Она скрещивает руки на груди, приподнимая свои сиськи, отчего выглядит смелее и чертовски сексуально.
— Анна? — зовет она блондинку-барменшу в углу, которая тут же подходит к ней. — Пожалуйста, обслужи этих двух джентльменов, — она смотрит прямо в глаза Игорю с тем же огнем, что и в ее взгляде, — … потому что я никому не «милая».
Она поправляет волосы, прежде чем вернуться в кладовку. Черт.
Я смеюсь над эпическим моментом, свидетелем которого я был.
Боже мой. Эта женщина действительно нечто особенное.
— Вот сука, — рычит Игорь, но не может сдержать смех, срывающийся с его губ. — Неудивительно, что ты положил на нее глаз. Я бы с удовольствием выбил из нее эту наглость.
Я смотрю на него, прищурившись, наблюдая, как на его губах появляется ухмылка, превращающая его в злобного ублюдка, каким он и является.
Он поднимает руки вверх, сдаваясь.
— Хорошо. Хорошо. Она твоя. Сообщение получено.
Я не знаю, что это такое, но мысль о том, что Игорь находится где-то рядом с ней, заставляет мои нервы дрожать от ярости. Не только Игорь, любой парень, пытающийся хотя бы приблизиться к ней, заставляет мой позвоночник наполняться адреналином. Желание убить кого-то только потому, что у него хватило наглости оказаться где-то рядом с ней, кажется слишком сильным. Эта женщина — чертова Афродита, она заслуживает того, чтобы ей поклонялся ее король, а не бесполезные пешки.
— У тебя есть какие-нибудь планы на Демьяна? — Спрашивает Игорь, переходя в свой деловой режим.
Я качаю головой.
— Пока нет. Он не выстрелил в ответ, так что сейчас не о чем беспокоиться.
— И ты собираешься просто ждать, пока он нападет? Возможно, его депортировали из России, и Бог знает, где, черт возьми, он живет сейчас, но мы с тобой оба знаем, что он стремился к власти, которая у тебя сейчас есть. Мы должны быть готовы.
Демьян когда-то был казначеем нашего сообщества. Все боялись и уважали его за силу и остроумие. Но когда Николай обнаружил, что он связан с ICR (прим. пер. Следственный комитет РФ), он был в списке подозреваемых у всех наемных убийц и мафиози. Но каким-то образом ему удалось сбежать, и с тех пор он никогда не возвращался. Но, что удивительно, он все же напал на несколько районов и чуть не убил Николая. В одной из таких атак Николай выстрелил в него, но не попал в сердце, и он скрылся.
Прошло несколько лет. К настоящему моменту он, должно быть, знает, что я новый пахан Братвы и буду ждать его возможности нанести удар.
— Мы будем готовы. Когда придет время, мы будем сражаться и уничтожим все до последней капли его родословной. Но пока нам нужно подождать.
Остаток ночи проходит незаметно, пока я остаюсь и рассказываю Игорю о наших новых филиалах, членах и расходных материалах, но мой взгляд время от времени переключается на нее, когда она проходит мимо. Арена начинает пустеть, и ее становится все менее слышно по мере того, как зрители начинают расходиться. К тому времени, как метро пустеет, уже почти три часа ночи. Игорь ушел тридцать минут назад, а я остался ради нее.
Для чего? Впервые в жизни я понятия не имею.
Допивая свой последний напиток, я встаю и застегиваю костюм, пока обхожу бар в поисках нее. Но после полного круга я понимаю, что ее здесь больше нет. Я нахожу светловолосую девушку, которая тут же подпрыгивает от страха.
— Прекрати, блядь, дрожать, — приказываю я, заставляя ее дрожать от страха. Я закатываю глаза, уже чувствуя разочарование. — Где та рыжеволосая барменша? — Спрашиваю я.
— О-она ушла, сэр. Ее смена з-закончилась ч-час назад, — заикается она, все больше и больше забиваясь в угол, хотя свободного места уже не осталось.
Чувствуя скуку, я поворачиваюсь и ухожу.
Должно быть, она ушла через черный ход. Я покидаю арену, сажусь в машину и возвращаюсь домой.
