Я прекрасно осознавала, что остроухие – мастера красочно выражаться. Пожалуй, даже слишком изысканно и пафосно, чтобы верилось. Их комплименты – это отдельный вид искусства, пожалуй.
Но слова Линардила почему-то все равно находили дорожку к моим чувствам.
Вот находили они ее – и все тут.
К тому же, дроу не так распинался, как многие знакомые мне эльфы. Его комплименты были немного другие. Без излишне высокого слога, без этого ощущения заученных фраз и заковыристых выражений, в которые завернуто исключительно желание мной воспользоваться…
Или это только я так воспринимала по непонятной себе самой причине?
А может все дело было в том, как он говорил? С придыханием, временами с хрипловатыми нотками возбуждения, с легким песком, даже когда голос становился практически чистым?
И как смотрел. Так, будто вот-вот проглотит и одновременно, словно нет в мире ничего лучше меня, прекрасней, нет ничего, чего он хотел бы сильнее. Это голодный, сверкающий, лихорадочный взгляд мужчины я ни с чем бы ни спутала.
Временами Линардил еще и облизывал губы. Ме-едленно так, со вкусом, словно убирал нечто сладкое, липкое, и получал огромное удовольствие от того, что оно тает во рту…
Умом я хорошо понимала, что лучше выйти и подождать дроу снаружи.
Но у меня словно ноги вдруг отнялись.
Я как стояла, так и стояла, ощущая, что колени не гнутся и вообще ноги внезапно стали практически деревянными.
Ощущая, что не могу, просто не в силах сделать хоть шаг.
Вот будто двинусь – и упаду.
Я почему-то, словно загипнотизированная, смотрела на Линардила, а тот приближался, во всех красках демонстрируя свою наготу.
Пересек бассейн и начал подниматься по ступенькам, опять же перетекая, гибко, пластично, неспешно.
Стоящий член перекатывался справа налево, пока он неторопливо шел по ступенькам.
Должна признать, я никогда не находила эстетики в мужских гениталиях. Но сейчас… немного поменяла свое мнение. Смотрелось настолько гармонично, эффектно, что хотелось разглядывать и разглядывать, как бы пошло ни прозвучало.
Разумеется, дроу все понял, заметил, считал по моему лицу, позе – и радостно продолжал в том же духе.
Наконец, Линардил остановился, крутанулся и двинулся к диванчику.
Теперь я могла видеть мощную спину, обтянутую тугими канатами мускулов, и попку, как два орешка. Такую крепкую, с ямочками чуть ниже талии…
А еще стопы… Большие, мужские, но при этом очень красивые, как у танцора. С высоким подъемом и идеальными, ничуть не искаженными обувью пальцами.
Вот же зараза! Даже ноги у него – само совершенство! И то, как они ме-едленно перекатываются по полу, параллельно с перекатывающимися выше булками ягодиц…
Прямо аж выпадаешь из окружения…
Или пропадаешь для окружения…
Линардил, правда, знал, как соблазнять женщин, даже их не касаясь, даже не пытаясь их трогать, ласкать…
Это правда.
Что было то было.
Он просто шел, а у меня уже слюнки текли… Дыхание сбилось и внизу живота стало еще теплее.
Дроу покрасовался, а затем крутанулся и лег на спину.
– Ну? Проверяй. Ничего не забудь. Мало ли – где какие проблемы…
Он усмехнулся и закинул руки за голову.
Зрелище, конечно, открывалось… Придется морально готовиться, чтобы выдержать ночь с этим прохвостом.
Конечно, я могла просто заняться с ним сексом.
Я – здоровая молодая женщина, он – роскошный мужик и я – его истинная.
Но… я все-таки не такая. Как бы пошло это ни прозвучало.
Я привыкла, что вначале идут чувства, симпатия, отношения и уже потом – апогеем – горизонтальный акт страсти.
Как сочная, спелая, глянцевая черешенка на куске торта.
Я этого мужчину едва знала. Не представляла – какой он в быту, в конце концов – разбрасывает ли носки по дому, или же готовит жене завтрак. Не знала – какой у него характер, кроме склонности к эксгибиционизму.
Илл и Ланд – мужья Васи и Дари – совершили ради своих женщин подвиг.
Дроу же пока только лишь диверсиями занимался, и вовсе не ради меня.
Нет. Я просто так не могла.
