Мое чужое сердце (СИ) - Александер Арина

Зря напрягалась по поводу Инги. Она всего лишь раз подошла к нашей компании, чтобы поздороваться и, бросив мимолетный взгляд в мою сторону, удалилась. От предыдущей бойкости не осталось и следа.

У Мишки язык не знал отдыха. Он постоянно шутил и весьма умело. Алексей сдержанно просил его «фильтровать базар», намекая на мое присутствие. Так для меня не новость его пошлые высказывания. Уже привыкла.

— О, слушайте анекдот! — всё никак не мог успокоиться, слегка перебрав. — На этот раз не пошлый. Честно! Купила жена шкаф. Доставили его ей домой. Она мужа ждать не стала, сама собрала, стоит, любуется. Тут трамвай мимо дома проехал — шкаф развалился. Взяла она снова инструкцию, все аккуратно собрала. Трамвай проехал — шкаф снова развалился. Пошла к соседу: «Слушай, не поможешь шкаф собрать?» Вдвоем с соседом шкаф собрали — красота! Пока опять трамвай не проехал… Сосед подумал и говорит: «Давай его снова соберем, я в шкаф залезу, и буду смотреть изнутри, в каком именно месте он разваливается». Сказано — сделано, собрали шкаф в четвертый раз. Сосед снял обувь, внутрь залез, ждет… Тут вернулся муж с работы. Проходит в комнату, смотрит возле шкафа чьи-то туфли стоят, открывает дверку: «Сосед? А ты что это здесь делаешь?!» А тот отвечает: «Слушай, друг, не поверишь, трамвай жду!»

Все засмеялись. Ира шикнула на парня, приказав заткнуться. А тот закинул ей на плечо руку и притянул к себе, звонко поцеловав в щеку.

— Шутки-шутками, — продолжил он, посмеиваясь, — но я всегда проверяю шкаф по возвращению домой.

— Ах ты ж… — зашипела Харчук. — Поговори ещё чуток, и я напомню тебе обо всех прегрешениях.

— Всё!.. Молчу-молчу.

Мне нравилось наблюдать за их безобидной перебранкой. Всё-таки хорошо, что приехали.

На землю опустилась глубокая ночь. Многие из гостей уже разъехались. Скотник уехал домой самым первым.

Я стояла в сторонке и ожидала, пока Влад переговорит с Лёшкой, и прислушивалась к изменениям в погоде. Было ощущение, что вот-вот пойдет снег. Невольно мазнула взглядом по самодельной операционной, виднеющейся неподалеку. Почему-то потянуло к ней. Осторожно ступая, шаг за шагом приблизилась к зданию и застыла, невольно вздрогнув от пережитых тут эмоций. Как не старалась, не получалось вычеркнуть их из памяти. Даже покушение на жизнь не впечатлило так, как убийство на глазах человека. Задумалась…

— Ты что тут делаешь?!

Я подпрыгнула на месте, перепугано вскрикнув.

— Шамров, твою ж мать! Ты зачем крадешься? — схватилась за сердце, оглянувшись по сторонам. На заднем дворе остался только Ленд Ровер.

— Да я уже минут пять, как наблюдаю за тобой. И звал… Ноль реакции.

— Прости. Задумалась, — подошла к нему и склонила голову на плечо. Неожиданно захотелось откровений. — Ведь знаешь, что я трижды рождалась на свет?

Он слегка напрягся. Не сильно. Однако я уловила, как затвердели мускулы под рукой.

— Знаю, — ответил на одном дыхании и развернулся идти к машине.

Я поспешила следом, не поняв, в чем причина такой смены настроения.

— Влад, подожди, я хочу тебя кое о чем попросить!

— О чем? — в голосе уловила легкую раздраженность. Запнулась, потеряв прежний запал. Эх, ладно, была не была. Не в первой попадать под горячую руку:

— Я знаю, что в прошлом ты работал в органах и …

— Ох них** тебя поднатаскала Ирка, — перебил, всё же повернувшись ко мне. — И?.. — заметил мой ступор. — Ближе к сути!

Как же он злился, когда тема касалась его прошлого. Становился буквально другим человеком. Чувствовала себя кроликом, застывшим перед удавом.

— Может, у тебя остались прежние связи, и ты бы мог помочь найти родителей девушки, отдавших сердце дочери?

Даже при свете луны увидела, как он поменялся в лице, насторожился.

— Зачем?

