Кровавые тени (ЛП) - Андерсон Эвангелина

Длинные пряди под моими пальцами ощущались словно шелковый водопад, а от жара его рта на моих лепестках каждый нерв плавился от наслаждения. Я застонала и прижалась к нему, двигаясь в собственном, казавшимся мне правильном ритме.

Лаиш сжал руки на моих бедрах, давая понять, что в восторге от моей реакции, и подался вперед, облизывая внутренние складочки, словно я его самое любимое мороженое. Я ахнула от этого нового ощущения и, приподняв бедра, бесстыдно оседлала его язык.

— Лаиш, — простонала я. — О богиня, пожалуйста…

Где-то в глубине моего сознания тихий голосок осуждающе нашептывал, что я веду себя плохо… иду против всего, чему учила меня бабушка. Но я уже почти ничего не слышала. Лаиш нежно и настойчиво ласкал меня языком, и внутри меня нарастало наслаждение, подталкивая все выше и выше.

Как только я поняла, что больше не выдержу, он на мгновение отстранился и взглянул на меня.

— Боги, Гвендолин, ты такая сладкая на вкус, — прорычал он хрипло. — Твоя щелочка такая нежная, восхитительная. Я мог бы кончить, просто вкушая тебя.

От его грязных разговорчиков я воспламенилась еще сильнее, мне нравилось, что, лаская меня, он возбуждался, едва не кончая только от того, что пробовал меня на вкус. Я не могла не вспомнить горячую сперму в моем кулаке прошлой ночью. Затем по какой-то причине я задумалась о том, каково это, если он кончит глубоко во мне, внутри пульсирующего лона. Будет ли сперма ощущаться такой же горячей, как на моей руке? Наполнит ли он меня до краев?

«Остановись, Гвендолин, — отругала я себя. — Не думай — ты до этого не дойдешь!»

— В чем дело, mon ange? — Лаиш пристально посмотрел на меня полуприкрытыми от похоти глазами. — Почему ты прикусила губу, почему в таком смятении? Тебе что-то не понравилось?

— Мне понравилось, — неуверенно призналась я. — Я просто… задумалась.

— О чем? — Он запечатлел открытым ртом ещё один горячий поцелуй на влагалище. Я постаралась не застонать, почувствовав, как его мягкие губы коснулись пульсирующего клитора.

— О том, о чем ты говорил… что мог бы кончить, просто пробуя меня.

— И? Эта мысль тебя заинтриговала? — Он приподнял бровь и улыбнулся мне.

— Да, — призналась я. — Это… заводит меня. Подумала… вспомнила, как мощно ты кончил, когда я прикасалась к тебе прошлой ночью. И задумалась… — Я резко замолчала.

— Интересно о чем? Ну же, mon ange, расскажи мне. — Он нежно уткнулся в меня носом и долго, медленно вылизывал, слегка проводя языком клитору, заставляя меня извиваться и стонать.

— Это заставило меня задуматься, каково это, если ты кончишь… внутри меня. — Я задрожала от смущения, но почему-то не смогла остановиться. — Не то чтобы я хотела… ну заешь, чтобы ты вошел в меня. Я не хочу. Но не могла не задаться этим вопросом…

— Каково это, полностью отдаться своим желаниям? — Наблюдая за моим лицом, он скользнул двумя длинными сильными пальцами глубоко в мое лоно. — Каково это, когда мой член по самые яйца погружен в твою сладкую тугую пещерку?

С этим словами он резко напрягся. У меня вырвался тихий вскрик похоти, когда он вошел пальцами до конца моего лона, наглядно показывая то, о чем говорил. Я выгнулась, и он снова лизнул меня, скользнув языком по клитору и не отрывая взгляда от моего лица.

— Боги, как ты прекрасна, — хрипло прорычал он. — Вся раскрылась для меня, словно вкуснейшее блюдо на пиру, твое сочное лоно пульсирует вокруг моих пальцев, твой мед течет на мой язык. Мне нравится, как ты сейчас выглядишь, Гвендолин: такая дикая, распутная, открытая.

— Лаиш… — Я разрывалась между желанием поцеловать его и жаждой прижать его голову себе между ног, и объезжать его лицо, пока не кончу. Потом поежилась от собственного бесстыдства. Неужели я и правда веду себя как необузданная женщина? Неужели та самая маленькая добрая девочка, которая поклялась никогда никому не отдаваться, пока не найдет подходящего мужчину, раскрылась и позволила демону соблазнить себя?

