Кинг (ЛП) - Тилли С.

Слезы текут из моих век, и Кинг, шатаясь, поднимается на ноги.

Он делает один шаг ко мне, но и только. Он не сокращает дистанцию.

Он ко мне не приходит.

«Мне очень жаль», — голос Кинга срывается, и это худшее, что я когда-либо слышала.

Я пытаюсь покачать головой. Ему не за что извиняться.

Но движение причиняет слишком сильную боль, и мне приходится закрыть глаза.

Щелчок поворачивающейся дверной ручки заставляет меня закрыть глаза, в то время как из коридора проникает все больше света.

Когда дверь закрывается, я снова их открываю.

Кинг отодвинулся так, чтобы оказаться спиной к дальней стене, а у моей кровати стоит женщина, которая, как я думаю, меня лечила.

«Привет, Саванна». Я смотрю, как она замечает слезы на моих щеках. «Как ты себя чувствуешь?»

Мои губы дрожат, и я с трудом выговариваю слова. «Я хочу домой».

Она медленно кивает. «Обычно я бы рекомендовала держать тебя здесь целых двадцать четыре часа, но я понимаю, что тебе будет лучше отдыхать в собственной постели». Она переключает свое внимание на Кинга. «Ей нужно оставаться неактивной, умственно и физически, по крайней мере неделю. Ее шишки и синяки заживут нормально, но сотрясение мозга серьезное, поэтому ей нужно оставаться в постели. Никакого телевизора, никакого телефона. Просто отдыхай».

Я смотрю на Кинга, пока она разговаривает с ним, смотрю, как сжимаются и разжимаются его руки. Он ничего не говорит, но опускает подбородок, подтверждая, что сделает то, о чем она просит.

Врач поворачивается ко мне. «Я запишу вас на повторный прием через четыре недели, чтобы проверить запястье. Но планируйте носить бандаж не менее шести».

«Хорошо», — шепчу я, смутно припоминая, что она уже рассказывала мне о корсете.

Она смотрит на Кинга. «Вы принесли удобную одежду?» Он наклоняется и берет сумку со стула. «Хорошо». Доктор, кажется, привык к его подавляющей тишине в комнате. Но я нет. Она гнетущая. Душная. «Хотите, я пришлю медсестру, чтобы помочь…»

«Нет», — перебивает ее Кинг, и его голос звучит немного более похожим на его собственный.

Врач кивает. «Хорошо. Я оформлю документы и пришлю в палату инвалидную коляску».

Когда она уходит, Кинг остается там, где он был. Стоит в дальнем конце комнаты. Сумка в руке.

После долгой паузы он прочищает горло. «Ты не против, если я помогу тебе одеться?»

Его вопрос пронзает мою грудь.

Почему меня это не устраивает?

Чувствуя, что ему нужно, чтобы я это сказала, я облизнула губы. «Да».

Звук получается скрипучим, но его слышно.

Грудь Кинга расширяется от вдоха, затем он подходит к моей кровати.

Его большие руки так осторожны. Так чертовски осторожны, когда он помогает мне встать, что я не могу остановить слезы, которые снова начинают течь. И его ладони так нежны, когда они поддерживают мои плечи, когда я сижу, свесив ноги с края кровати.

Увидев слёзы, Кинг приседает передо мной. «Я делаю тебе больно?»

У меня плывет зрение, вертикальное положение сказывается на мне, поэтому я закрываю глаза и отвечаю: «Нет. Это…»

«Вот», — я приоткрываю один глаз и вижу, как он подносит к моим губам чашку с соломинкой.

Благодарная, я делаю глоток. Прохладная вода успокаивает мое больное горло.

Я открываю рот, чтобы сказать больше, спросить его, почему он ведет себя так, будто я умерла, но он останавливает меня. «Побереги свою энергию, Саванна».

Просто Саванна.

Чтобы развязать завязки больничного халата, Кингу приходится отпустить мои плечи.

Из-за этой потери я чувствую себя неуверенно, поэтому я протягиваю здоровую руку и кладу ладонь ему на грудь.

Он замирает от моего прикосновения, и я не знаю почему. Я просто знаю, что ненавижу это.

Сняв с меня платье, Кинг натягивает на меня через голову свободную футболку, в которой я узнаю свою.