Внутри все протестовало, хотя тело, как ни крути, реагировало на умелые, просчитанные действия дроу.
Я подошла и начала проверять его сканером. Причем, Линардил всякий раз чуть двигался, дергался, словно бы слегка менял позу, задевая меня эрекцией.
Как бы ни старалась, а все равно у него получалось.
– Перевернись на живот, – попросила я.
Дроу молча встал на колени.
– Я не могу лечь. Я не лягу еще недели две, не меньше, – усмехнулся он. – Все, что могу для тебя, моя маленькая…
– Не называй меня моя… и вообще… Пожалуйста, обращайся ко мне Магдалина.
– Конечно, – промурлыкал дроу. – Как тебе нравится.
Закончив осмотр, я быстро отошла на шаг и сказала:
– У тебя все лучше, чем могло быть. У твоего напарника еще не все органы зажили, а тебя – хоть сейчас снова в строй…
– А я вообще выносливый и хорошо восстанавливаюсь.
Он опять сел ко мне лицом, раскинув ноги и демонстрируясь.
– Хорошо. Значит, нового посещения не требуется.
Дроу дернулся и впервые утратил свою наглость, самоуверенность и кошачью грацию.
Аж сел, изменив своему правилу – оставаться в максимально провокационной для меня позе.
– Ты больше не придешь до момента, пока я не выполню уговор? – спросил с сожалением в голосе. – И я тебя до этого не увижу?
– Скорее всего, нет, – я пожала плечами, немного очухиваясь от его «секс-гипноза». – У меня дела в клинике. А тут я больше уже не понадоблюсь. Пациенты достаточно восстановились, чтобы уже любой местный врач справился с задачей их обработать.
– Придется кого-нибудь сильней повредить, чтобы ты вернулась в замок, – задумчиво произнес Линардил.
– Ну и шутки у тебя, – фыркнула я. – Хотя для наемника самое то.
– Какие уж тут шутки, – выдохнул он. – Ты моя истинная пара. Я хочу видеть тебя, быть рядом. Я, в конце концов, хочу хотя бы дышать с тобой одним воздухом.
– А мне показалось, ты совсем другого пытался добиться все это время, – намекнула я на его «нескромное» поведение.
– Хочешь, чтобы я был паинькой? Хорошо. Приезжай только…
Он встал, вытащил из ящика, что прятался в стене полотенце и замотал вокруг бедер, демонстративно прижимая стояк, а затем решительно двинулся ко мне.
Вдруг оказался совсем близко, и взял ладонью за подбородок.
– Я очень хочу тебя видеть… – сказал тихо и проникновенно, без мурлыкающих ноток, но так, что мои ноги опять предали, чуть ослабели и одеревенели. – Прошу тебя, не отказывай мне в этом. Если нужно быть более скромным – пожалуйста. Но я же пытаюсь тебе втолковать, что ты способна получать огромное удовольствие. Я восстановился, и я могу…
– Стоп! Ты опять за свое? – возмутилась я.
– Хорошо, – выдохнул он. – Тогда разреши мне помогать тебе в клинике.
– А местные предводители согласятся? Ты вроде как все еще под конвоем.
– Я их уговорю.
– Ну вот уговоришь – тогда и посмотрим.
– Просто скажи, что согласна.
Его синие глаза прямо затягивали, гипнотизировали, сбивали с толку.
– Ты ведь хочешь узнать меня? Кто я такой? Какой я в жизни? В быту?
Да он меня как книгу читает!
– Вот и увидишь.
– Я все равно не собираюсь после тебя покупать!
– Ну давай ты пока просто посмотришь. Идет? Я же о самом малом прошу!
Опять этот взгляд, голос… и рука на моем подбородке – горячая и вздрагивающая от волнения.
– Если местные правители тебя отпустят – то хорошо. Я найду тебе место санитара в моем отделении. Только учти! Спрашивать буду строго! Как и со всех! Малейшая промашка…
– Не беспокойся. Я никогда не допускаю ошибок!
– Ладно, черт с тобой! – я отмахнулась.
И прежде, чем двинулась к двери, увидела, как дроу расплылся в довольной улыбке кота, что, наконец-то, дорвался до жирной сметаны.
Вот же, гад! Все-таки продавил!
– Еще раз пройдешься передо мной в чем мать родила… – сказала через плечо.
