Притворись, прошу! (СИ) - "MMDL"

В гостиной вновь воссоздалась тишина. Я потянулся губами ко рту Отиса, однако хмурящийся, несмотря на нарастающее удовольствие, он отстранился, поднял свинцовые веки и воззрел на меня.

— Что?..

— Кэм, ты уверен?..

— Я твой член в руке сжимаю — куда увереннее?

Я остановился, как только уловил изменение его настроя, но кисть из его брюк не вытащил, пока просто замер, искренне рассчитывая на продолжение. Без боли Отис стукнул лбом о мой лоб, покачал головой собственным мыслям.

— Если у тебя элементарный недотрах, Кэм, прошу, скажи мне об этом сейчас… Я ж напридумываю лишнего…

— Ты всерьез полагаешь, что я потянулся бы к абы какому члену из-за зуда в штанах?

— Нет… — беззвучно пошевелил он губами. Голос не хотел прорываться наружу, страшился не столько разбудить Сару, сколько потревожить тончайший слой льда, укрывающий от свистящего ветра уязвимость. Но все же Отис нашел в себе силы произнести: — Я до жути боюсь, что чем-нибудь секс тебе не понравится… Может, ты действительно сам не знаешь, чего хочешь, и охладеешь ко мне, как только мы закончим, — и я опять останусь в одиночестве, раздавленный такой болью, точно молотком выбили зубы!..

Отодвинувшись самую малость, я рассмотрел на его лице муку, достал руку из его брюк.

— Как далеко мне нужно зайти, чтобы ты наконец понял, что бояться подобного бессмысленно? Я никуда не делся на проклятом озере, хотя у меня был выбор: оставить тебя кормить рыб, а самому выпить за упокой и «утешить» овдовевшую Сару! — Я выпучил глаза театрально-злодейски, и губы Отиса растянулись в широкой улыбке. — Но я предпочел тебя, — вернулся я на тропу серьезности и печали, — и всегда буду выбирать тебя: жизнь подтвердила.

— Не дай Бог, ты ошибаешься… — проскользнула в его тоне сомнительная благодарность.

Мы поднялись со ступеней, крадучись, как грабители, взошли по лестнице. На этом этаже я узнал только дверь комнаты Рины и прошел, естественно, мимо нее — вслед за Отисом налево. Перед точно такой же дверью в конце короткого коридорчика он остановился. На мгновение я разглядел в этой мелочи непередаваемую символичность: дверь, которую мы должны открыть вместе — и никак иначе.

— У тебя презервативы есть?..

— Да, — кивнул я, — пара-тройка в бумажнике.

— Пара-тройка? — удивленно обернулся Отис. — Обычно люди один туда прячут на всякий случай.

— Ты вот, очевидно, не носишь ни одного; будем считать, что я по-дружески попридержал твою вещь! — Подойдя к Отису вплотную, я положил руку его на плечо. — Что за дверью?..

— Наша спальня… В смысле, теперь уже не наша, а только Сары… Это ужасно неправильно?..

— Она была готова принять, что мы с тобой съезжаемся, а такую мелочь явно переживет.

Я опустил дверную ручку со щелчком — и замер, дыша Отису в волосы. Он сам толкнул дверь, когда смелости начать новую страницу стало достаточно. Порог спальни мы перешагнули, вновь прижавшись друг к другу…

Отис захлопнул дверь мною, так уж получилось: толкнул на нее спиной, стиснув меня вокруг пояса обеими руками; оставалось понадеяться, что Сара не услышит как этого, так и многого-многого другого…

Звериная неудержимость просачивалась из подсознания в движения Отиса. Тяжелым рывком он сомкнул наши бедра — под моей спиной звякнула, качнувшись на комоде, ваза, и мне пришлось переть на Отиса, чтобы мы не уронили ее и кучу других вещей, занимающих настенные полочки утопленной в полутьме спальни. Сквозь легкий туманный тюль в комнату просачивался зыбкий звездный свет, но в нем отпала необходимость, едва мы достигли постели: Отис включил один из крупных торшеров. Одежда падала на пол. Пробуя снова и снова язык Отиса, вслепую я достал из кармана бумажник и оставил его на краю прикроватной тумбы прежде, чем позволить Отису стащить с меня брюки и трусы. Я плюхнулся на холодное покрывало, приподнялся на локтях. Мои ноги по-прежнему стояли на мягком ковре, на который опустились голые колени Отиса… Я знал, что так будет: в первый раз лидирующую позицию я отдам ему — этакая компенсация для того, кто дольше страдал.