— Ну… — переступила с ноги на ногу, потупив взгляд, — хотела поблагодарить… Если бы не она — не было бы меня. Не было бы нас…

— Думаешь, они нуждаются в этом? — жестко резанул слух. — У них была возможность связаться с тобой. И что? Прошло два года… Не советую тревожить их. Только хуже сделаешь.

— Ты так говоришь, будто знаком с ними. И почему хуже? Я ведь не сделала ничего плохого? Они сами отдали, — подняла глаза, ужаснувшись бушующему урагану эмоций на его лице, и сразу оказалась прижатой к кожаной куртке крепкими объятиями.

— Потому что ты не знаешь, как они отреагируют на твое появление. А я не хочу, чтобы ты расстраивалась.

В душе поднялась волна тепла и нежности. Удовольствия, которое не могла ни с чем сравнить. До этого момента он никогда не обнимал меня так. Так крепко и с таким чувством. Это были объятия любящего мужчины.

Возможно, он и прав, но я не успокоюсь, пока не узнаю наверняка.

Шамров подтянул рукава бежевого свитера и пальнул зажигалкой. Коротко затянулся, долго не выпуская дым из легких и подошел к окну, слушая вполуха болтовню Скотника. За стеклом сыпал снег. Не снежная мелкая крупа, не мокрый снег с дождем, а самый что ни на есть пушистый, лапатый снег. Даже сказал бы, что не сыпал, а кружился вихрями, оставляя после себя переметы на парковке и тротуарах.

Зима… Долго же она шла. И в конце концов пришла, довольно выдохнула морозной свежестью, спрятала все несовершенства под белой пеленой и тихо осела на покрытый серой дымкой город.

Как быстро человек привыкает к хорошему. Невероятно просто. Уже пол дня носился, словно белка в колесе, решая кучу вопросов, накопившихся за время отсутствия, а всё никак не мог переключиться. Мысли были далеко. Не с Варлановым и переделом территории, а с Настей, которую с огромной неохотой отпустил на работу.

Приоткрыл окно, совсем чуть-чуть, чтобы выдохнуть дым и вдохнуть на полную грудь свежего воздуха. Голова прояснилась. Всё же смог сосредоточиться на рабочем процессе неосознанно коснувшись кольца.

— … теперь посмотрим, как отвертится Вадос, — врезались в сознание слова друга и заставили повернуться к нему лицом.

— Что ты сказал? — очнулся, услышав знакомое имя. — Подвинули Гурского?

Скотник отхлебнул кофе, пытаясь взбодриться после вчерашнего, и закатил глаза:

— Бл*дь, Влад, я кому тут распинаюсь? Да… Вот уже как три дня не при должности.

— И кто же тут у нас такой смелый? Кому петь дифирамбы?

— Некому Резниченко Виталию, — довольно заявил Миша, проследив за заинтересованным взглядом Влада. — Пришел со своей молодой командой и полностью заменил структурное подразделение. Из наших остались единицы. Говорят, умный, аж страшно. Нарадоваться не могут.

— Это до поры до времени. — Шамров подошел к столу и потянулся к телефону. — Система поработает над ним с годик, и увидишь, всё вернется на круги своя.

Скотник отставил чашку, поднявшись с кресла:

— Совсем ты разуверился в людях. — И не понятно, серьёзно сказал или с поддевкой.

— Это не я, это жизнь такая. Вносит свои коррективы и учит смотреть на мир другими глазами. Ладно, Миш, ты давай прихвати ребят и прошвырнитесь в «Александрит». Жалобы оттуда поступили. Разведайте обстановку. А в восемь вечера в том же составе жду возле «Плазмы». Гончаров в курсе.

— Будем отмечать свержение Руставского?

— Что-то типа того.

Как только за Скотником закрылась дверь, Шамров набрал любимую. После вчерашней просьбы не находил себе места. А ведь можно было взять за руку, заглянуть в доверчивые глаза и рассказать обо всем. Начиная с самого начала. С самого рождения. Глядишь, и легче стало бы. Знал, что выслушает, поймет. Не мог… Что-то сдерживало. Не привык оголяться душой. Возможно, поэтому и возникали между ними конфликты: она нуждалась в его откровениях, а он сдерживал её порывы. И не знал, наверняка, как Мария воспримет появление девушки. Разрешение-то дал Кирилл. Не хотел, чтобы его девочка расстраивалась.

Жена долго не брала трубку. Непроизвольно напрягся. Волна раздражения прокатилась по телу: ведь просил сразу отвечать, чтобы глупые мысли не разъедали серое вещество.