Муж мой. Враг мой. Дракон (СИ) - Ворон Светлана

— Проклятье! — разозлился чародей, схватил первую попавшуюся под руку мензурку и бросил в мое лицо.

Мне не хватило опыта и скорости реакции, чтобы защититься от физического предмета, но Фэнрид дернул меня в сторону, позволив в последний момент увернуться.

Бутылочка разбилась за нашей спиной, выпустив едкий запах, защипавший глаза и глотку.

Муж попытался закрыть меня собой, но заорал и согнулся от боли, когда Морах безжалостно сдавил розу.

В отличие от Фэнрида, цветок выглядел все лучше: он обретал ярко-красный цвет, черные краешки лепестков оживали.

И вместе с тем я чувствовала, как наша с драконом связь исчезает. Он умирал, и я ничего не могла с этим поделать.

Мое сердце закипело как взрывающийся вулкан, лава хлынула через край, перетекла в руки и вырвалась из кончиков пальцев огнем, который я бросила в Мораха двумя мощными стрелами.

Стоило догадаться, что бесполезно использовать огонь против мага огня. С ухмылкой он перехватил пламя, закрутил его спиралью и швырнул обратно.

Горячая волна ударила как таран, и я очнулась в дальней части лаборатории в объятиях мужа, который подхватил меня в последнее мгновение и принял удар о стену на себя.

Все было кончено: оставшиеся капли тепла покидали сердце Фэнрида и ускользали прочь. Сердце покрывалось черной коркой, который не растопит уже никакая любовь. Слишком поздно.

Опершись дрожащими руками о мокрый пол, я ощутила вибрацию воды и подняла заслон. Но мои силы уже были исчерпаны предыдущими попытками, и он продержался совсем недолго.

Голова кружилась, каждая клеточка кричала о пощаде. С трудом удерживаясь в сознании, я беспомощно наблюдала за черным колдуном, забирающем жизнь мужа до последней капли.

Глаза Фэнрида потускнели, из них исчезало последнее серебро. Руки безвольно упали вдоль тела, никаких эмоций на лице не осталось: полное равнодушие ко всему.

Он будет жить, Морах не убьет его в прямом смысле. Но он будет все равно что мертв. Станет настоящей марионеткой, слепо исполняющей приказы. Призрак себя прежнего, без величия, без надежды. Без собственных решений и мыслей.

— А чтобы больше не возникло соблазна, — назидательно произнес Морах, вытянув последнюю нить, так что красная, свежая роза заискрила серебром чистейшей энергии, — сделаем так, чтобы больше никто и никогда не отменил моего колдовства.

Он раскрыл ладонь и на розе тут же вспыхнул огонь.

— Вот так. Он больше никогда. И никого. Не сможет. Любить.

В бессилии я смотрела, как цветок сгорает лепесток за лепестком, превращается в пепел и бесследно рассеивается в воздухе.

— Нет… — заплакала я, не в силах справиться с болью.

— Попрощайся с мужем, — великодушно дал Морах мне несколько минут, уходя прочь. — Прикажу подготовить на площади достойную тебя казнь, Шениен из Ланхарии.

Глава 56. Казнь

Мы остались абсолютно одни.

Обняв мужа, я уткнулась в его грудь лицом и безудержно разрыдалась, давая волю чувствам.

Я больше не находила дракона внутри: яйцо почернело и окаменело, в нем не осталось даже искорки жизни.

Исчезло привычное ледяное серебро — то, что делало Фэнрида собой и поддерживало его существование все эти годы после смерти родителей.

Я смогла пробить в его ледяной корке брешь и с надеждой смотрела, как моя любовь пробуждает к жизни первые ростки ответных чувств.

Их не должно было быть. Морах выкрал у него эти эмоции и заточил в вистраг, чтобы манипулировать им. Чтобы принц оставался слеп ко всему, что дяде невыгодно. Чтобы подчинялся и даже не знал об этом.

Морах оставил ему только те эмоции, что превращали его в солдата. Их он оставил сполна!

Но затем вмешалась я и сумела как-то нивелировать воздействие черной магии. Как я это сделала?

Может, это имеет отношение к той руне на моей спине, ограничивающей способности? Если я смогла так сильно влиять на чувства Фэнрида даже с заблокированной магией, на что я была бы способна, обладай полной силой?

