Демоны в моей Кровати (ЛП) - Эндрюс Бритт

Это реально происходило? Она даже не смотрела больше на меня — развернулась и пошла к комнате наблюдения, продолжая вести односторонний разговор сама с собой.

— Эй? — Я схватил её за руку. — Мы ещё не закончили.

— Твоя грубость не знает границ. Как видишь, я сейчас веду другой разговор. То, что Джаспер — призрак, не даёт тебе права его неуважать.

Будто кто-то влил мне воду в уши. Её рот двигался, но слова перестали доходить. Я точно услышал имя — но мозг отказался его принять. Меня как будто засосало под воду, кидало из стороны в сторону. Сердце забилось так, что в глазах начали плясать тёмные пятна.

Мне нужно было спросить её ещё раз. Нужно понять: это мой разум сыграл со мной жестокую шутку, или ведьма только что открыла дверь монстру, которого я держал на цепях из стали и ада.

— Ты в порядке? На тебе лица нет, Монокль. Может, присядешь?

Шум сместился в высокочастотный звон.

— Как ты сказала его зовут?

— Джаспер.

Рёв вырвался из моей груди, разрывая воздух. Я зажмурился — и увидел те самые карие глаза. Те, что преследовали меня.

Моя рубашка разлетелась клочьями, цепи, удерживающие демона, раскололись, и он вырвался наружу. Мои мышцы увеличились, тело вытянулось ещё на пятнадцать сантиметров, крылья распахнулись — двадцатиметровый размах, чтобы ни одна добыча не ушла.

Пальцы вытянулись, превращаясь в длинные, хищные когти — способные резать кожу и сухожилия, как тёплое масло.

Зрение померкло, стало абсолютно чёрным. Я моргнул — и тьма сменилась красной дымкой. Только тогда я понял: я держал ведьму за горло, прижав её к стене. Она брыкалась, царапала мне руки — а я ничего не чувствовал.

Медленно, сантиметр за сантиметром, я поднимал её вверх по стене, пока её ступни почти не оторвались от пола. До моего носа дошёл запах крови, металлический, сладкий… мой рот наполнился слюной. Когти, похоже, задели кожу.

— Где ты услышала это имя? — прорычал я, оскалив зубы.

Её глаза вылезали из орбит, лицо темнело, но глаза мои видели только красное.

— Кто тебя сюда послал?! Говори, сука!

Я отпустил её — и она рухнула на ступени, сползая вниз по площадке.

Я двинулся за ней, хищно, почти на четвереньках, следя, как она кашляет и жадно хватает воздух.

— Он… он сам назвал… своё имя, — прохрипела она, звуча как умирающая жаба.

— Как ты смеешь приходить сюда, в наш долбаный дом, в их постели? Ты думаешь, это игра?!

Слава богам, что нас окружал бетон — дерево бы дрожало от моих криков.

Мысли больше не существовали.

Была только ярость.

Алая, всеобъемлющая, разрывающая ярость.

Я взревел так, что мне будто вырывали лёгкие — вся ярость, боль и обида, которые я годами глотал, прорвались наружу единым потоком. Тяжело дыша, я посмотрел вниз на ведьму у своих ног. Да ни за что на свете я не позволю ей использовать это, чтобы сломать моих парней.

Она отползала назад, пытаясь увеличить расстояние.

Наконец-то она испугалась.

— Ты думаешь, можешь прийти сюда и что? Приберечь это имя до идеального момента? Бросить бомбу, когда мы уязвимы? Кто тебя, чёрт возьми, прислал?!

Я запрокинул голову и тёмно рассмеялся.

— О боги… так это он, да?

— Роудс, прошу, успокойся…

— Успокоиться?

Я сделал шаг к ней.

— Успокоиться? — повторил я, приседая перед ней. — Феликс и Талон наконец… наконец-то сделали шаг вперёд. Эшланд стал менее ожесточён. Миша начал говорить чуть больше… И ты думаешь, я позволю тебе всё это разнести к чертям?

— Я не знаю, о чём ты говоришь…

— ЗАТКНИСЬ! Просто заткнись нахрен! Хватит уже!

Я схватил её и рывком поднял за ворот рубашки.

