Когда она расцветает (ЛП) - Сэндс Габриэль

Нож Лазаро блестит на свету. — Хорошо. Я отпущу твою сестру, когда придет время. Помни, если ты убьешь меня, мы все умрем. Не следуй за нами, если не хочешь, чтобы я перерезал ей горло.

Он мотает головой в сторону, приказывая мне пройти через ворота, ведущие к бассейну. Замок на нем сломан. Здесь должен был быть охранник, верно?

Когда я прохожу мимо ворот, мое внимание привлекает человека, лежащего на земле. Охранник мертв. Дамиано и Рас не следуют. Я могу только представить, какая пытка для него — видеть свою сестру в опасности.

— У нас нет времени любоваться пейзажем, Валентина, — говорит Ласаро позади меня. — Иди прямо, пока не достигнешь скалы.

Я следую его инструкциям, мое сердце бешено колотится в груди. Я продолжаю оглядываться через плечо, чтобы проверить Мартину, но снаружи темно, и все, что я улавливаю, это мелькание ее перепуганного лица. Должно быть, она в шоке. Действительно ли Лазаро отпустит ее? Я молюсь, чтобы он это сделал.

С края утеса свисает веревочная лестница, и когда я смотрю вниз, я вижу небольшую моторную лодку, стоящую на якоре внизу. Мягко скользит по черной воде. Вот как он планирует уйти.

— Возьми лестницу, — командует Лазаро.

Я ни за что не оставлю ее с ним наедине. — А Мартина?

Его голубые глаза встречаются с моими. — Спускайся, Валентина.

Капля пота скатывается между моих грудей. — Нет. Пока ты ее не отпустишь.

Воздух становится липким и плотным, когда Лазаро изучает меня своим холодным расчетливым взглядом.

— Она единственная, кому удалось сбежать, — наконец говорит он. — Темная отметина на моем идеальном послужном списке.

Блядь. Он собирается убить ее.

Я не могу этого допустить.

Я выдергиваю кухонный нож из кармана и прижимаю его к запястью. — Я точно знаю, где мне нужно порезаться, чтобы через несколько минут истечь кровью. Я сделаю это, если ты убьешь ее.

Черты лица Мартины искажаются. — Вэл, нет!

Лазаро удивленно втягивает воздух. — Ты блефуешь.

Тот факт, что он так думает, показывает, как мало он меня понимает. — Отпусти ее, иначе ты меня никогда не вернешь.

Я долгое время боялась поступить правильно, но теперь я не боюсь. На этот раз я поступлю правильно, чего бы мне это ни стоило.

Он морщится. Если бы я не знала его лучше, я бы подумала, что его действительно задели мои слова.

— Ты моя жена, — рычит он. — Ты принадлежишь мне.

— И ты вернешь меня, как только отпустишь ее.

Его жесткий взгляд, взгляд, который я уже столько раз ощущала на себе, проникает сквозь слои, пока он, наконец, не увидит правду в том, что я говорю. Он цокает языком и отталкивает Мартину достаточно сильно, чтобы она упала на землю. Он перешагивает через нее и приближается ко мне. — Брось нож и спускайся по лестнице, или я передумаю.

Я делаю, как он говорит, бросая на Мартину последний взгляд, прежде чем опускаюсь на землю и ставлю ногу на первую ступеньку. Она тихо плачет, ее лицо мокрое от слез.

Когда я спускаюсь вниз, веревка скрипит и раскачивается, ее шероховатая поверхность жестко касается моих ладоней. Лазаро стоит на краю утеса, наблюдая за каждым моим движением, и когда я почти у подножия утеса, он поворачивается и начинает спуск.

Мои ноги касаются камней, к которым лодка привязана толстой веревкой, и, пытаясь найти равновесие, я обо что-то спотыкаюсь.

Я смотрю вниз.

Рядом с моей ногой лежит рыхлый камень размером с кулак. Недолго думая, я наклоняюсь, поднимаю его и прячу за спину.

Лазаро спрыгивает с последней ступеньки и поворачивается ко мне лицом. Он мотает головой в сторону лодки. — Залезай и садись.

Сидений всего два, рядышком. Он развязывает веревку, пока я сажусь. Закончив, он садится за руль.

Я кладу руку, держащую камень, между бедром и краем лодки, скрывая его из виду. — Куда мы идем?

Он поворачивает ключ в замке зажигания. — Домой.

Он ведет нас в море. Здесь так темно, что мне требуется всего тридцать секунд, чтобы потерять ориентацию. Я понятия не имею, в каком направлении мы идем.

