Вы весь дрожите, Поттер (СИ) - "love_snape"

— Рон!!! — Джинни срывается с места, и я бегу за ней. Нам вслед устремляется вся команда.

— Никогда не слыхал о предохраняющих зельях? — гневно выдавливает Рон, схватив Дина за грудки.

Подбежав, я отпихиваю друга от даже и не думающего защищаться Томаса.

— Что будет с мамой и папой? Что будет с твоей учебой, ты подумала? — Рон переключается на сестру.

— Тебя послушать, так ты святой, — выпаливает Джинни. — Если бы ты занимался учебой ровно столько же, сколько сексом, стал бы уже кандидатом магических наук! И да, твою Лаванду мама терпеть не может! И папа тоже, просто тактично молчит! Пойдем, Дин!

— Потом поговорим, — виновато бросает Томас и устремляется за возлюбленной, разъяренной гарпией мчащейся к выходу с трибун.

— Дурдом творится, — буркает Рон.

Постояв молча с минуту, мы плетемся обратно на поле.

*

Сегодня День всех влюбленных. Об этом празднике у меня остались самые идиотские воспоминания. Хуже унизительной серенады от Джинни, спетой мне однажды гномом-купидоном, было лишь прошлогоднее свидание с Чжоу, где я потерпел тотальное фиаско. Было жутко неуютно сидеть среди целующихся парочек, слушать всю эту девичью лабуду, ловить мечтательные взгляды, чувствовать себя обязанным быть «настоящим мужчиной» рядом с ней. В тот вечер после нашей ссоры мне в голову впервые и закралась догадка о собственной ориентации. Мог ли я тогда подумать, что ровно через год буду сходить с ума по ненавистному учителю, индивидуальные уроки с которым в прошлом феврале казались мне пыткой, наказанием, сущим адом? Черт, как бы мне снова хотелось безнаказанно оставаться с ним один на один зимними вечерами...

От этих мыслей меня отвлекает громкое раздражающее перешептывание сзади.

— Она же не успеет окончить школу до родов, — хихикает Лаванда. — Наверняка будет просить академический отпуск.

— Прости, но, кажется, бедняжке было просто не от кого из старших узнать о предохранении, — шепчет Парвати, и соседка, сделав большие глаза, толкает ее локтем в бок.

— Закройте рты, — моментально обернувшись, шипит Рон: обидная колкость донеслась и до его ушей.

— Бон-Бон, мы же не нарочно! — оробело протягивает Лаванда.

— Что не нарочно? Не нарочно обсуждали мою сестру на весь класс? Не нарочно выросли в таких тупых балаболок?

— Бон-Бон! — сердито вскрикивает Лаванда, а Парвати недовольно подбоченивается. — Не смей обзывать нас!

— Я попросил тебя закрыть рот, — рявкает красный как помидор Рон. — И хватит называть меня Бон-Боном!

— А как же день влюбленных? Хочешь сказать, мы никуда не пойдем? — со слезами в голосе взывает Браун.

Пока они продолжают перепалку, я смотрю на Гермиону и Драко. Прилюдно они прекрасно играют свою роль, демонстрируя обоюдную ненависть, но я-то знаю, что скрывается за напускной неприязнью. Эти двое в первый раз собираются вместе отправиться на романтическую прогулку в Хогсмид. Затея не слишком-то безопасная для обоих, но они благоразумно воспользуются моей мантией-невидимкой.

Если бы я только мог тоже бывать вместе с тем, кого люблю, пусть даже украдкой... В это же мгновение, точно притянутый моими мыслями, тот самый человек появляется в поле зрения: дубовая дверь распахивается, и гомон молниеносно стихает.

— Успокаиваемся, — повелевает Снейп, врываясь в аудиторию и рассекая звуком уверенных шагов звенящую тишину. Класс по обычаю погружается в мертвенное оцепенение, а я тайком любуюсь своим зельеваром из-под опущенных ресниц.

*

По обыкновению после моих уроков студенты пулей освобождают помещение. Но в этот раз один из них до неприличия долго притворяется, что завязывает шнурок. В итоге Грейнджер понимает намек и деликатно удаляется. А Уизли уже и след простыл: тот в бешенстве ускакал, сопровождаемый плаксивыми возгласами его недалекой дамы сердца.

— Образец зелья был хуже ожидаемого, — отмечаю я, не поднимая головы от бумаг и не отрываясь от пера. — Ты можешь лучше.

