Шакал (ЛП) - Уорд Дж. Р.

— Ты, гребаный ублюдок, ты ее кормил. Ты мне обо всем врешь, и ты кормил ее.

Дверь в комнату широко распахнулась, и Надзиратель натянула капюшон на место.

— Я сказал тебе не…

— Женщина у нас, — объявил охранник. — И заключенный, с которым она была.

Надзиратель напряглась, а затем слезла с него. Когда она посмотрела на Шака через сетку, он понял, что след укуса на его горле стал объявлением войны, и Никс оказалась под угрозой, которая не имела к ней никакого отношения. В отчаянии он попытался пошевелить ртом, пошевелить телом… хоть чем-то.

Черт, подумал он. Ему нужно было это остановить.

Капюшон Надзирателя наклонился в сторону.

— Идеально. И почему бы мне не позаботиться о ней. Как насчет этого? Знаешь, кусаться может не одна она.

Черная мантия поплыла к двери, и Надзиратель бросила через плечо:

— Я верну тебе то, что от нее останется. А потом мы с тобой обсудим будущее. И разговор будет неприятным.

Оказавшись запертым в одиночестве, Шак начал кричать. Но не смог издать ни звука. Единственное, что изменилось — это частота его дыхания. Он задышал тяжелее.

Ему нужно заставить свое тело двигаться. Он должен бороться, чтобы освободиться. Он должен…

Паралич не уступил даже адреналину, бегущему по венам. Замороженный и прикованный цепью к кровати, Шак кричал внутри себя.

Его женщина нуждалась в нем, и он не мог добраться до нее.

Это был худший из всех адов, в которых он когда-либо побывал.

Глава 35

Никс затолкали в камеру площадью десять квадратных футов. Потеряв равновесие, она полетела вперед и, выставив скованные наручниками руки, упала на ладони на каменный пол. Перевернувшись, она вскочила на ноги и вскинула кулаки.

Но охранник лишь запер ее внутри. И ушел.

Никс оставалась в боевой стойке, хотя вокруг никого не было. В голове пульсировала боль, и она посмотрела сквозь стальную сетку, проходящую между железными прутьями. Она понятия не имела, где Кейн… и где находится сама. Благодаря свету от лампочек на потолке, она поняла, что находится в какой-то зоне ожидания, но это место выглядело заброшенным. Все было покрыто черной пылью, и две другие камеры не просто пустовали, части стальной сетки свисали оторванными слоями.

Не то чтобы заключенные с этими ошейниками, начиненными взрывчаткой, вообще могли дематериализоваться.

Со стоном, она обуздала собственную агрессию и решила попробовать открыть камеру. Заперта плотно. На медный замок.

Она застряла здесь, пока кто-нибудь не выпустит ее отсюда.

— Черт.

Прежде чем охранники разделили ее и Кейна, с нее сняли рюкзак, а это означало, что у нее не было ни оружия, ни боеприпасов, ни ветровки с телефоном. В любом случае, связь в тюрьме не работала.

Боже, они и Шака нашли? Собирались ли они пытать Кейна, пока мужчина им все не расскажет?

Неизвестность сводила с ума. А потом…

Никс нахмурилась. Зона ожидания находилась в конце темного туннеля, и она слышала шум, доносившийся издалека. Люди говорили быстро, и до нее доходили звуки нескольких голосов. А потом внезапно все стихло.

Шаги. И они становятся все громче. И прежде, чем она смогла разобрать, сколько людей пришло за ней, другой запах, резкий и отчетливый, проник в камеру и пропитал воздух.

Что, черт побери, это было?

Только вот времени определить природу запаха у Никс не было. Подошла колонна охранников, их черная униформа, блестящее оружие и скоординированные движения напоминали мерцание стробоскопа, когда они заходили и выходили из очагов света. Когда они приблизились, Никс прижалась спиной к дальней стене камеры.

Будто это могло ее спасти…

— Вот… дерьмо, — прошептала она.

Позади охранников стояла фигура. В черной мантии, с поднятым капюшоном, скрывающим лицо. Должно быть, это и был Надзиратель.

Хорошо. По крайней мере, ей не придется ждать, гадая, что с ней будет. Смерть пришла за ней.