— Передай своему хозяину, что я получаю его милые записочки. И пусть он отсосёт мой жирный хер. Ты сейчас выйдешь через парадную дверь и уберёшься к чёрту из моего города. А когда парни увидят, что ты исчезла? Я скажу им, что ничего не видел. Что ты просто оказалась лживой сукой и сбежала. Это, кстати, ещё будет правдой. Но ты не добьёшься своего — они никогда не узнают, что ты ходила здесь, разбрасываясь именем их мёртвого тройняшки. И я избавлю Феликса и Тала от боли — ведь им бы пришлось убить женщину, к которой они, кажется, действительно неравнодушны.

У неё в глазах заблестели слёзы, нижняя губа задрожала.

— Роудс, я правда не знала. Клянусь, я — духовая ведьма, и я...

— Клянусь богами, Палмер, я в двух секундах от того, чтобы выпотрошить тебя. И мне куда приятнее будет, если ты убежишь, как мелкая крыса, обратно к своему хозяину и передашь ему моё послание. А теперь убирайся с глаз. Если я ещё раз увижу твоё лицо в этом городе — я протащу тебя по улицам и поставлю такой пример, о котором будут шептать веками.

Слёзы больше не держались — покатились по её щекам. Она пошатываясь добралась до двери и дёрнула её.

Я горел — ярость и адреналин кипели в моей крови.

— Я ухожу… но знай, Роудс. Я знаю, каково это — потерять свою семью. Я бы никогда не стала использовать свою способность, чтобы причинить боль тем, кто продолжает жить без своего человека… или людей. И да, мне не безразличны остальные, так что — иди ты нахуй.

Она вытерла слёзы и тихо фыркнула, словно сама над собой. Потом выпрямилась — и я увидел, как её спокойная, уверенная маска медленно возвращается.

С поднятым подбородком она вышла через дверь и закрыла её за собой. Я наблюдал через одностороннее стекло, как она идёт по комнате. Ни разу не оглянулась.

Как только она скрылась из виду, я достал телефон и открыл приложение безопасности — убедиться, что ведьма действительно покинула здание.

Что, блядь, только что произошло?

Палмер прошла через двери клуба — как я ей велел — и я тут же переключился на камеру, что смотрела на улицу.

Постепенно демон во мне начал успокаиваться, позволяя телу сдвинуться обратно к человеческой форме. Я ненавидел отпускать его полностью. У меня и так проблемы с гневом, но трансформация раздувала эмоции до неуправляемости, делала меня невыносимым.

И всё же — ни тени сожаления за то, что я только что сделал. Ни капли.

С самого начала я подозревал: она работает не одна. Синие конверты приходили слишком чётко по времени — значит, доставляла их не она. Это мог быть один человек или несколько.

И, честно говоря, я должен был узнать её стиль боя… Она была грёбаной копией того, кто разрушил нам жизнь.

Но использовать женщину, чтобы проникнуть внутрь? Бросить нам в лицо имя Джаспера?

Я сожгу Азраэля заживо.

Я поднялся по лестнице, прошёл через потайную дверь в свою комнату и рухнул на кровать.

Тело болело — от драки, от превращения, от эмоционального удара, который накрыл меня, как грёбаный грузовик.

Она ушла. И я был почти уверен: я напугал её настолько, что она не рискнёт вернуться.

Единственное, о чём я жалел — что не смогу уберечь друзей от боли, когда они поймут, что она исчезла. Но хотя бы то, что она пыталась провернуть, — об этом я могу промолчать. Им незачем знать, что она бросала имя Джаспера, как гранату.

О Джаспере говорить было слишком тяжело, поэтому мы… просто не говорили. То, что раньше было шестью, теперь стало пятью, и сколько бы времени ни прошло, эта потеря никогда не перестанет болеть.

Да, у нас были ошибки. Большие.

Джаспер предупреждал меня о рисках — если Азраэль узнает о нас…

Но мы оба проигнорировали здравый смысл. Это стоило Джасперу жизни.

Азраэль так и не узнал, что именно со мной Джаспер тайно встречался — и спасибо всем богам за это. Иначе никто из нас бы не выбрался из Бєсмета живым.

Даже так — сбежать из замка после его смерти было почти невозможно.

Талон и Эш были готовы разорвать Азраэля на месте, но он был слишком силён — нападать без плана было бы самоубийством.

Мы пробирались через королевство — в основном по ночам, используя свои способности, чтобы оставаться незамеченными и выбираться из любых передряг. Ночи были тёмными. А наши мысли — ещё темнее.