Амир и правда ничего ему не сказал. Не успел? Забыл? Неужели он не понимает, как сильно меня подставил?

У меня внезапно заканчиваются силы. Я сдуваюсь, как воздушный шарик в конце детского праздника. Не хочется больше играть и уж точно не хочется общаться ни с кем из здесь присутствующих.

– Спроси своего отца. Ты пытался от меня избавиться, а он, наоборот, решил показать всем и вся, что слухи лживы, и мы с тобой остались друзьями.

На его лице изумление и недоверие.

– И ты… согласилась?

– Как видишь.

– Почему?!

– У меня были на то причины.

Поджимает губы, хмыкает.

– Отец предложил тебе больше денег, чем я?

– Да.

Так и есть. Бессрочная пенсия – это дар судьбы.

Глянув на меня с презрением, Тимур удаляется.

– По-моему, хорошо поговорили, – усмехается Дима.

– Так мы ж друзья, – соглашаюсь, пряча в голосе грусть.