— Не делай этого. — Лаиш, казалось, очень хорошо понимал, что творится в моей голове — или, возможно, он просто мог читать мои мысли.

— Не делай чего? — спросила я.

— Не сомневайся в себе. Не чувствуй себя виноватой за наслаждение. — Он серьезно посмотрел на меня. — Ты прекрасна, Гвендолин. И оставалась нетронутой, нелюбимой слишком долго. Ты заслуживаешь хотя бы раз почувствовать наслаждение. Ты заслуживаешь оргазма.

От его слов я почувствовала себя немного лучше, почти перестав переживать из-за того, что происходило между нами. Это правда, я сдерживала себя больше лет, чем смогла бы сосчитать, избегая всего, что имело отношение к сексу и сексуальному удовольствию. И раз уж нам все равно приходится платить налог на грех, почему бы не насладиться этим? Почему я не должна позволять Лаишу довести меня до оргазма?

— Вот именно, mon ange, — пробормотал он, поглаживая мои бедра. — Позволь себе расслабиться. Откройся для наслаждения так же, как ты раскрылась для моего языка и пальцев.

Лаиш всосал клитор ртом и начал осторожно кружить вокруг него языком, окутывая чувствительные стеночки влажным нежным жаром, доводя меня до безумия. В то же время он вошел в лоно пальцами, заполняя, трахая — давая мне именно то, что нужно, хоть я и не могла признаться в этом.

В этот момент что-то привлекло мое внимание — я уловила краем глаза разноцветные завихрения. Не думая, повернула голову и поймала отражение в зеркале.

Но в этот раз вместо дорогих для меня людей, монстров или чего-то непонятного и необъяснимого оно просто показало меня и Лаиша. Я увидела себя стоящей на коленях и Лаиша, пристроившегося сзади. Он впился руками в мои бедра, войдя толстым членом по самые яйца в мое раскрытое лоно. Я стонала и откуда-то знала, что мы оба близки к оргазму.

Лаиш в зеркале почти полностью вышел, пока внутри меня не осталась только головка, его толстый ствол блестел от моих соков. И я в зеркале умоляла Лаиша снова войти. Наполнить спермой, сделать меня полностью своей — взять меня полностью, сделать своей навсегда.

Мне бы ужаснуться этому зрелищу. Тому, как меня лишали невинности, половины моей силы и самоуважения. Но я не смогла отвести взгляда, и пока настоящий Лаиш продолжал дразнить клитор языком и трахать меня пальцами, мое наслаждение усилилось от прилива чистой похоти, вознося всё выше и выше, я почти кончила, даже понимая, что не должна этого делать.

Я пыталась остановиться, но не смогла. Наблюдение за столь интимными образами, от ласк Лаиша руками и губами, толкнуло меня через край. С тихом криком я крепко сжала бедрами его голову и выгнула спину, охваченная оргазмом. Когда на меня обрушилась волна наслаждения, я почувствовала знакомую рябь в воздухе, означавшую, что налог на грех уплачен, а в моей голове отразилась единственная мысль.

Нет, никогда — я никогда не позволю ему сделать это. Не важно, насколько сильно мое желание, не важно, насколько хорошо мне будет, я не могу. Не могу!

Глава 28

Лаиш

Гвендолин заспалась допоздна, и я просто не мог её разбудить. Лежал в постели, наблюдая за моей маленькой ведьмой, упиваясь видом её прекрасного лица, расслабленного в покое. Смогу ли когда-нибудь также полежать с ней в объятиях? Меня терзали сомнения. Я не собирался спать, потому что сегодня мы пересечем барьер между шестым и седьмым кругами ада — между Бессолнечным морем и Бездной. И как только мы достигнем этой важной границы, придется принести жертвы — жертвы, которые я ненавидел.

Жертвы, из-за которых Гвендолин возненавидит меня навеки.

Я убрал прядь волос с её лица и аккуратно заправил за ухо. Не хотел её предавать, но у меня не было другого выбора. Столкновение с Отражающим Оком прошлой ночью прояснило для меня некоторые вещи. Во-первых, я заботился о Гвендолин больше, чем о ком-либо прежде. Можно даже сказать, что я любил её, если вообще был способен на такое чувство.

Во-вторых, мне стало ясно, что Гвендолин не испытывает ко мне тех же чувств. О, она могла заботиться обо мне и даже доверять… по крайней мере, больше, чем в начале. Но она не любила меня, не причисляла к самым дорогим для нее людям. Иначе зеркало показало бы ей мое лицо, этого не произошло.