Жемчуг в Саду (ЛП) - "FairyGardenCorgis"

Их молодой посетитель отвечает: «Я слишком нервничаю, и, наверное, еще не готов к сексу, так что сделайте что-нибудь, что мне понравится, на ваше усмотрение».

Гию смотрит на Иноске, и тогда его младший коллега впервые замечает, какой у него странный и немного замутненный взгляд. «А давай поиграем?» — предлагает Иноске лежащему на постели юноше.

Покачивая бедрами, уверенный в своей неотразимости мальчик неторопливо подходит к горшку с декоративным деревом, стоящему в углу комнаты, и срывает с его ветвей большой зеленый лист.

«Что, опять?» — спрашивает Гию ровным безэмоциональным голосом.

«А почему бы и нет? — Иноске запрыгивает на кровать и игриво обнимает Гию со спины, демонстрируя из-за его плеча сорванный листок и чувствуя, как напряжено тело его друга, — Давай научим нашего нового знакомого играть в одну забавную игру, которая называется «Найди меня».

Взгляд Сегаля мечется с одного красивого лица на другое, явно ожидая объяснений. Но он не может скрыть того, что вид рук Иноске, небрежно скользящих по рубашке Гию, действует на него крайне возбуждающе. Юноше даже приходится ослабить галстук, чтобы бы сделать вдох.

Держась за тонкий стебелек, Иноске крутит зеленый лист изящными пальцами, а затем кладет его под рубашку Гию и делает ещё несколько обманных движений руками, чтобы усложнить задачу их сегодняшнему гостю. «Ну вот, я спрятал, теперь ты ищи», — ослепительно улыбаясь, произносит Иноске.

Сегаль моргает, словно не в силах принять ту реальность, в которой ему дозволено коснуться великолепного тела этого недоступного мужчины. Заметив, что их гость нервничает, Гию придвигается чуть ближе и сам берет руку юноши, помещая ее под свою рубашку. Мужчина вздрагивает, но не от удовольствия. Ладонь мальчика оказывается липкой и потной.

«Не бойся, он не укусит, — говорит Иноске, кладя подбородок на плечо Гию, — Кусаюсь тут только я».

Иноске ухмыляется и делает вид, будто пытается укусить Гию в шею, и эта невероятно эротичная картина придает Сегалю сил. Юноша тяжело сглатывает и начинает неуверенно ощупывать плечи, спину и грудь Гию, постепенно спускаясь к талии. Гию не делает никаких попыток подстегнуть клиента, сказать ему что-то приятное, он даже не смотрит на смущенного мальчика, шарящего у него под одеждой. Иноске лишь остается поражаться безучастности старшего Цветка и вдыхать странный сладковатый запах, пропитавший его рубашку.

Гию практически не реагирует и на то, что Сегаль наконец-то находит лист и торжествующе демонстрирует его. Мужчина лишь почтительно склоняет голову и произносит ничего не значащее: «Молодец».

«А мне кажется, ты можешь справиться гораздо быстрее. Тебе просто попался не настолько привлекательный объект, чтобы захотеть узнать, что же у него скрыто под одеждой. Может быть, поищешь листок на мне?» — пытается спасти положение Иноске. Не хватало еще только, чтобы клиент пожаловался на оказанный ему прием, Музан сразу же растерзает их обоих.

Лицо Сегаля краснеет еще больше, а глаза темнеют от страсти. «Я готов попробовать еще раз», — отвечает он.

Иноске забирает подвядший лист из липких пальцев юноши и прячет под свою рубашку, глядя на клиента с надменной улыбкой. «Ну же, попробуй отыскать его. И советую поторопиться, время идет, а мы еще не приступили к самому интересному» — своим томный, завораживающим голосом просит он.

И внезапно от этих, казалось бы, привычных слов, во рту у Иноске становится горько и неприятно, словно он съел какой-то подгнивший фрукт. Именно тогда перед ним полностью открывается вся картина его нового мира, мира, в котором Сабито и Гию живут уже много лет, страдая от того, что им приходится делить постель с чужими людьми, а не друг с другом. И пока вспотевшие руки возбужденного клиента гуляют по его обнаженной коже, Иноске понимает, как же он сейчас хочет к Танджиро. Он хочет видеть лишь его глаза и ощущать лишь его руки. Дразнить, увлекать похотливых извращенцев с грязными мыслями — это так мерзко, так неправильно. Так как же Гию терпит это каждую ночь? Как же Ренгоку уходит с очередным клиентом, бросая ждущий взгляд на дверь в ожидании лишь одного самого важного посетителя? Как Зеницу хватает сил выносить то, что другие мужчины проникают в него, хотя больше всего на свете он хочет оказаться в объятиях доброй и нежной девушки?

