Трое (СИ) - Зайцева Мария

Она закрыла глаза и отвернулась, стараясь отключиться, не реагировать на болезненные укусы, на дикое рычание, на вторящий ему голодный рык из клетки. Скорее всего, после одного монстра она попадет к другому. А потом сама станет монстром. И, может быть, если получится, доберется до этой твари. 

Губернатор внезапно остановился, пару раз чувствительно шлепнул ее по щеке. 

- Чего замерла, сучка? Отключилась что ли? Давай, просыпайся. Меня мертвые не заводят. 

Мишель не отреагировала, находясь в каком-то коматозном состоянии, только голова мотнулась безвольно. 

Ее еще несколько раз тряхнули, приложили затылком о пол. 

- Сука! 

А затем…  Оставили в покое! 

И пришла тишина. 

Мишель решила, что она просто  отключилась от шока. Мозг отказался воспринимать действительность, сознание улетело. И, может, это хорошо. Потому что она не хотела помнить, не хотела знать, что с ней делал Губернатор. 

Сквозь гул в голове она слышала, ощущала, что он приходил еще. Может, даже не один раз. Вот только сознание каждый раз благословенно оставляло ее,  лишь стоило почувствовать грубые руки на себе. А Губернатору, судя по всему, совсем не нравилось возиться с бесчувственной куклой. Он тряс ее, пытаясь привести в сознание, бил по лицу, обливал водой, но ничего не получалось, и мучитель уходил. А Мишель уплывала  прочь из страшного подвала, уже осознавая, с некоторым облегчением, что совсем скоро умрет, и тогда освободится окончательно. Только бы не ощущать ничего больше. 

Очнулась она в очередной раз  от того, что ее опять куда-то тащили. Мишель приоткрыла глаза, увидела, что совсем близко клетка с Губернаторской дочкой, и  вяло понадеялась, что ее наконец-то убьют. 

Грязные ругательства над головой. Другой голос, не тошнотворно бархатистый, а грубый, злобный. Шершавые руки на теле. Другие, не Губернатора. Мишель без интереса открыла глаза. Лицо мужчины было знакомым. А имени его  так и не вспомнила, вяло подумала она, пока грубые руки переворачивали на живот. Навалился, что-то шепчет. Что-то о том, что она сразу ему понравилась, что ей тоже сейчас понравится… Никаких эмоций это не вызвало. Она уже мертвая. А мертвым плевать, что делают с их телом.

Внезапно тяжесть чужого , отвратительно пахнущего тела исчезла. Грязно выругавшись, насильник поправил одежду и исчез. Мишель даже не заинтересовалась тем, почему он не взял ее, так  было плевать. 

И только подтянув колени  к животу, обняв их, девушка поняла, что руки у нее свободны. Она неловко села, огляделась. Вот оно. То, что ей  так необходимо, чтоб освободиться, наконец. Тележка с рассыпавшимися инструментами по-прежнему валялась на боку.  Мишель добралась туда ползком. Ей надо совсем чуть-чуть, чтоб освободиться. Чтоб не ощущать больше на своей коже грязных рук. Не допустить того, окончательного ужаса, после которого все станет бессмысленным. И отомстить. Да, когда Губернатор вернется сюда в очередной раз, его будет ждать сюрприз. 

Андреа.

Андреа знала, что никогда не забудет эту картину. Подвал, наполненный диким , ужасным смешением запахов: тлен и кровь. Она застыла, увидев клетку с ходячей. Мишель была права. А она до последнего не верила, никак не могла поверить, что мужчина, с которым она делила постель, на самом деле сумасшедший… Потом она обратила внимание на кровь. Крови было много, очень много, и женщина решила, что  они опоздали. Она рванула внутрь, страшась увидеть в клетке тело Мишель, когда услышала тихий смех. 

Мишель сидела возле опрокинутой тележки с инструментами, абсолютно голая, избитая, с всклокоченными волосами, покрывающими ее густой спутанной мантией до поясницы. И с окровавленными руками. Именно на них она смотрела и смеялась. 

Позже Андреа признавалась, что именно в тот момент она начала седеть. Эта дикая картина всегда будет перед глазами. Из ступора женщину вывела подруга. Мишонн ввалилась в подвал, мгновенно оценила ситуацию:

- Что встала, вяжи ей руки, вон бинты валяются,  одень свою рубашку и веди наверх, пока никто нас не застукал. А я здесь разберусь. 