Той ночью, когда я ложусь в постель, сна нет. Все, о чем я могу думать, — это женщина, запечатлевшаяся в моем сознании всего после одной встречи.
Кто она?
Кто ты, красавица? Какие секреты ты скрываешь за этим огнем внутри себя?
Но прежде всего, почему ты кажешься такой знакомой?
Глава 4
МАКСВЕЛЛ
ПРОШЛОЕ
У меня наверняка галлюцинации. Или это реальность? Понятия не имею. Мое тело или мой разум больше не синхронизированы со мной. Дни проходят за днями, и они обретают надо мной контроль, и я, как трус, позволяю им это делать. Темные, грязные стены придвигаются, как будто придвигаются ближе, душат меня.
— Нет… держитесь подальше, — едва слышно шепчу я. — Нет… держитесь подальше….
Но стены продолжают смыкаться. Они превращаются в тени монстров, преследующих меня днем и ночью. Они делают меня слабым.
У меня нет другого выбора, кроме как съежиться.
На этот раз я лежал на холодном бетонном полу, а в темном подвале завывал морозный ветер. У меня нет ни одеяла, ни одежды, чтобы защититься. Они забрали это у меня, заставив страдать еще больше. Стук моих зубов, мое поверхностное дыхание, шипение сквозь губы — единственные звуки, эхом разносящиеся по пустой комнате. Даже отдаленный звук церковного колокола причиняет боль моим ушам. Я обхватываю себя руками, когда поднимаюсь на ноги, мое тело дрожит от холода. Меня поглощает холод. Я чувствую, как земля поглощает меня заживо, прежде чем наступает темнота, погружая мое сознание в глубокий сон.
Не осознавая, сколько времени прошло, я открываю глаза. Слабый свет, проникающий через окно, предвещал приближение рассвета. Облизывая пересохшие губы, я пытаюсь пошевелиться, но чувствую на себе тяжесть. Моргая, я смотрю вниз и обнаруживаю, что меня укрывает теплое пушистое одеяло, а чья-то голова лежит у меня на животе.
Это она.
Нет. Нет. Нет. Она не может быть здесь.
Они причинят ей боль, если узнают, что она помогала мне.
Кряхтя от боли, я пытаюсь не обращать на это внимания, когда смотрю на нее сверху вниз. Ее волосы ниспадают на половину лица, пока она мирно спит. Как будто это идеальное место для нее. Спящей она выглядит еще красивее. Я просто хочу остаться там и продолжать смотреть на нее, не желая ее будить.
Такая ангельская.
Но она должна уйти до того, как они приедут.
Касаясь ее плеча, я слегка встряхиваю ее. Протестующее мяуканье, срывающееся с ее губ, заставляет мое сердце сжаться.
— Привет, — шепчу я, наклоняясь к ней ближе. — Проснись…
— Нет. Еще пять минут, — протестует она таким невинным тоном, что я слегка улыбаюсь. Она такая очаровательная.
— Ты должна уйти. — Мой собственный голос звучит для меня неуверенно. Адреналин вызывает появление пота на моем лбу, стекающего к подбородку.
Я снова трясу ее, и, наконец, она открывает глаза, зевая и протирая их ото сна. Боже, само зрелище такое совершенное.
Осознав, где она находится, девушка немедленно откидывается назад и смотрит на меня своим тревожным взглядом.
— Теперь с тобой все в порядке? Тебе нужны еще одеяла?
Она принесла мне одеяла? Когда?
Предположив, что я мог потерять сознание, она, должно быть, пришла сюда в тот момент, когда застала меня в том состоянии, в котором я был.
Она прикасается к моему лбу и щеке — такие мягкие руки, я бы хотел, чтобы они прикасались ко мне каждый день, — как будто я подхватил лихорадку.
Нежно держа ее за запястье, я отталкиваю ее руки и качаю головой.
— Я в порядке. Тебе нужно уйти.
Она хмурится с внезапной решимостью в глазах.
— Пока нет.
Страх, что она попадет в беду, охватывает меня, когда я встаю на дрожащие ноги.
— Уходи сейчас же, — приказываю я холодным тоном, хотя у меня сжимается сердце, когда я вижу, как она хмурится из-за моей внезапной перемены личности.
