Голливуд истекает кровью (ЛП) - Пенроуз Х. Р.

— Хорошо, — уступил я. — Считай, что это сделано, когда я доберусь туда, но я не буду в приоритете.

— Да, ты будешь. Перестань строить из себя мученика, — небрежно прокомментировал Брандо, следуя нашему примеру.

Я проигнорировал его. "Мученик" и "Я" не вписывались в одно предложение. По логике вещей, для тех, кто находился в худшем состоянии, чем я, и кто не мог справляться с болью так же хорошо, как я, было разумно показаться первыми.

— Нам нужен список тех, кто скончался. Чтобы мы могли оказать семье похоронные услуги. Займись этим, Брандо.

— Мы приступили к этому, а также к составлению списка пострадавших, босс.

— Ценю.

Проходя через двери, я кивнул Питу, который был занят обработкой чьей-то травмы. Мы направились в одну из больших комнат, которая была оцеплена. Мои солдаты проделали фантастическую работу, отгородив помещения кроватями и столами. Медицинский персонал был в рабочей форме, поэтому я мог отличить их от других.

Осторожно я положил Пэрис на свободный стол с мягкой обивкой. У нее вырвался сдавленный звук. Я не видел степени ее травм. Бешеная ярость захлестнула меня, когда она села на край, а не легла на спину. Обойдя вокруг, я понял почему.

Порезы на ее спине были пугающе близки к моим. Мой палец нежно провел по татуировке. Она напряглась. Она все еще была тут, вся в целости. Королева Марчетти. Королева окровавленной и коррумпированной империи. До самой смерти. Вы не развелись бы на определенных должностях в моей организации. Эта татуировка не касалась моей матери, но была нанесена на поколения до меня. Посвящение королевы в правители империи было смелым проявлением того, что женщина — это не одноразовый предмет, а кто-то, кто имел значение.

Я заметил полоснувшую надпись поперек ее живота. Все внутри меня сжалось. Puttana. Шлюха по-итальянски.

— Кто это сделал? — спросил я, пульсирующая боль в моих ранах слегка усилилась из-за напряжения моего тела.

Облизнув губы, Пэрис очень тихо прошептала:

— Дафна.

— Остальное?

Она кашлянула, осторожно держась за горло. Боль помешала ей ответить, но я мог догадаться. Все остальные в той комнате делали это с ней.

Врач, который лечил Пэрис в прошлый раз, как всегда проявил себя профессионально и приступил к работе с ней.

Глава 44

Пэрис

Врач постарше натянул новую пару одноразовых перчаток, осторожно ощупывая мои раны. Я вцепилась в край стола с закрытыми глазами, пытаясь заглушить боль, насколько могла. Теперь, когда он промыл раны, стало почти хуже. Я старалась не обращать внимания на жжение, пока он мыл и дезинфицировал их все.

Все эти руки, впивающиеся в меня, садистские улыбки на их лицах…

На мне все еще было только нижнее белье, но я не стеснялась окружающих меня мужчин или доктора. Они вообще не видели меня такой. Во всяком случае, не сейчас. Не порезанную, как кусок мяса.

Мой лифчик и трусики были пропитаны засохшей кровью. Я была просто благодарна, что они не сняли это, хотя маленькие кусочки материала вообще не помогли мне защититься.

Я отчаянно хотела принять душ, потому что, хотя их руки и не прикасались ко мне, я чувствовала призрак их лезвий на своей коже как продолжение их рук. Но я знала, что не скоро получила бы его. Я тихо зашипела, мое горло болезненно сжалось от дезинфицирующего средства.

— Выруби ее, чтобы она не чувствовала боли, — настаивал Рейн.

Что за навязчивая идея была накачать меня наркотиками? Может быть, в третий раз за заклинание?

— Нет, — прохрипела я, мое горло горело.

— Да.

На меня уставились разъяренные глаза.

— Прекрати накачивать меня наркотиками, — он продолжал выглядеть мятежным, пока я бормотала, поэтому я добавила с болезненной улыбкой: — Мудак.

Несколько мужчин, окружавших нас, сдавленно рассмеялись. Рейн, казалось, это совершенно не впечатлило. Крутая компания. Мужчина, которого я раньше не видела, тихо заговорил на ухо Рейну. Его пристальный взгляд остановился на мне, прежде чем обжог доктора приказом.

— Дайте ей успокоительное. Нам нужно перевезти ее и других.

Мгновением позже меня охватило головокружение, а затем наступила темнота.

Мой язык прилип к верхней части рта, и я приоткрыла глаза. Яркость белых стен и окружающий меня запах анестетика подтверждали, что я находилась в больнице.

К верхней части моей ладони была подсоединена игла; монитор пульса был прикреплен к одному из моих пальцев. С каждой секундой аппарат пищал все быстрее.

Где именно я находилась? В какой больнице? Где были люди, которых я знала?

Моя паника усилилась. Автоответчик запищал громче, когда в комнате послышались шаги. Я попыталась отодвинуться, но боль в моем теле удерживала меня на месте. Медсестра попыталась успокоить меня, держась на расстоянии с поднятыми руками в умиротворяющем жесте. Дыши, Пэрис. Дыши.

Все мысли о том, что произошло, разом нахлынули на меня. Что они со мной сделали. Уставившись на чистый пол, я моргнула сквозь слезы, которые капали и не останавливались. Мое измученное тело было таким напряженным и болезненным.

Подошла медсестра, предлагая кусочки льда в стаканчике. Взяв их, я положила один в рот растворятся. Его прохлада стекала по моему пересохшему горлу, но болело не только внутри.

Мне нужно было зеркало. Я должна была увидеть разрушения, как они повредили мне. Я знала, что это было плохо, когда они это делали, и как реагировал Рейн. Раскаленная добела жгучая боль, постоянный обжигающий ожог. Я вспомнил, а как разделила агонию на части, чтобы пережить ее.

Только мне было позволено покончить с жизнью. Никому другому. Если только старость или болезнь не забрали бы меня раньше.

Открыв рот, чтобы заговорить, я издала лишь невнятный звук. Ощущение петли на моем горле все еще присутствовало, грубый материал обжигал кожу.

— Не разговаривайте. Ваше горло заживает, и это займет некоторое время. Вы полностью поправитесь, — сообщила медсестра. — Здесь за вами будут ухаживать, и мы обсудим дальнейшее лечение на будущее. Мы в Мемориальном госпитале. К вам постоянно приходили посетители. Они вышли всего на минутку, но скоро вернутся.

Дверь открылась, волосы у меня на затылке встали дыбом, когда атмосфера в комнате изменилась. Медсестра, заикаясь, рассказала о некоторых моих основных проверках и быстро вышла из палаты с раскрасневшимися щеками, закрыв за собой дверь. Я полностью понимала, какой эффект он произвел.

Не говоря ни слова, он сел в кресло у моей кровати. Я уловила легкое напряжение. Очень незначительно. Ему было больно? Я снова открыла рот, но он передал мне мой телефон с открытым сообщением на его номер. Он протянул свой телефон, открыв ветку наших сообщений.

— Тебе сказали не разговаривать, пока ты выздоравливаешь. Напиши, о чем хочешь спросить. Это проще, чем передавать смс туда-сюда по телефону.

Он пожал плечами, но в его словах был смысл. Мое тело пульсировало даже от легких движений.

Я отправила в рот еще кусочек льда, разглядывая больничный халат, закрывавший большую часть моего тела, кроме рук. Мои ноги были скрыты под одеялом. На моих руках были лишь небольшие порезы; я знала, что это совсем не то, что могло бы быть с остальными частями моего тела.

Пэрис: Почему я здесь? Даня? Шейн? Почему тебе больно?

Рейн: Здесь больше медицинского персонала. У нас есть все частные корпуса больницы. Нас всех охраняют. Даня в комнате дальше по коридору, так же, как Шейн. Оба будут жить. В меня стреляли и ранили ножом.

У меня отвисла челюсть. Люди говорили, что невозможно уловить тон, которым человек говорил в сообщении, но я не соглашалась. Это была его деловая манера, отношение босса. По существу, прямо и просто. Но жизнь была не такой. Я хотела подробностей о Дани и Шейне. Возможно, мне пришлось бы спросить конкретно. То, как он только что выдал свои травмы за пустяки, тоже…