Затем он становится передо мной на колени, держа в руке пару своих спортивных штанов, и натягивает их мне на ноги, натягивая эластичные штаны на ступни так, что лишний материал собирается складками у лодыжек, и я понимаю, что это, должно быть, та самая пара, которую я у него раньше брала.

Он забирается мне на бедра настолько, насколько это возможно, пока я сижу, затем вытаскивает пару носков и надевает их.

Мой плач, кажется, беспокоит его, поэтому я прикусываю губу, изо всех сил стараясь сдержать слезы. Но смотреть, как он одевает меня в свою одежду, когда было бы так же легко принести мою… это завязывает мое сердце в узел.

Поднявшись, он достает из сумки еще два предмета, которых я не ожидала.

Он расстегивает застежку сзади бейсболки, делая ее максимально свободной, прежде чем аккуратно надеть ее мне на голову. Изношенный материал слегка лежит на моих волосах, не мешая моей травме, но блокируя свет сверху.

Затем он наклоняется, чтобы надеть мне на лицо пару дорогих на вид солнцезащитных очков.

Они явно его, так как они большие и не давят мне на виски.

Я не могу перестать хлюпать носом и, глядя прямо перед собой, вижу, как его горло пытается сглотнуть.

«Давай тебя поднимем, ладно?» — его слова тихие, и мне хочется узнать, почему он так себя ведет.

Вместе мы поднимаем меня на ноги, и, обхватив меня за талию и удерживая, Кинг натягивает спортивные штаны до конца.

Это так близко к объятию, что я закрываю глаза и представляю, что это так.

ГЛАВА 84

Кинг

Я стою в дверях, смотрю, как Саванна спит на нашей кровати, и мне хочется подойти к ней. Хочу обнять ее и сказать, что все будет хорошо.

Я хочу держать ее так же, как я это делал, когда нес ее сюда. Но она позволила мне сделать это только потому, что спала. Потому что не было другого выбора.

«Отдыхай, детка», — шепчу я в темную комнату и закрываю дверь.

ГЛАВА 85

Саванна

Когда я открываю глаза, почти всегда темно, но я могу сказать, что свет в ванной оставлен включенным, а дверь приоткрыта.

Я в постели. В моей постели. И простыни так приятны моему ноющему телу.

Но вместо лежащего рядом Кинга я вижу собаку.

Огромная, милая, заботливая собака, которая будет меня защищать.

«Привет, Дюк», — говорю я одними губами, так как горло все еще болит, но он все равно моргает и открывает глаза, глядя на меня.

Придвинувшись ближе, я беру одну из его лап в руку и снова засыпаю.

ГЛАВА 86

Кинг

Дюк делает два круга, прежде чем свернуться калачиком рядом с Саванной.

Мне пора идти.

Я покачиваюсь, держась рукой за дверной косяк.

Прошло пять ночей. Пять ночей сна в другой комнате. Пять ночей пьянства. Пять ночей ощущения себя полным дерьмом.

Потому что я скучаю по ней.

Потому что я жажду ее общества так же, как и ее самой.

Дюк держит голову поднятой, смотрит на меня. Типа, закрой дверь, придурок.

Это стало нашей рутиной. Когда темнеет, я привожу Дюка в комнату. Держу его здесь, с ней, пока солнце снова не взойдет. И пока он не освоится, я стою здесь, желая пойти к жене, но не знаю как.

А потом, когда эта часть закончена, и я ухожу, я топлю свои печали. Только с каждым днем требуется все больше, чтобы заглушить боль.

Саванна ёрзает под одеялом, а я отступаю назад, выхожу из комнаты. Тихо закрывая за собой дверь, пока она меня не увидела.

В коридоре я на секунду останавливаюсь, чтобы просто перевести дух.

Но это не помогает.

Поэтому я делаю то, что и всегда: отхожу от спящей жены и иду в свой кабинет.

Я не буду спать. Пока не скоро, так что, пожалуй, поработаю.

Я сижу за столом, когда у меня звонит телефон.

Я некоторое время раздумываю, не отвечать ли мне, но все равно нажимаю «Принять», включив громкую связь, чтобы можно было обеими руками налить виски в стакан.

«Поскольку я надеялся, что ты не ответишь на звонок во время разговора, я буду считать, что ты пьешь», — раздается в комнате голос Неро.

«Такой детектив», — отвечаю я, проглатывая глоток.