Забытый: ЛУКА (ЛП) - Кеннеди Слоан

- Я все еще здесь, - сонно произнес он. Его глаза открылись шире, а затем он сказал: - Ты все еще здесь.

Я покачал головой, потому что не понял, что он пытался сказать. Прежде чем я успел открыть рот, он поцеловал меня.

- Мы все еще здесь, Реми. Прошлая ночь, возможно, прошла не так, как мы надеялись, но посмотри на нас… мы все еще здесь. Мы просыпаемся в объятиях друг друга именно так, как хотели. Я там, где хочу быть.

От волнения у меня перехватило горло.

- Я тоже, - согласился я. - Лука, я...

Он прижал пальцы к моему рту, чтобы заставить меня замолчать. Затем он перевернул нас так, что оказался на спине, а я - лежа на нем сверху.

- Доброе утро, - сказал он мне, а затем притянул меня к себе, чтобы поцеловать.

Я понял, что он не хочет извинений и не нуждается в них. Поцелуй начался легко и нежно, но быстро изменился. Лука уже был твердым подо мной, вероятно, потому, что он был таким всю ночь, и мой собственный член отреагировал на тесный контакт. Лука оторвался от моих губ, вероятно, чтобы закончить поцелуй, прежде чем он станет невыносимым, но это было последнее, чего я хотел. Я последовал за его губами и схватил его рукой за подбородок, чтобы контролировать поцелуй. Лука застонал, когда я исследовал его рот и сплел свой язык с его. Его руки скользили по моей спине, по верхней части моей задницы, но не дальше.

Несмотря на ощущение его члена напротив моего, страха, который был у меня прошлой ночью, не было. Я чувствовал только напряжение, нужду и неудовлетворенность. Я начал тереться своими бедрами о его бедра, так что наши стволы соприкоснулись. Это было так приятно, что я вскрикнул и уткнулся лицом в плечо Луки. Я мог бы легко довести себя и, вероятно, его до оргазма, просто потершись, но внутри меня возникло странное ощущение… эта пустота, эта незавершенность.

И я знал почему.

- Реми, - простонал Лука, когда я начал целовать его шею, а затем посасывать ее, чтобы оставить на нем свой след.

Я подвинулся по нему ровно настолько, чтобы его твердый член проскользнул у меня за спиной. Мои глаза практически закатились, когда его влажный ствол начал скользить по моей промежности. Я разрывался между желанием потереться членом о его мускулистый живот и попыткой усилить давление его ствола на мою щелку. Губы Луки нашли мои, и пока мы целовались, наши тела были прижаты друг к другу, пытаясь прижаться и найти облегчение от нарастающего внутреннего давления. Я знал, что, в конце концов, мы сможем найти его в этой позе, но этого было недостаточно.

Я знал это, точно так же, как прошлой ночью знал, что не готов.

Но теперь я был готов. Новая поза, в которой я контролировал ситуацию и принимал решения о том, как мы получаем удовольствие, открыла ту часть моего мозга, которая была закрыта прошлой ночью. Мужчина подо мной был любовью всей моей жизни, и все, что мы делали вместе, было направлено на то, чтобы доставить удовольствие друг другу, раствориться в телах друг друга. Не было бы боли или унижения, потому что мы были не такими. Лука хотел от меня не этого. Он был последним мужчиной на планете, который когда-либо позволил бы мне снова почувствовать это. Если я хотел, чтобы он остановился, мне нужно было только сказать об этом. Или отойти. Я знал, что легко мог принять его предложение, но это был один из тех моментов, когда мне хотелось побороть свой страх, и я хотел сделать это сейчас.

- Презерватив, смазка? - Я дышал ему в рот между страстными поцелуями. Мужчина был в отчаянии подо мной, точно так же, как и я прошлой ночью, когда он ласкал меня языком.

- Тумбочка, - сумел выдавить он.

Его руки ласкали мою попку, раздвигая ее, чтобы его член мог скользить по моей складке. Я вскрикнул от ощущения его горячей, упругой кожи, скользящей по моей дырочке. Пот струился по моему лбу, пока я продолжал водить членом по его животу, а затем повернул бедра так, чтобы он трахал мою промежность. Глаза Луки потемнели от страсти, но я увидел в них нечто большее.

Я увидел его.

Я порылся в тумбочке в поисках презерватива и смазки. К счастью, у меня был богатый опыт и в том, и в другом, и Луке потребовалось всего несколько секунд, чтобы подготовиться. Я услышал, как он растерянно произнес мое имя, и понял, что, учитывая наше положение, он, вероятно, подумал, что я собираюсь его трахнуть.

