За мгновения до... (СИ) - Мальцева Виктория Валентиновна

- Так-так, и что же ты думаешь на этот счёт?

- Я думаю, что разумность искажается той системой координат, в которую помещена.

Ей определённо нравится моя манера излагать свои мысли. Да, Стелла, я много читаю и дружу с языком, но не всегда с головой.

- Если рассуждать с позиции просто человека, мужа и отца, то Хуан определённо не прав. Но, с другой стороны, если каждый будет прогибаться под обстоятельства и требования более сильных, мир никогда не увидит справедливости и правды. Возможно, Хуан хотел привлечь своим поступком многих к проблеме бесправия простого человека, произвола тех, кто у власти. С этой позиции он поступил единственно возможно – пожертвовал своей семьёй во имя бедных и бесправных.

Класс погружён в такую кристальную тишину, что даже слышно, как у кого-то урчит в животе. И как демонстративно фыркнул в конце моей речи сосед по парте.

Стелла не могла не заметить его желания высказаться:

- Дамиен, закончил?

- Закончил.

- Ну и что же ты думаешь? Хуан – герой?

Дамиен кривится в усмешке:

- Как по мне, так он не просто дурак, а полный кретин.

Брови Стеллы взлетают:

- Объяснись!

- А что тут объяснять? Гражданский долг? Социальная справедливость? Это всё пыль, в сравнении с долгом мужчины. Мужчина создан для того, чтобы защищать своих детей и свою женщину. А этот недоумок сжёг пятимесячного сына и жену. Он не просто не мог достойно их прокормить и дать семье необходимый минимум, но и заплатил их жизнями за свои идеи. Я считаю, что за идею можно отдавать только свою жизнь, но никак не жизнь пятимесячного младенца, который не в состоянии принимать самостоятельные решения и полностью зависит от тех, кто его произвёл на свет. Это подло. И тупо. Элементарно тупо! 

Мне кажется, его глаза вот-вот вылезут из орбит. Я знаю, как сильно Дамиен умеет ненавидеть, и сейчас его ненависть сфокусирована на несчастном Хуане – малообразованном кубинском крестьянине.

Лицо Рона впервые в жизни серьёзно, Стелла это замечает и спешит воспользоваться удачей:

- Рон, а ты что думаешь?

- Дамиен всё сказал – мне нечего добавить.

- Значит, дурак?

- Полный, - сказал, будто выплюнул.

- Остальные? – обращается к замершему в раздумьях классу.

Все в один голос выносят вердикт «Дурак», хотя больше половины присутствующих не обременили себя чтением трёх страниц.

- Выходит, только Ева считает Хуана героем?

Дамиен нервно хмыкает.

Я бы хотела сейчас заметить, что не высказывала чёткой позиции, а лишь обозначила аргументы каждой системы координат, но мне до чёртиков нравится быть против всех: наверное, моя странноватая сущность питается чужими отрицательными эмоциями. И да, я всё так же, как и раньше, каждый день надеваю платья. Мне уже холодно в них, но я упорно мозолю глаза публике своей нетривиальностью и получаю от этого просто невыразимое удовольствие!

Ехидно улыбаюсь:

- Да, именно так!

Дамиен с грохотом роняет свою увесистую ручку на пол. Рон шумно выдыхает, и я слышу отчётливое «сучка», эхом прокатившееся по классу.

Глава 8. О слабостях

Противостояние с братом приняло новые неожиданные формы: теперь мы воюем по-взрослому – демонстративным игнором и молчанием.

В первые дни после приезда  наши равнодушные друг к другу тела  всё так же вынужденно пересекаются в общей кухне-столовой по утрам, но спустя неделю Дамиен полностью исчезает из моего поля зрения.

- А что, Дамиен здесь больше не живёт? – спрашиваю у Дэвида.

- Живёт, он просто много работает, - отвечает мать.

-  Или хочет окончательно вывести меня из себя! -  честность просачивается сквозь стиснутые зубы отца моего сводного братца.

Я невольно улыбаюсь и даже чуточку уважаю Дэвида в это утро. Люблю честных людей, искренних.

- И где же он так усердно работает? – интересуюсь  у матери.

- По будням – в гараже при автомастерской, в выходные – бармен в Виктории.

- В Виктории? На острове что ли?

