Рыцарь Спиркреста (ЛП) - Рид Аврора

Мои шаги замедляются до остановки.

Легкая близость между Софи и ее подругами, бесстыдная привязанность, которую они открыто демонстрируют, гипнотизирует. Араминта пробирается сквозь толпу, обхватывает Одри и Софи. Они танцуют вместе и смеются. Араминта поднимает телефон, чтобы сделать селфи, и они с Одри, позируя, осыпают лицо Софи поцелуями.

Они смеются и расходятся, когда песня заканчивается, затем встают, чтобы поговорить. Одри играет с шелковистым хвостиком Софи, а Араминта показывает всем фотографии, которые она только что сделала.

Вся эта сцена в розово-фиолетовом свете выглядит сюрреалистично, как сон наяву. Страшная тоска наваливается на меня, как тяжесть.

Я мог бы быть так близко к Софи.

Я мог бы танцевать с ней, обнимать ее за талию, позировать для фотографий, прижимаясь щекой к ее щеке, переплетая свои пальцы с ее. Я мог бы получать ее улыбки, заставлять ее смеяться. Ее дружба, ее привязанность, ее любовь — это сокровище, которое я когда-то держал в руках и небрежно выбросил.

Для изгоя общества Софи, похоже, никогда не испытывает недостатка в компании. Я никак не могу найти момент, чтобы застать ее одну. То отвлекаюсь, пытаясь прервать размолвку между Теодорой и Закари, которые вцепились друг другу в глотки, как богатые супруги, переживающие горький и злобный развод.

Я провожаю Закари к открытому окну, чтобы он мог подышать свежим воздухом. Я уже собираюсь пойти за водой, как вдруг меня перехватывает Лука.

Последний раз я видел его в ту ночь в Лондоне, но чем меньше времени я провожу с ним, тем больше понимаю, насколько счастливее я вдали от него. Он одет в строгие черные брюки и белую рубашку, на его запястье поблескивают часы Rolex. Бледные волосы зачесаны назад, и он похож на злодея из сказки.

Рядом с ним — моя бывшая Жизель, раскрасневшаяся от выпитого и одетая с ног до головы в белое. Я удивлен, что они вместе. Лука уже был там с ней — он должен был, ведь я встречался с ней первым — и это не похоже на него — проводить время с девушками, которые у него уже были.

— Куда ты так спешишь, Эван? — спросил Лука со своей ленивой интонацией. — Кого-то ищешь?

Я сузил на него глаза. Прежде чем я успеваю что-то сказать, Жизель вскакивает со всей грацией кирпича.

— Наверное, Софи Саттон, как всегда. Можно подумать, что ты забыл о ней после того, как наконец-то вычеркнул ее из своего списка. — Она драматично вздыхает и качает головой. — Бедная девочка, секс с тобой, наверное, как наркотик.

У меня заурчало в животе, а руки сжались в кулаки. Жизель всегда немного раздражало то особое внимание, которое я уделял Софи, каким бы жестоким и порочным оно ни было. Мы расстались из-за этого, и я не могу поверить, что она до сих пор не смирилась с этим. Нет, вообще-то я могу в это поверить.

— Полагаю, бедным девушкам приходится прилагать гораздо больше усилий, поскольку кроме своей пизды им предложить нечего, — вклинился Лука, его ухмылка была акульей, а глаза холодными. — Я начинаю понимать это твое увлечение, Эван. Кто знает, может быть, я и сам попробую.

Желчь жжет мне горло. Я медленно качаю головой в сторону Луки, надеясь, что он прислушается к моему молчаливому предупреждению. Но его ухмылка расширяется.

— Разве Софи не подала документы в Лигу плюща? Это дорогостоящее дело. Держу пари, если я предложу оплатить ее обучение в университете, она позволит мне сделать с ней все, что угодно. Пусть мой отец сделаете ей стипендию, и я готов поспорить, что она даже позволит мне трахнуть ее в задницу.

Мое зрение становится кроваво-красным. Мои мысли потемнели, свет погас в моем мозгу. В следующее мгновение я уже лежу на полу, навалившись на Луку, и снова и снова бью кулаком по его самодовольному лицу.

— Ты мерзкий, отвратительный кусок дерьма. Ты больше никогда не будешь так говорить о Софи. Мне плевать, сколько гребаных денег у твоего гребаного теневого папаши, я тебе все кости переломаю, если еще раз услышу ее имя в твоих устах.

