За кадром (СИ) - "Maudit"

– Почему вы решили сняться в кино?

Каулитц задумался. Стоило ли говорить о том, что идея была не его, а Йоста, который, к тому же, хотел, чтобы он, Билл, снялся в дурацкой молодежной комедии, а не в серьезном артхаусном кино. Пораскинув мозгами мгновение, парень решил об этом умолчать.

– Наверное, я скажу неправду, если буду утверждать, что мечтал об этом с детства, но какое-то время назад я подумал, что мне был бы интересен подобный опыт. А потом, одна моя приятельница из “Золотой лиги” передала мне сценарий вашего фильма, сказав, что в нем есть персонаж, которого я мог бы сыграть…

– А вы как считаете? Вы смогли бы сыграть этого персонажа?

– Да, смог бы.

– Вот как? – внезапно Трюмпер оторвался от альбома, показав, что не пропустил ни одного слова из диалога Билла с кастинг-директором, – Вы настолько уверены в своих силах?

– Я понимаю, господин Трюмпер…

– Можно просто Том.

– Я понимаю, Том, что у вас и у ваших коллег может быть другое мнение по поводу моих актерских способностей. И даже вполне обоснованное мнение. Но ведь вы сейчас, кажется, спрашиваете не о них… Вы спрашиваете о том, как я себя ощущаю. Не буду ли я как пугливый страус прятаться от трудностей, которые меня ожидают на съемках?.. Нет, не буду. Я не красная шапочка. Несмотря на свои девятнадцать лет, в шоу-бизнесе я не первый год и знаю, что значит ставить перед собой цель и идти к ней. Работать я умею и люблю. Учиться тоже. Достаточно этого для вашего фильма или нет, решать, конечно же, вам…

– Хороший ответ, Билл, – Трюмпер встал из-за стола и подошел к парню, – думаю на сегодня пока достаточно. Вам надо будет приехать завтра к одиннадцати утра. Мы проведем фотопробы для претендентов на роль и посмотрим, как вы смотритесь в кадре и в декорациях.

– То есть… я правильно понимаю, все актеры, которые собеседовались сегодня, тоже будут завтра на пробах?

– Не все. Помимо вас еще отобран только один актер. Но, если вас это успокоит, вы в этой гонке – фаворит. Спасибо, что пришли, – Трюмпер протянул парню руку. На удивление, рукопожатие его было слабым, почти как у девушки.

Через пять минут, стоя у машины на стоянке киностудии, Билл задумался о двух незначительных странностях, замеченных им. Собеседование с ним длилось не менее получаса (какой контраст с семью-девятью минутами для остальных). И в отличие от других, Биллу никакого листа плотной бумаги, который он мог бы прижать к сердцу, не досталось. Ну, вот прям, захотелось обидеться…

IV

– Он не соизволил мне сообщить… Сказал только, что я фаворит в этой гонке… Да, прям так и сказал… Нет, не думаю. Скорее всего, второму он сказал то же самое. Это старинная хитрость рекрутеров… Ага, чтобы старались и быстрее соглашались на работу… Ну, да… Да… Да, давай. До связи.

Билл вытащил гарнитуру из уха и повернул руль направо. До студии оставалось минут пять пути – ровно столько, сколько нужно для того, чтобы продумать линию поведения на сегодняшний день.

То, что его образ совпал с представлениями режиссера о персонаже, его вполне устраивало. И даже являлось ожидаемым результатом. Однако наличие конкурента не то, чтобы расстраивало Билла, но заставляло задуматься. Сегодня его будут оценивать, и если так, то хотелось бы понимать по каким критериям. Актерское мастерство? Темперамент? Фотогеничность? Совместимость с партнером по фильму?

За какие-то пункты он был вполне спокоен. Он более чем фотогеничен и, когда надо, вполне темпераментный. С другими была проблема. Весь его актерский багаж состоял из съемок в рекламе и клипах, а также четырех занятий с педагогом по актерскому мастерству. И он понятия не имел, ни кто утвержден на главную роль – влюбленного художника, ни кто разделяет с ним судьбу претендента на роль объекта его любви.