— Внимание рассредоточено, — говорит Поттер. — Много всего навалилось в последнее время. Решил известить, что вновь вернусь на позицию ловца.

— Не удивлен, — бросаю я.

Живот младшей Уизли не заметит разве что незрячий. Хотя, к моему изумлению, слепцов оказалось гораздо больше, чем я полагал. Счастье, что слизеринцы куда более осмотрительны. За всю преподавательскую карьеру такого не произошло ни с одной студенткой моего факультета. И как МакГонагалл будет это разгребать? Ей придется постараться сохранить крупицы гриффиндорских чести и достоинства, язвительно думаю я. И тут же представляю смесь вселенского ужаса, праведного гнева, возмущения и растерянности на лице Минервы, когда ей обо всем доложат.

— Хотел сказать, — с неожиданной застенчивостью лепечет мальчишка. — В общем, сегодня такой день... Э-э, праздничный.

— Не смей, — я кидаю предупреждающий взгляд.

— Просто считаю нужным сообщить, что с удовольствием провел бы этот вечер с вами.

— Так романтично заняться сексом мне еще не предлагали, — кривлюсь я. — Сейчас расплачусь.

— Я понял, я идиот, — Гарри с кислой миной кивает и разворачивается к двери. — Как обычно. Я пошел.

— Стой, Поттер.

Я откладываю бумаги, неспешно встаю и обхожу свой рабочий стол, дабы оказаться позади гриффиндорца, уперто застывшего на месте спиной ко мне.

Не прикасаясь к нему, я пользуюсь тем, что выше на голову, и вдыхаю запах его волос, чуть проведя по ним кончиком носа. Он съеживается, и я вижу, как нежная кожа его шеи покрывается мурашками.

— Ноты цитруса, мирта и лесных трав, — задумчиво изрекаю я. — Недурное сочетание.

— Новый шампунь, — обиженно бросает Поттер.

— В другое время, в другом месте, при других обстоятельствах... Не исключаю, что принял бы предложение, — возвращаюсь я к терзающей его теме.

— Опять есть какое-то «но».

— Этих «но» слишком много, не так ли? — почти нежно спрашиваю я.

Он, уловив интонацию, мгновенно оборачивается и крепко обнимает меня, уткнувшись лицом в грудь. Несмотря на свое взволнованное, сбивчивое дыхание, Гарри сейчас наверняка слышит, как колотится мое сердце от этой близости.

— Мы не можем разрешить эту проблему самостоятельно, — шепчет Гарри.

— К чему ты клонишь?

Отпрянув, он запускает руку в свои непокорные вихры и, собравшись с духом, выпаливает:

— Иногда стоит положиться на судьбу. Потому что порой не знаешь, как правильно действовать. Потому что верного решения нет. Снять с себя ответственность и позволить разобраться во всем воле случая.

— Задумал играть со мной? — прищуриваюсь я.

— Да, но на этот раз мы в одной команде. Все равно что подбросим монетку. Если Гриффиндор потерпит поражение, больше мы друг к другу не прикоснемся. Вернем отношения на прежний уровень. Тотальная субординация! Снова будем лишь студентом и преподавателем. Клянусь, я останусь верен своему слову и не побеспокою вас ни единым намеком. Мы оставим все в прошлом. Шансы на такой исход огромны: слизеринская сборная сильна, а Малфой — опасный противник. К тому же, с уходом Джинни стратегия нашей команды трещит по швам. Короче говоря, я готов к рискам. Но! Если Гриффиндор победит! Мы... Пойдем на поводу у желаний. Перестанем оглядываться на правила и сложности. Просто будем осторожнее.

Выслушав Гарри, я грозно складываю руки на груди:

— Словоизвержение окончено?

— Да.

— Дивно. Что ж, — я делаю драматическую паузу. — Будь по-твоему, Поттер.

Он будто ушам своим не верит. И медленно расплывается в улыбке. Я и сам едва осознаю, что произнес это вслух.

Мы долго и внимательно смотрим друг на друга. Я пристально разглядываю его лицо, радость на котором сменяется смущением, а затем — немым вопросом, и прихожу к очевидному выводу: на результат матча мне плевать. Я понимаю, как должен поступить. И могу предугадать, каким будет итог. Но эмоции захлестнут его, узнай он обо всем раньше времени. Гарри хочет сыграть. Хочет подбросить монетку. Да случится же игра.