Лука довольно силен и гораздо более атлетичен, чем кажется. Я точно знаю, что он чемпион по фехтованию. Но он не может сравниться с моей силой — он даже не пытается поднять руки. Он принимает мои удары, и я не останавливаюсь, пока мой кулак не обагряется его кровью, пока его лицо не превращается в багровую кашицу.

Когда я закончил, я схватил его за рубашку. Белоснежная ткань испачкана кровью. Его грудь быстро поднимается и опускается. Его дыхание — это влажный хрип.

Притянув его лицо к своему, я говорю тихо и четко. — Я скажу это только один раз, так что слушай внимательно. Держись, блядь, подальше от Софи.

Я отбрасываю его от себя и встаю. Все мое тело дрожит. Мой лоб покрыт капельками пота. Вокруг нас образовался круг шокированных зрителей. Я замечаю других Молодых Королей. Глаза Зака и Сева расширены от шока. У Якова выражение лица пустое, почти скучающее. Он все еще потягивает водку.

Ни один из них не сделал и шага, чтобы помочь Луке, пока я его избивал.

И никто из них не помог, когда я уходил.

Рыболовные сети

Софи

У Эвана длинная и быстрая походка, когда он выбегает из старого здания Ботанического института и мчится через Дендрарий. Я не пьяна, у меня немного кружится голова, когда я бросаюсь за ним. К счастью, ледяной воздух ударяет мне в лицо, выветривая из головы алкогольный туман.

Я догоняю его и хватаю за локоть. Он оборачивается. Его глаза расширились.

Лунный свет проникает сквозь густой полог вечнозеленых деревьев, тусклый, но достаточно бледный, чтобы я могла разглядеть его лицо. Щеки раскраснелись, кровь запеклась на подбородке, губах и щеках. Он тяжело дышит. Его руки все еще сжаты в кулаки.

— Ты в порядке? — спрашивает он, его голос немного хриплый.

Я никогда не видела его таким. У Эвана всегда было такое ощущение, что все его одолевает, что все — одна большая шутка, и он в ней участвует. Но сейчас он не выглядит смеющимся.

— Серьезно? — спрашиваю я.

Я беру его за руки и поднимаю их, чтобы получше рассмотреть его руки. Они залиты кровью. На костяшках пальцев множество порезов и синяков.

— Посмотри на себя. — Я качаю головой. — Ты же знаешь, что череп прочнее костей твоих рук?

Он закатывает глаза. — Да, да. Твердое на мягкое, мягкое на твердое.

Он опускает взгляд на свои руки и морщится. — Это не моя вина, что я вырос на боевиках и фильмах о супергероях.

— А не на легендах о Короле Арутре и рыцарских романах?

Он нахмурился. — Я даже не знаю, что это такое. Ты же знаешь, что я тупой.

Я пожимаю плечами. — Рыцари в сияющих доспехах и дамы, попавшие в беду.

Лунный свет не настолько силен, чтобы я мог полностью разобрать спектр эмоций на его лице. Но даже в темноте я вижу, что он не улыбается со своей обычной беззаботной надменностью.

— Я бы вряд ли назвал тебя девушкой, попавшей в беду, — пробормотал он.

— Правда? Тогда почему ты избил лицо Луки?

Он на мгновение умолкает. — Ты слышала, что он сказал?

Я качаю головой. — Нет. Но все слышали, как ты кричал на него, чтобы… Он никогда больше не говорил так обо мне.

— Точно. — Он облизнул губы и поморщился, вероятно, почувствовав вкус крови Луки. — Ну, я бил лицо Луки не для того, чтобы спасти тебя. Я бил лицо Луки, потому что его давно пора было бить.

— Точно. — Я жестом показываю на его руки. — Ну, даже если ты не сражался за мою честь, я полагаю, что все равно должна помочь тебе с этим. Применим мои знания по оказанию первой помощи.

Я веду его прочь через деревья. Он идет за мной и спрашивает: — Значит, я — девушка, попавшая в беду?

— Может быть. Только постарайся не упасть в обморок в моих объятиях.

— Я ничего не обещаю.

Я веду его в маленький лазарет Спиркреста. Двери открыты даже в нерабочее время, потому что кабинет медсестры и шкафы заперты, но там есть аптечка и раковина, в которой Эван может помыть руки. Рядом с дверью горит аварийная лампа — слабое серебристое свечение, придающее комнате призрачную атмосферу.