Виктория – столица Британской Колумбии, город, расположенный на острове. Плыть туда нужно на пароме, и вместе с Ванкуверскими пробками весь путь занял бы 2-3 часа!

- Это бар такой в Даунтауне, стилизованный под Викторию. Красиво там, интересно. На стенах старинные фото и современные…

-  Обычный кабак, только для мажоров, - вставляет Дэвид, нервно поправляя очки.

- Ты несправедлив к нему! Ты опять несправедлив, Дэвид! Мальчик старается, работает, идёт к своей цели, а ты снова недоволен!

- К какой цели? – интересуюсь.

 Искренне.  Не думала, что у Нарциссов бывают цели.

- Дамиен мечтает открыть свой ресторан! Представляешь, какой молодец! Летом хочет поехать в Италию в гастрономический тур, обещал привезти рецепт самого вкусного в мире мороженого, - сообщает мать не без гордости.

- Кому обещал?

Неужели они стали настолько близки?

- Мелании, своей девушке. Тебе нужно обязательно с ней познакомиться, Ева! Потрясающая личность, такая красивая – глаз не оторвать. А танцует как! А поёт! И учится хорошо, - последнее с упрёком.

Ну да, я не гений в науке. Но танцую. Четыре года отучилась  в школе современных танцев.

Далее следует то, что удивит меня:

- Ева танцует намного лучше, талантливее. Мелания всего лишь повторяет заученные движения, в её танцах нет души, как и в пении, - сообщает Дэвид, переворачивая страницу в своей газете.

- Пфф… - нервно выдыхает мать.

- Ты даже не в курсе, что твоя дочь танцует, не так ли? – он поднимает глаза на мать.

И она подвисает, мечась взглядом между мной и Дэвидом.

- Почему ты никогда мне об этом не говорила? – тут же находит виноватого в своём безразличии.

- Ты не спрашивала, - отвечаю.

Мать поджимает губы и отворачивается, Дэвид нервно ёрзает в своём кресле, скрещивая ноги и покашливая. Явно сожалеет, что упрекнул мать при мне.  Догадываюсь, что между ними есть некоторые разногласия по поводу нас с Дамиеном.

- Просто я очень, очень сильно злилась на тебя, Ева. Столько времени прошло… а я до сих пор не понимаю, как ты могла ТАКОЕ сотворить! Доктор сказал, что если бы удар пришёлся на несколько миллиметров левее, Дамиен бы умер! – выдыхает.

- Ну хватит! Он тоже не был невинным ягнёнком. Они оба виноваты в том, что произошло! -  газета летит в сторону. –  Мы же решили сфокусироваться на том, чтобы сплотить семью, к чему теперь все эти обвинения?

- Да, ты прав, конечно, Дэйв. Ты прав.

Мать смотрит на меня глазами, полными  слёз:

- Не будем вспоминать, что было, сосредоточимся на том, что будет! – выдавливает улыбку.

Load up on guns - nbspl

Вечером закрываюсь в своей комнате, пытаясь заняться математикой. Мне срочно нужно улучшить свои отметки, если хочу вырваться из проклятого «семейного» дома и уехать в колледж. Любой. Мне всё равно, по большому счёту, где учиться, и что изучать, главное – поскорее отсюда убраться.

Внезапно слышу негромкий стук в дверь и вопрос:

- Можно войти?

- Входи, - разрешаю, пару мгновений спустя.

Дамиен словно впервые в жизни неспешно обводит глазами синие стены своей бывшей комнаты, сосредоточенно рассматривая более яркие пятна, оставшиеся после того, как кто-то, или же он сам, снял висевшие когда-то плакаты популярных рок-групп и постеров на тему «Звёздных войн». У меня складывается впечатление, что он оттягивает как можно дольше неизбежное - столкновение с моим взглядом. Наконец, это происходит:

- Освоилась? - спрашивает, скорее для проформы, нежели действительно желая узнать, как обстоят мои дела.

- Да, спасибо.

- Я хочу попросить тебя, - сразу переходит к делу, - вернуть салфетку с моим номером. Ты ведь уже…

Он не знает, как закончить мысль, и я опрометчиво ему помогаю:

- Нет. Зачем мне номер, по которому не собираюсь звонить?

Его брови взлетают, а я продолжаю:

- По поводу салфетки: что упало, то пропало!