Иноске приходится закусить губу, чтобы не выдать свое отвращение. Бросив взгляд на Гию, он видит в его затуманенных глазах отголоски собственной боли. Неудивительно, что Музан категорически запрещает любить кого-то — это делает их работу невыносимой.

Ведь чем сильнее они любят своих избранников, тем больше мечтают о недостижимом.

О свободе.

========== Глава 17. Отравленная Белладонна ==========

У Гию, склонного к перепадам настроения, случился очередной кризис. Он ненавидел Музана, получающего удовольствие от страданий Цветов, ненавидел клиентов, запускающих жадные руки в его волосы, сжимающих его нежную кожу, трахающих его тело из-за всех сил, пока каждая пора Гию сочилась отвращением. Презирающий самого себя за то, что не может быть верным только своему Сабито, Гию все чаще искал утешения в опиуме, но даже наркотик не мог усмирить его душевную боль. Он курил и одновременно боялся, что Сабито все узнает и бросит его, оставит гнить в одиночестве на кафельном полу, такого слабого, такого бесполезного, такого неспособного помочь даже самому себе.

Несколько раз ему было тяжело настолько, что он плакал на груди у возлюбленного, пока остальные парни спали или делали вид, что спят. Гию так любил своего Сабито, и его убивала мысль, что они никогда не смогут принадлежать только друг другу, что у них никогда не будет постели, в которой они уснут только вдвоем. Гию прекрасно знал, что чувствует к нему Музан, и он знал, что мужчина скорее убьет его, чем отпустит на волю. Но, честно говоря, уязвимость Гию в последние дни только лишь сблизила Сабито с любимым.

И хотя Ренгоку предупреждал их об опасности, желание хотя бы на пару минут оказаться наедине заставляет парней забыть о нависшей над ними угрозе и, взявшись за руки, проскользнуть в заповедную темноту кладовки.

На этот раз первым делом Сабито тщательно запирает замок, пару раз дернув дверную ручку для проверки, после чего пытается поцеловать Гию, но, к его удивлению, молодой мужчина не отвечает на поцелуй. Вместо этого Гию крепко обнимает своего Лисенка, уткнувшись лицом ему в грудь, и Сабито слышит звук тихих, сдавленных рыданий. Его светлые глаза темнеют от боли, и он судорожным движением прижимает плачущего юношу ближе к себе, успокаивающе гладя его по спине, и чувствуя, как отчаянно подрагивают плечи Гию. Темноволосый парень в бессилии опускается на колени, увлекая за собой партнера, и они вдвоем оказываются сидящими на жестком грязном полу, едва видящие друг друга в свете, пробивающимся из щели под запертой дверью.

«Я больше не могу, — сквозь слезы выдыхает Гию, — Я чувствую, что умру здесь. Сабито, мы торчим тут уже одиннадцать чертовых лет! Я хочу обратно, хочу туда, где мог целовать тебя тогда, когда захочется, туда, под наше звездное небо. Сабито, пусть мы жили на улице, но мы были свободны. И пусть нам приходилось несладко, мы мы хотя бы могли постоять за себя. А что теперь? Как мы дошли до этого?»

«Я понимаю тебя, — отвечает Сабито, прижимаясь щекой к длинным черным волосам, — И я никогда не прощу себя за то, что поверил Музану. Ведь это именно я настоял на том, чтобы мы пошли работать сюда. Я так устал бороться за жизнь, голодать, что, не задумываясь, продал душу этому дьяволу, обещавшему нам кров и горячую пищу. И я убедил тебя довериться ему, хотя ты сомневался. Прости меня, Гию, я втянул нас в это рабство».

«Не надо, не говори так, — отрицательно машет головой Гию, — Я тоже сдался, у меня тоже не было больше сил. Поэтому я охотно пошел за тобой».

«И я привел тебя в логово чудовища!»

«Не вини себя, Лисенок, я пошел бы и в ад, лишь бы не разлучаться с тобой».

Сабито прижимает к себе еще крепче сломленного, но такого любящего Гию, не в силах найти слов, чтобы ответить. Есть только один способ показать, как сильно Сабито хочет раствориться в своем бездонном океане. «Гию, пожалуйста, трахни меня здесь и сейчас».