Я бы излечила его и снова научила любить! Будь у нас чуть больше времени, конечно. Я нашла бы способ вызволить дракона и вернуть ему всю полноту жизни. Я бы сделала это даже с руной.

Но Морах не оставил нам шанса на это. Он отнял всё.

— Мне так жаль, — бормотала я, оплакивая нашу так и не случившуюся любовь.

Руки принца оставались холодными, а глаза пустыми. Сердце все еще билось, но теперь еще реже прежнего. Чисто чтобы поддерживать видимость жизни.

Но когда я прижала ладонь мужа к своей щеке, и боль утраты пронзила меня насквозь ржавым кинжалом, я вдруг обнаружила в себе способность исправить это.

О Высших магах слагались легенды. Такая великая сила была настолько редкой, что большинство из особенных чародеев оказывались узниками каких-нибудь тиранов-королей, нашедших способ подчинить их себе. Поэтому вживую их видели крайне и крайне редко.

Может быть поэтому отец наложил на меня ограничивающую руну: хотел защитить от такой страшной судьбы. Гораздо проще быть чьей-то женой и рядовой чародейкой, чем всю жизнь скрывать свои способности. Или проявить их и попасть в вечный плен.

Поговаривали, что Высшая магия способна абсолютно на все: использовать все четыре стихии, черпать энергию отовсюду, отдавать свою магию и забирать чужую, даже возвращать мертвых с того света!

Я прочувствовала это очень хорошо, когда сражалась с Морахом. Использовала любую магию, которая была в тот момент доступна. Даже неосознанно я справилась хорошо.

Но мне не нужно было такое огромное могущество. Зачем мне столько силы?

Я хотела лишь одного: чтобы Фэнрид был жив, чтобы он был собой. Чтобы был рядом со мной и с нашим еще не родившимся малышом.

И ради этого я готова была отказаться от чего угодно. Даже пожертвовать собственным сердцем, лишь бы муж вернулся ко мне.

Может, именно это я и делала все те месяцы, что мы были вместе? Невзирая на блокиратор, отдавала Фэнриду часть своей любви, и он учился испытывать ее вновь.

Может, этому способствовал и его амулет: очевидно, что он как-то усиливал нашу связь, помогал и ему, и мне обходить мои защитные руны. Поэтому все сработало.

Сработало бы, если бы не Морах.

И теперь, когда я осознала свои возможности, я могла применить их в деле. Если бы у меня было больше времени…

Понимая, что меня скоро заберут, я отбросила панику, взяла себя в руки и изо всех сил сосредоточилась.

Я не умела делать ничего сверх того, чему меня учили, не обладала знаниями и опытом. Но меня, как обычно, вела вперед любовь и вера в то, что такая связь способна рождать самые необыкновенные чудеса.

Закрыв глаза, я распахнула собственное сердце и позволила всей той магии, которой было слишком много для одной меня, вливаться в мертвое, окаменевшее сердце дракона.

Находить те хрупкие трещины, которые я создала и расширяла месяцами, и по капле, по крупице проникать внутрь, ровно до тех пор, пока я сама не оказалась полностью опустошена.

Будто в сомнамбулическом сне я ощущала, как чьи-то руки грубо отрывают меня от мужа и утаскивают прочь.

Получилось ли у меня? Будет ли Фэнрид жить? Успеет взглянуть на мою казнь или узнает об этом лишь назавтра, когда усвоит всю отданную мной энергию, исцелится и придет в себя?

Как сильно он будет сожалеть, что опоздал? Не спас ни жену, ни сына от страшной участи?

Меня выволокли на площадь под возгласы бешеной толпы и привели на эшафот, где уже готовился… костер?

Иронично, что Морах выбрал именно такой способ. Он — маг огня и решил казнить меня огнем. Он — чернокнижник, убийца тысяч безвинных людей, и своих, и чужих, дьявол во плоти — представил меня другим как ведьму, заслуживающую позорной смерти у столба.

У меня не было никаких сил, чтобы сопротивляться и что-то доказывать кому-то. Безвольно я смотрела, как ликует и жаждет зрелища толпа, пока мои руки крепко связывали за спиной. Надеялась только на одно, что подарила свою магию не зря.