Если предположить, что конкурент Каулитца – профессиональный театральный актер, то у парня оставались все шансы не получить роль. В конце концов, нарисовать нужную внешность в современном кино, с его суперсложным гримом и компьютерными технологиями, не такая уж и большая проблема. В тоже время, вспоминались слова Эрики о приверженности Трюмпера традициям французской новой волны, с ее тягой к непрофессиональным актерам. Тогда Биллу стоило задуматься о том, чем кроме внешности он может привлечь режиссера. Не лезть же, в самом деле, к нему в штаны, по методу голландского блондинчика?..

Подумав об этом, парень вдруг решил, что в другой ситуации был бы совсем не против подобного сценария. Томас Трюмпер, несомненно, был интересен и привлекателен. Но сама мысль, что он, Билл Каулитц, как дешевая шалава может переспать с кем-либо только для того, чтобы получить роль в кино… Бррррр… Этому точно не бывать! И точка!

Лучше уж он прослывет лузером, не выдержавшим конкурентной борьбы с блядовитым соперником… Хотя и маловероятно, что блондинчик когда-либо еще встретится на его пути. Не может же Трюмпер, такой интеллектуал, умница и зануда, каким его представляют несведущие массы, отобрать на роль “это”? Сама профессия режиссера подразумевает наличие у своего носителя хорошего вкуса. В противном случае, режиссером мог бы называться любой желающий.

Билл въехал на стоянку киностудии и припарковался на привычном месте. По сравнению с вчерашним днем машин было совсем немного, что удивило парня, слишком долго жившего в плену стереотипа о киношном мире – смеси Вавилона и психиатрической больницы. Однако кроме пары студийных микроавтобусов только несколько седанов эконом-класса грели металлические крыши под теплым сентябрьским солнцем.

Миновав проходную, Каулитц направился к павильону. Если не брать в расчет большого рыжего кота, перебежавшего ему дорогу, по пути ему никто не встретился. Билл на мгновение даже подумал, что он перепутал время. Входя в помещение, он мысленно уже был готов к тому, что никого не застанет и там.

Его опасения оказались напрасными. Посреди расчищенной от кинематографического хлама площадки стоял большой деревянный мольберт с водруженным на него белым холстом. Рядом на небольшом складном стульчике расположился необычайно полный мужчина лет тридцати с длинными каштановыми волосами до плеч. Толстыми, похожими на маленькие баварские колбаски, пальцами, унизанными множеством перстней, он сжимал средних размеров кисть. И то, что он пытался этой кистью вывести на холсте, Билл никогда в жизни не назвал бы живописью.

– А… Привет. Ты Билл? – мужчина, отложив кисть и палитру, поднялся навстречу парню, – Мы тебя как раз ждем. Я – Фриц… Буду твоим партнером на площадке. Я, типа, художник, влюбленный в тебя, хе-хе… Буду к тебе приставать.

– Очень… приятно, – всё, что мог выдавить из себя парень, пожимая протянутую руку.

“Неужели это и есть актер, играющий влюбленного в меня?.. Этого не может быть…”, – мозг парня отказывался представлять эту плохо передвигающуюся гору с немытыми волосами страдающим от неразделенной любви художником. Как же он поместится с ним в одном кадре?.. И неужели надо будет целоваться с этим неприятным персонажем?

Мелькнула предательская мысль сбежать отсюда поскорее. Под любым предлогом. Нагрянули неожиданные обязательства по давнему контракту, заболела бабушка, умер прадедушка, сестра послезавтра выходит замуж за новозеландца и свадьба на родине жениха. Да что угодно! Только бы быть подальше от этого потного, плохо пахнущего субъекта. Во внутренностях парня начали созревать тошнотворные позывы.