Ее дикие звери (ЛП) - Бали Э. П.

Рубен не отстает, но мне этого недостаточно.

— Сними эти ебучие щитки и ударь меня! — рычу я.

Он игнорирует меня, зная, что это единственное, что удерживает моего волка под кожей.

— Все из-за той орлиной анимы, да? — Рубен фыркает, отступая в сторону, пока я подпрыгиваю на месте. — У которой сегодня суд.

Я рычу и снова бросаюсь на него.

Он отклоняется, ударяя меня по голове. Моя голова откидывается в сторону, но боль кажется такой чертовски приятной.

— Для тебя необычно испытывать такую ярость из-за какой-то симпатичной анимы, — ворчит Рубен. — Это вредно для здоровья и наверняка прикончит твою задницу, щенок.

Соглашусь не соглашаться.

— Твоя одержимость этой девушкой ненормальна, — настаивает он. — Отпусти ее.

И тогда мой волк рычит:

— ОНА МОЯ РЕГИНА!

Рубен в шоке отшатывается назад, его карие глаза округляются.

— Твоя регина?

Она шептала мое имя. Мое имя, в мое ухо, наслаждаясь тем, как мой член входил в нее. Ее сладкие стоны звучат в моей голове, и я хочу большего.

Но я знаю, о чем думает Рубен, такой зверь, как я, обычно является рексом для стаи самок. Это имеет смысл, учитывая мою силу. Но он не знает Аурелию, не знает, как хорошо она принимала меня прошлой ночью. Как заставляла меня чувствовать себя.

— Что ты имеешь в виду? осторожно спрашивает он. — Почему она не…

— Потому что она не хочет, — рычу я. — Она. Блядь. Не. Хочет. Меня.

Рубен вздыхает, опускаясь на задницу и уставившись на меня.

— Она думает, что ты слишком опасен.

Я пожимаю плечами.

— И она права, Дик.

Я свирепо смотрю на него, но это правда. Я и в лучшие-то времена не очень стабилен.

— Я не знаю, что делать, — эти слова никогда не слетали с моих губ, и мне кажется, что их произносит другой человек.

— Я уверен, что она тоже хочет тебя, — тихо говорит Рубен. — У регин есть неутолимая потребность в своей стае. Она, должно быть, просто беспокоится об остальном дерьме, которое с ней происходит.

Он понятия не имеет.

— Да, но она должна была прийти ко мне с этим вопросом. Я в жизни так не хотел кому-нибудь помочь. Но она мне не позволяет.

— Она тебя не знает.

— Это не имеет значения.

— Женщинам труднее, щенок, — Рубен поглаживает свою длинную каштановую бороду, и я даже не зацикливаюсь на дурацком прозвище. — Мы их естественные хищники. Отношения должны строиться на доверии. Будь то регина или нет. Ты не можешь доверять тому, кого не знаешь.

Я хмуро смотрю на него, а затем качаю головой.

— Но я ее пара. Я бы никогда…

Рубен выгибает бровь, глядя на меня.

— Черт, — я действительно хотел причинить ей боль. Я хотел ее смерти.

— Моя Регина сначала отвергла меня, — голос Рубена звучит мягко.

Я изумленно смотрю на него.

— Что?

— Да, так и было. Раньше я был плохим парнем, — ухмыляется он. — Возможно, ты не помнишь, но я занимался всяким дерьмом. Как только я оказался в тюрьме, я думал, что она отвергнет меня навсегда. Но…

Опускаясь на колени, я давлю на него.

— Что ты сделал? Как тебе удалось завоевать ее?

Он цыкает на меня.

— Дело не в том, чтобы завоевать ее, дело в растущем доверии и взаимном уважении. Ты должен заслужить ее, Дик.

Заслужить ее?

Рубен, должно быть, видит мое замешательство, потому что начинает хохотать.

— Ты поймешь, кем тебе нужно быть для нее. Если ты действительно хочешь заботиться о ней и быть ее парой, тебе нужно выяснить, что ей нужно, и дать ей это. Ты… должен ставить ее на первое место, Дик.

Я падаю на мат с громким стуком.

— Они собираются забрать ее у меня.

— Кто?

— Ее отец. Мейс Нага собирается казнить ее по Старым Законам.

Рубен тихо ругается.

— Он замешан в темной змеиной магии. Тебе нужно быть осторожным.