— Нью-Йорк — не мой дом, — говорю я ему. — Это перестало быть таковым, когда я вышла за тебя замуж.

Мускул на его челюсти сжимаются. — Я сделал с тобой ошибки, но я их исправлю.

— Ошибки? Заставлять меня убивать ради тебя — больше, чем ошибка, — говорю я.

— Это не то, что я имел ввиду. Я должен был проводить с тобой больше времени. Мы должны были начать работать над семьей.

Я смотрю на него в ужасе. Вот что, по его мнению, он сделал не так? — Я никогда не дам тебе ребенка, Лазаро. Я вырежу его из своего чрева, прежде чем приведу твоё отродье в этот мир.

— Ты не знаешь, что говоришь. Но я исправлю тебя. Я научу тебя смотреть на вещи, по-моему. Ты больше никогда не покинешь меня, Валентина. Ты моя жена. Мой партнер. Я долго ждал, чтобы разделить с тобой свою жизнь, и я больше никогда тебя не отпущу. Я тебя люблю.

Я сжимаю камень в ладони. — Ты ничего не любишь.

— Ты не права.

— У тебя действительно есть взрывчатка на теле?

Он кивает. — Наша страховка на случай, если они решат преследовать нас.

Облака расходятся, открывая осколок луны. Это как небесный глаз, смотрящий на меня сверху вниз и ожидающий, сделаю ли я то, что должна.

Я делаю глубокий вдох.

Я никогда не вернусь.

Я бросаюсь на него и ударяю острым краем скалы ему в висок. Он кричит от боли и сбрасывает меня с себя, но я снова прыгаю на него. С ним легче бороться, когда у меня не осталось самосохранения.

— Прекрати, — рычит он.

Я наношу еще один удар ему в голову. Этот сбивает его с ног. Я не жду, чтобы увидеть, правильно ли я сделала свою работу на этот раз, я просто продолжаю бить его и бить его, пока все мои руки не будут в крови.

Когда я останавливаюсь, он слабо стонет и моргает одним глазом, глядя на меня. — Мы команда. Нам хорошо вместе.

— Нет, черт возьми, нет.

Я беру камень обеими руками и швыряю прямо ему в лицо.

ГЛАВА 35

ДАМИАНО

Отчаяние капает в мою кровь. Я чувствовал это только однажды — в тот день, когда моя сестра исчезла в Нью-Йорке. Как-то сейчас еще хуже. Я замер, когда увидел сцену у бассейна. Я застыл, потому что в тот момент я думал, что мне придется сделать выбор — Вэл или Мартина — и я не знал, как я выберу.

Моя сестра всегда была самой важной вещью в моей жизни. Моя радость, мое зеркало, моя семья. Я сказал себе, что никогда не брошу ее, как моя мать. Я осуждаю свою мать за выбор, который она сделала всю мою жизнь. Я никогда не мог понять, как она присоединилась к моему отцу после смерти, чтобы не жить с нами.

Но теперь я наконец понимаю.

В такой невозможной ситуации, как эта, нет правильного или неправильного.

Что бы вы ни делали, вас ждет проклятие.

Сжимая в руке пистолет, я выглядываю из-за ворот бассейна, где стоят Лазаро, Вэл и Мартина. Они разговаривают, но слишком далеко, чтобы я мог их услышать. Когда я вижу, как Вэл приставляет нож к своему запястью, мой желудок превращается в лед. Я знаю, что она делает.

Она спасает мою сестру.

Она делает мою чертову работу.

Черт. Как, черт возьми, это произошло? Я должен был трижды проверить все камеры вместо того, чтобы доверять своим людям делать все правильно в отсутствие Раса. Камера в бассейне не работает. Вот как Лазаро сделал это.

Полное смятение окутывает меня, как тяжелая куртка, и мои конечности кажутся свинцовыми. Крики моей матери звенят в моих ушах. Я не могу потерять их двоих, но я бессилен. Я никогда не думал, что окажусь здесь снова.

Лазаро и Вэл замолкают. Лунный свет отражается от лезвия, приставленного к коже Вэл, и глаза Мартины не отрываются от него. Даже с такого расстояния я вижу, как сильно она дрожит.

Внезапно их противостояние заканчивается. Лазаро швыряет мою сестру на землю и что-то рявкает Вэл. Она начинает двигаться к краю обрыва, Лазаро следует за ней. У меня есть четкий выстрел, но я не могу взять его. Не тогда, когда он превратил себя в живую бомбу с неизвестной полезной нагрузкой.