Я устроил его смазанный член прямо напротив своей дырочки, а затем наклонился над ним и крепко поцеловал.

- Мне нужно это, - выдохнул я, касаясь его губ. - Мне нужно, чтобы ты был внутри меня.

Я был рад, что он не стал задавать мне вопросов, но, как мне показалось, очень долго смотрел мне в глаза. Затем он просунул руку между нашими телами и провел пальцами по своему смазанному члену. Я ожидал, что он протолкнет в меня член, но это был один из пальцев, который стал ощупывать меня. Было так приятно ощущать, как он гладит чувствительную кожу своим шершавым пальцем. Я вспотел, тяжело дышал и был очень готов, поэтому, когда он начал вводить в меня палец, я надавил изо всех сил. Он не торопился, готовя меня, но когда убрал палец и спросил:

- Реми?

Я знал, что он все еще колеблется. Я не винил его, учитывая, как я вел себя прошлой ночью.

- Я чувствую, - прошептал я ему в губы, а затем поцеловал его. Я сказал ему все, что ему нужно было знать, своими губами. Он застонал, а затем просунул руку между нами, чтобы расположить головку своего члена напротив моего входа.

Когда он начал входить в меня, я почувствовал боль, но последовавшее за этим жжение было новым и захватывающим. Я пытался разобраться в этих противоречивых ощущениях, но быстро сдался. Все, что имело значение, это то, что я хотел большего. Я прижался к Луке, чтобы еще больше вобрать его в себя. Руки Луки легли на мои бедра, и он начал массировать меня, призывая расслабиться. Я сделал несколько глубоких вдохов, а затем почувствовал, как что-то внутри меня дрогнуло. Мы с Лукой оба застонали, когда его головка скользнула по внешней мышце, что пыталась удержать его снаружи. Жгучее ощущение его толщины, растягивающей меня, заставило меня хватать ртом воздух. Я слегка наклонился, полусидя над ним, но что-то внутри меня заставило меня выпрямиться. Я едва слышал, как Лука предупреждал меня не торопиться, но я не хотел этого делать. Теперь, когда он трахал меня, вопрос был не в том, хочу я большего или нет. Я нуждался в большем.

Я осторожно выпрямился, чтобы принять в себя как можно больше его члена. Пальцы Луки сомкнулись вокруг моих, чтобы он мог поддержать меня, когда я нашел правильный угол, под которым он полностью вошел в меня. Его яйца коснулись кожи моей задницы. Я вскрикнул от облегчения, осознав, что мы, наконец-то, стали единым целым.

Я не был уверен, как долго я сидел так, пока мое тело растягивалось, чтобы приспособиться к нему, но когда я посмотрел вниз на мужчину, который изменил все в моей жизни наилучшим образом, я увидел, что он наблюдает за мной со смесью потребности и почтения. Если я когда-либо и сомневался в том, что он любит меня, то теперь об этом не могло быть и речи. Это было ясно как божий день, по его глазам.

Инстинкт быстро взял верх, и я начал двигаться, используя руки Луки в качестве опоры, пытаясь найти правильный темп и ритм. Мы с Лукой оба кряхтели, стонали и шептали что-то вроде «да», «вот так» и «сильнее», пока я принимал его в себя и снимался с него. Клубок желания внутри меня начал сжиматься с каждым движением. Я знал, что долго не продержусь, потому что уже чувствовал оргазм в своих яйцах.

- Лука, - позвал я, не уверенный, чего же я на самом деле хочу.

Лука знал, и когда он сел, его руки обвились вокруг меня. Он крепко прижал меня к себе и начал двигать бедрами, входя в меня все глубже и глубже, а затем, выходя ровно настолько, чтобы мое тело потребовало большего. Я обнял его за плечи, не заботясь о том, что мой член был зажат между нашими телами. Все, что меня волновало, это то, что он был частью меня так, как ни один мужчина никогда не был и никогда больше не будет. Наши тела стали первобытными в своей природе, когда мы трахались. Это было грубо и быстро, но затем руки Луки оказались в моих волосах, и он наклонил мою голову, чтобы посмотреть мне в глаза. Мы смотрели друг на друга, не произнося ни слова, слившись воедино. Я чувствовал себя беспомощным и могущественным одновременно. Потерянным и найденным, испуганным и радостным, и, самое главное, больше не одиноким.