И , заметив, что подруга как-то вяло реагирует на ее слова, не в силах оторвать взгляд от находящейся в прострации Мишель, прикрикнула:

- Живо, блядь!

Андреа, никогда ранее не слышавшая, чтоб Мишонн даже голос повышала, не говоря уж о том, чтоб выругаться, подскочила на месте, бросилась к Мишель, тихо приговаривая, начала перевязывать ей запястья. Потом содрала с себя рубашку, оставшись в майке, накинула на никак не реагирующую на внешние раздражители  подругу, и силой повела ее наверх, продолжая бормотать какую-то утешительную успокаивающую чушь. 

Мишонн проводила их взглядом, потом повернулась к клетке и вытащила катану. 

Глава 31

Мерл.

- Ну че, долго еще, Брауни? - Мерл поерзал на сиденье, проверил пальцем заточку лезвия на протезе. 

- Примерно два часа, впереди еще городишко, маленький такой. - Мартинез покосился на Диксона, - да не прыгай ты, amigo…

- Заткнись, блядь. - Мерл был недружелюбен. Его бесило все : незапланированная задержка в пути, когда пришлось объезжать стадо, необычно крупное, движущееся с ними параллельным курсом, странно молчаливый Шейн, практически навязавшийся с ними ( он бы предпочел Гризли, хоть поговорить можно), брат, с совершенно никаким выражением на небритой физиономии едущий впереди, на байке. 

Дерил бесил особенно сильно: Мерлу было знакомо такое отсутствующее выражение на его лице, и ничего хорошего это не предвещало. Ни для кого. Похоже, что когда они доедут до места, за братухой придется смотреть. Это тоже бесило, Мерл привык полагаться на Дерила, хоть он, говнюк, и подвел его своим диким поступком, но до этого-то не лажал! 

Тут байк внезапно мигнул фарой, съехал на поворот к городу.

- Куда это он? - Мартинез повернул руль, - мы же хотели объехать по обводной…

- Увидел, походу, че-то, - Мерл пригляделся к прибавившему ход байку, - давай-ка не спать. Слышь, шерифчик?

- Говорил тебе уже, не называй меня так… - судя по голосу, Шейн был основательно не в духе. 

- Да вот, блядь, перебирать буду, как мне тебя называть, - внезапно разозлился Мерл, - может, дорогой? Или красавчик? Или сладенький? О , точно, сладенький!

Шейн.

Шейн на заднем сиденье отчетливо скрипнул зубами, ничего, впрочем, не отвечая. Он уже понял, что Мерла несет на нервяке, и  решил не нарываться. Смысла не было: после перепалки, где легко можно было дойти до оскорблений, смываемых только кровью, ожидалась просто  еще одна драка, а времени на такое пустое дело сейчас не было. Сначала решить вопрос с Мишель. Ну а потом…

Шейн не был злопамятным, но агрессия, накапливаемая все это время, требовала выхода. Он в очередной раз подумал, что правильно поступил, уехав хоть на время. В тюрьме становилось все невыносимее. 

Бывший друг, наглаживающий живот Бывшей Самой Большой Любви в его жизни… Абсолютное, ничем не замутненное счастье в ее глазах… Воспоминания о похожем выражении глаз, когда она была с ним, Шейном...Дикое желание все кромсать, крушить, стрелять.

Он уже много раз подумывал об уходе. Но куда? Неизвестность за воротами укрепленного и безопасного жилья не могла испугать только абсолютно безбашенного человека. 

Такого, как Мишель. Впрочем, Шейн всегда подозревал, что у девчонки основательно поехала крыша. Ну кто, в здравом уме, свяжется с такими отморозками, как братья Диксоны? Девочка явно больна… И доказала это в очередной раз, смывшись  в кишащую мертвецами ночь . Хотя, может, наоборот, мозги включились, и она поняла, что снаружи лучше, чем с Диксонами. Везде лучше, чем там, где Диксоны.

Информация еще об одном укрепленном месте, где живут люди, навела на мысль. Он съездит, посмотрит. И , если там неплохо, останется. Может, стоит попробовать. Может, появится возможность не думать, не помнить, не чувствовать… Может, появится возможность жить.