Поднимаясь ладонями по моим разведенным бедрам, Отис по-змеиному надвигался — вел широким влажным языком по члену, упавшему на живот. Его непоколебимый взгляд глаза в глаза был самым пошлым, что я когда бы то ни было знал — до последующих событий начавшейся ночи. Я не мог отвести взор — Отис подчинял, перехватывал над телом контроль. С бедер его руки «перешагнули» к моим напряженным кистям, накрыли их с силой, в то время как Отис без спешки впервые засасывал член, попутно вскользь дразня головку языком. Его хватка поверх моих пальцев создавала видимость позволительного, желанного насилия, и хотя роль его жертвы отчего-то распаляла, ее полная противоположность возбуждала куда больше: запрокинув голову с рыком, полным блаженства, я оторвал поясницу от покрывала, частыми мелкими движениями имел Отиса в рот. Когда я увлекался сверх всякой меры, он отодвигал голову назад, чтобы член не проскользнул в глотку. Сумасшедшее удовольствие доставляла одна только мысль о том, что это — жар его рта, не говоря уже о физической стороне ощущений! Освободившись от проявления моей решительности с мокрым причмоком, Отис принялся вылизывать мне яйца. Я обронил громкий восклик «О черт!», упал лопатками на постель, машинально раскинул ноги, и Отис, нежно придержав мошонку, обласкал языком еще и промежность.

— Это… очень хорошо! — выдохнул я в потолок.

— Обязательно к этому еще вернемся, — довольно пообещал он. Загремел выдвинутый ящик тумбочки. Оттуда Отис выудил небольшой пластиковый флакон. — Но давай перейдем к основной цели, пока что-нибудь нам не помешало.

Без лишних отсрочек я передвинулся на середину кровати, перевернулся на живот. Вес Отиса прижал мои бедра к покрывалу. Впервые настолько близко другой мужчина был ко мне, тем более когда оба мы — нагие… Я действительно собираюсь преступить черту?.. Волнение на грани страха клокотало в груди; словно ребенок перед уколом, я стремился отвлечься беседой, пусть пустой, сотканной всецело из очевидностей! — любые слова не были столь пугающими, как тишина…

— Лубрикант? — лежа оглянулся я — и судорожно сглотнул. Я знал, что Отис, совершенно голый, сидит на моих ногах, но «быть в курсе» и «увидеть» — абсолютно разные вещи. Я сам дивился заполнившей сознание мысли, но — он был прекрасен… Всякий мускул, кожа, волосы, сильное тело…

— Массажное масло, — ответил Отис, выдавливая прозрачный гель на кончики пальцев, — но суть та же.

Он отбросил к изголовью пузырек, и я постарался побороть второй приступ тревоги новой порцией болтовни:

— Мне подложить подушку под живот?..

Свободной рукой Отис бесстыдно раздвинул мои ягодицы. Я поморщился прохладе очертивших сфинктер пальцев…

— И без подушки получится.

…Может, все же стоило дать ему утонуть?.. Моя усмешка таяла; скользкие пальцы с нарастающим нажимом растягивали анус, входили по очереди все глубже и глубже, быстрее, без перерыва. Отис еще не уделил внимание простате, а я уже кайфовал, подложив руки под подбородок. На такой массаж я сходил бы еще как минимум пару разков…

Второй рукой он раскрыл мой бумажник. Смазанные пальцы замерли внутри меня, Отис хмыкнул, и я понял, на что же именно упал его взгляд. В кошельке из пластикового «окошка» глядели мы с Отисом. Фото было сделано лет пять назад, а то и больше. На фоне стенки с зацепами для скалолазания мы, одетые в спортивную форму, стояли с двух сторон от тренера — невысокой молодой блондинки с манящим крепким бюстом, частично выглядывающим из тесного топа. Да, девушка была красива, жизнерадостна и сексуальна, но эта фотография мне дорога не потому. Она оживляет воспоминания о потрясающем отдыхе с Отисом. И на этом снимке у него от улыбки появились морщинки возле глаз — доброе лицо харизматичнее некуда…

— В боковом кармашке, — косвенно поторопил я Отиса, и он достал презерватив. По вине его затянувшейся прелюдии теперь, без пальцев, нутро ощущалось неприятно пустым, однако это ненадолго…