Войдя в зону ожидания, охранники рассредоточились вдоль стены, их AR-15 [10] прижаты к груди, головы подняты, глаза опущены в каменный пол. Надзиратель вошел последним, фигура в черном была внушительной и властной.

Никс подняла подбородок. Она не станет ни перед кем преклоняться по пути на тот свет. Она сражалась слишком долго и не жалея себя, чтобы сейчас так легко прогнуться. Хоть она и была напугана, Никс решила этого не показывать…

Надзиратель резко остановился. Затем капюшон, закрывавший лицо, наклонился в сторону. Спустя мгновение фигура, казалось, качнулась, словно ее ноги ослабели, что, казалось, не соответствовало его силе и мощи.

— Оставьте нас, — приказал низкий голос.

И в ответ на сомнения, что возникли у Никс относительно силы мужчины, команда отреагировала так, словно здесь уронили атомную бомбу: охранников как ветром сдуло.

А затем Надзиратель…

Ни черта не сделал.

Мантия не шелохнулась. Не прозвучало ни слова. Оружие он доставать не стал.

Казалось, прошла вечность, прежде чем фигура сделала два шага к двери камеры. Длинный рукав поднялся, и рука потянулась к замку. Послышался металлический скрип, затем кусок стальной сетки и железных прутьев распахнулся, скрипнули петли.

Никс приготовилась к физическому противостоянию, переместившись в середину камеры, приняв боевую стоку и сцепив скованные руки вместе, чтобы использовать их как тупое оружие.

— Значит, ты и есть Надзиратель, — грубо сказала она.

Фигура снова замерла, и Никс глубоко вдохнула, вдыхая тот густой запах, который, казалось, окутывал мужчину как еще одно осязаемое одеяние. Сандаловое дерево. Это был сандал…

Никс.

Из ниоткуда, она услышала собственное имя в своей голове. Учитывая то, о чем ей полагалось думать в этот момент, вряд ли это можно назвать эффективным использованием умственных способностей…

— Никс..?

Отшатнувшись, Никс попыталась понять, что не так с ее слухом. Хотя, возможно, дело было не в ее ушах. Может, это из-за травмы головы, когда камень попал ей в висок. Потому что, черт возьми, Надзиратель не мог просто взять и позвать ее по имени.

Фигура подняла руку к верхней части своего капюшона, и, когда он снял…

Никс невольно сделала шаг назад. И еще один. Последний прижал ее спиной прямо к задней стене камеры, холодная сетка и прутья впились в ее лопатки сквозь тонкую тюремную тунику.

Она не могла понять, на что смотрит.

Как оказалось, это была… женщина с длинными рыжими волосами. Это сбивало с толку, она думала, что Надзиратель был мужчиной… явное подсознательное предубеждение, за которое ей придется извиниться перед собой же позже. Но пол фигуры не имел большого значения.

Главная проблема заключалась в том, что ее мозг по причинам, которые она не могла понять, казалось, перенес на стоящую перед ней женщину не просто сходство с ее мертвой сестрой Жанель… он просто сделал женщину точной ее копией. Вплоть до линии волос у вдовьего пика. И эта нежная ямочка на подбородке. И изгиб бровей, и темно-коричневые крапинки на ореховых радужках, и то, как губы слегка приподняты с одной стороны.

— Ты мертва, — хрипло сказала Никс. — Почему я вижу…

— Никс?

Ее имя, сорвавшееся с этих губ, словно перенесло ее в прошлое. Она мгновенно вернулась в то время, когда Жанель еще не оклеветали и не отправили в тюрьму, когда они жили вместе на ферме с Пойзи и их дедушкой. А потом она вернулась в памяти еще дальше, еще до того, как умерли их родители. И еще, в то время, когда Никс только пережила свое превращение.

И последнее воспоминание ее добило: она увидела Жанель, держащую Пойзи, сразу после того, как родилась их младшая сестра.

— Ты должна быть мертва, — прошептала Никс. — Я видел твое имя на Стене.

— Ты… та, кто проникла сюда. — Жанель — или видение, похожее на нее — покачала головой. — Это была ты. Кто проникла к нам.

Жанель закрыла лицо руками, но не касалась кожи. Ее ладони парили в воздухе, пальцы были растопырены. Точно так же, как она всегда поступала, когда испытывала стресс.