Мать-Волчица, я знаю. Я отрубил эту магию от своего тела. Мейс хочет избавиться от своей дочери из-за ее силы. Ему не нужен соперник.

Я рассеянно говорю:

— В тот день, когда мы с Косой получили свою метку, это было похоже на нечто большее, чем судьба.

Рубен потрясенно втягивает воздух. Зачастую братья объединяются в брачную группу, но братья разных орденов обычно этого не делают. Рубен, однако, не задает вопросов и вместо этого говорит:

— Что случилось с твоим отцом, Дик? Это сделал ты? Или это был Коса?

Я смотрю на него, огромного волка, который дружил с моим отцом. Друзья, да, и все же он не раз давал ему отпор. Сейчас в нем нет гнева, только любопытство.

Но мысль о смерти, мысль о Лии на плахе приводит меня в такую ярость, что я снова бросаюсь на Рубена.

Боль взрывается в моем левом бедре, и я резко останавливаюсь. Вторая боль пронзает мой бок, и я удивленно вскрикиваю, прежде чем меня охватывает ярость.

В этом мире есть только два зверя, которые могли бы подкрасться ко мне незаметно.

С болью, разливающейся по моему телу, я узнаю огненную магию, обволакивающую дротики. Я медленно оборачиваюсь и вижу Ксандера, стоящего у входа в спортзал, изо рта у него торчит сигарета, а в руках — автоматическое дротиковое ружье.

— Прости, брат, — говорит Ксандер, затягиваясь сигаретой. — Это было необходимо.

Боль достигает моей груди, и я покрываюсь испариной, пока мое сердце перекачивает яд в мозг.

Ноги перестают работать, и я позволяю себе упасть на колени.

У меня есть только секунды.

— Я, блядь, убью тебя, — рычу я.

— Я знаю.

Мое зрение сужается, прежде чем все вокруг становится черным.

Глава 52

Дикарь

Десять лет назад

Мне было тринадцать, когда женщины начали звать меня на боях, как они звали Косу. Я сильный и высокий, накачанный благодаря постоянным тренировкам, и папа водит меня к парикмахеру, чтобы мне сделали красивую прическу. На боях они отпускают комментарии по поводу моего тела, и однажды папа начинает смотреть на меня со странным блеском в глазах.

Как-то раз мы вернулись домой с тренировки, и папа спрашивает:

— Ты все еще девственник, Дикарь?

Я поднимаю на него глаза, потому что он впервые назвал меня по имени, а не «щенок». И все же, какого черта?

— Ага… — говорю я. — Коса сказал, что я должен подождать, пока мне не исполнится хотя бы двадцать, чтобы я случайно не навредил другому человеку.

Папа бросает убийственный взгляд на Косу, и я знаю, что у него будут неприятности из-за моего глупого рта. Я бью себя по голове, но папа хватает меня за руку, когда я замахиваюсь для второго удара.

— Прекрати. Совсем дураком станешь.

Я опускаю руку.

— Но ты же хочешь, да? — спрашивает папа, пристально оглядывая меня с ног до головы. — Хочешь кого-нибудь трахнуть?

Мое лицо вспыхивает, и я пожимаю плечами.

— Да, наверное. Когда-нибудь.

— Тебе нравится кто-нибудь из девчонок в школе?

Я поднимаю взгляд на папу, потому что этот разговор какой-то странный, а Коса стоит рядом со мной, весь напряженный, словно готов к драке. Но это бессмысленно, потому что папа все время меня бьет. Только он никогда не говорил со мной таким тоном. Я сразу же начинаю что-то подозревать и бросаю взгляд на брата, но вижу, что он бледен как привидение.

— В чем дело, пап? — спрашиваю я.

— Не задавай вопросов, — рычит он, толкая меня лицом вниз, чтобы заставить подчиниться. Затем он достает что-то из кармана. — Ты знаешь, что это?

Это маленький синий пластиковый квадрат, и жар заливает мое лицо, потому что Коса рассказал мне о нем.

— Да, — бормочу я.

От Косы веет холодом, и я знаю, что он из-за чего-то очень злится, но я, блядь, понятия не имею из-за чего.

— Как это называется, Дикарь? — папа говорит абсолютно серьезно, и я знаю, что он теряет терпение.

— Презерватив.

Я более чем осознаю присутствие мамы на диване и Лили, сидящей в своей клетке в гостиной позади меня. Но папа продолжает: