Госпожа поневоле или раб на халяву (СИ) - Смирнова Ирина "cobras"

Еще раз прошелся по всем комнатам в поисках, чем бы себя развлечь. Средство видеотрансляции новостей везде отсутствовало, зато я нашел средство выхода в глобальную сеть, быстро разобрался, как оно работает… Сначала радостно зачитался, выясняя, куда же меня все-таки занесло. Потом, используя уже сказанное мышью слово "мазохист", нашел кучу девайсов, гораздо более приятных и удобных в употреблении, как снизу, так и сверху. Бешеным разнообразием этот мирок похвастаться не мог, но и скудностью выбора не страдал. В основном все плетки и кнуты были созданы под мужскую, то есть мою, руку… Как, впрочем, и положено. Нет, женщин я пороть не очень любил, их гораздо приятнее было связывать и запугивать… Глупые человеческие самочки тряслись так, что у меня вставало на них почти сразу. А вот мужчин мучить мне нравилось гораздо изощреннее… Мужское тело меня не возбуждало, но вот стоны… мольбы о пощаде… все это заводило до потемнения в глазах.

Именно поэтому я отдавал дань уважения искусству Светлых… Потому что сам считал себя мастером в таких развлечениях.

Мышь вернулась как-то внезапно. Сначала в дом ввалилась шуршащая гора пакетов, потом кто-то на лестничной клетке минут пять ворковал мужским голосом, явно выводя пируэты вокруг… мыши?! И только потом она появилась и сама, все в том же балахоне, брюках и тапках.

Я выполз в коридор, подпер стенку и наблюдал за тем, как она раздевается, поглядывая на меня как-то слишком оценивающе. То ли ждала чего-то, то ли сравнивала с кем-то.

— Слушай, я тут в вашей сети присмотрел вполне приличные плетки. Судя по словам "скидка" и "распродажа" они не должны стоить очень дорого. Да и по фото видно, что массовое производство.

На те, что индивидуальные и под заказ, я любовался долго… облизывался, вспоминая свой набор… короче, тосковал, иногда выходя дышать воздухом свободы.

Мышь посмотрела на меня, на кучу пакетов у входной двери и, по своему обыкновению, непонятно хмыкнула. Разулась и зашла в комнату. Протестов по поводу того, что я тронул ее устройство, не выражала, подошла и уставилась на экран.

— Гадость какая, — сказала она с искренним отвращением через пару минут.

Оглянулась на меня, как-то очень внимательно:

— Ты ел?

Я задумался… Поужинать еще не успел, так что, помотав головой, пошел на кухню — ждать, когда меня покормят.

Мышь как-то меланхолично стала перетаскивать пакеты из прихожей в кухню, где сгружала их прямо на стол. Вот ведь свинья, а не женщина! Дьявол ее покусай!

Наказание за правдивые мысли тут же вдарило болезненной волной по телу. Хаискорт! Но ведь я прав! Свинство же… с пола — на стол! А до этого вообще неизвестно, где эти мешки валялись…

Мышь тем временем спокойно вынула из горы грязной посуды одну тарелку и одну ложку, включила воду и быстро их помыла. Поставила на свой край стола и нырнула в шуршащую гору.

Марбхфхаискорт! Я не понял! Мало того, что даже свободного уголка на столе, где с едой притулиться, не осталось, так она и посуду только на себя одну помыла? И что? Кормить меня здесь тоже не собираются?!

— Слушай, ты бы пакеты свои со стола убрала, а? А то где я… мы есть будем?

— А мне не мешают, — абсолютно равнодушно пожала плечами мышь, доставая из мешка банку и выливая из нее к себе в тарелку что-то вкусно пахнущее настоящим мясом.

Я сглотнул голодную слюну, с тоской посмотрел на грязную посуду в раковине… Вспомнил воздух свободы и то, что я собирался тут прижиться… И еще попробовать соблазнить эту… это… черти ее… Жрать хочется, сил нет, и пахнет вкусно, аж мышцы в животе сводит…

Сделав огромное усилие над собой, встал, ополоснул одну тарелку и ложку и пододвинул под нос мыши.

Та подняла глаза, оценила мою кислую физиономию… опять хмыкнула, но как-то мрачно, и пробормотала:

— Что-то это все мне неуловимо напоминает… дежавю, блин…

Но вкусного в тарелку положила.

Поев, я принялся выковыривать из зубов мясо, раскачиваясь на стуле и вытянув вперед ноги. На глаза попалась картинка с рисунком про кастрюлю.

— Слушай, ты меня совсем за идиота держишь, да? Подписала вон все…

Мышь в это время явно думала о чем-то своем, поэтому отреагировала не сразу:

— Чего? — она нашла взглядом свои художества. — Ну, а кто тебя знает… Ты все понял, что там написано? — и, не дожидаясь ответа, опять уплыла в свою мысль, не обращая на меня внимания.

— И что написано, и что нарисовано… и не только на кухне! — вспылил я.

Меня просто бесило ее спокойствие и полное отсутствие хоть какой-то реакции. Ну да, не все женщины сразу бросались мне в ноги, но полного равнодушия ко мне еще никто не испытывал! Это… задевало! И, судя по радостно запиликавшему миадерпиану, унижало…

Пару минут она не реагировала, потом резко подняла глаза.

— Ты что, лазил в мастерскую?

До того как она задала этот вопрос, я себя виноватым абсолютно не чувствовал. Это она виновата — картинку заманушную на дверь прилепила, я на нее и повелся, как ребенок. А уж учитывая то, что я там нашел, абсолютно был уверен, что являюсь пострадавшей стороной.

Но вот взгляд мыши говорил об обратном… О том, что она разозлилась. Марбхфхаискорт! Ну и плевать! Черти всех тут забери… Я тоже зол!

— На меня никогда… никто… не смел… Меня никогда… никто… так… Хаискорт! Меня никто так не унижал, как ты!

Дальше наступила пауза в несколько секунд — мышь, черти ее поимей, молча смотрела в пол. Потом она встала и оглядела меня все тем же спокойным взглядом, только сейчас это спокойствие было каким-то неприятным:

— Я тебя не унижала, — очень тихо произнесла она, медленно и четко выговаривая слова. — Я тебя вчера впервые увидела. И жалею об этом с того момента почти непрерывно. Тем не менее, я все же пыталась помочь. А унижал ты себя сам, лелея свое раздутое самомнение и принимая на его счет любое слово или действие, не восхваляющее тебя, великого. Отсутствие здоровой самоиронии — первый признак идиотизма. Второй признак — желание нагадить там, где тебе пытаются помочь.

Высказалась, вся такая гордая, и вышла. Слышно было, как хлопнула дверь. Ну конечно, марбхфхаискорт! Помчалась проверять, что я там трогал из ее драгоценного хлама.

Вылетела она оттуда минуты через три, с тем самым корытом, в котором я утопил ее художества. Открыла дверь в туалет и ярко-синий раствор с ошметками раскисшей бумаги был слит в унитаз. Там ему и место!

Раскачиваясь на стуле, я большую часть действий скорее прослушал, чем увидел.

Потом мышь прошла в ванную, там оставила пустое корыто и резиновые перчатки, в которых с корытом бегала. Ну и вернулась на кухню, сверлить меня тяжелым взглядом.

— В общем, так, — наконец произнесла она очень спокойно и сухо. — Ты либо неисправимый пакостник, либо идиот. В твоем распоряжении была вся квартира. Я не против того, чтобы ты ел, спал, читал, смотрел все, что захочешь. Требовалось одно: не лезть туда, куда я лезть запретила. Потому что там полно опасного оборудования, потому что ты мог по незнанию испортить многодневный труд, потому что это место, где я работаю, — мышь всмотрелась в меня еще внимательнее. — Я не терплю там никого постороннего. Даже друзей, даже мужчин, с которыми поддерживаю близкие отношения. Тебе я прямо запретила туда входить. Теми самыми художествами, которые понятны и дебилу.

Она перевела дух.

Мужчины, дебилы, пакостник… Марбхфхаискорт! Похоже, я ее сильно разозлил. Непонятно только, чем — я же даже мстить ей не стал, просто порвал эту глупую картинку и вышел.

По мере того, как на меня выливались все эти претензии, голос мыши становился все холоднее. Еще раз осмотрев меня с ног до головы с таким выражением, словно в ее кухню влезло какое-то мерзкое насекомое, она продолжила:

— Но ты или не понимаешь, или делаешь назло. В любом случае, идиот ты или вредитель, убыток двойной: сначала нагадишь, потом тебя за это еще и наказывать надо. Тратить силы, время и нервные клетки, следить, проверять, запирать и прятать. Никакого удовольствия от избиения кого бы то ни было я не получаю, наоборот, мне это неприятно. Как объект для половых игрищ ты меня тоже не привлекаешь ни разу. Так с какой стати я должна ломать под тебя свою удобную и счастливую жизнь? Решать твои проблемы, кормить, одевать, обзаводиться той пакостью, которую ты нашел в интернете? У меня друзья, которым надо будет как-то объяснять твое присутствие. Мужчины, в конце концов. Еще можно было бы повыворачивать мозг на тему простого человеческого сочувствия, если бы ты вел себя, как нормальный… человек, понимающий элементарные правила. А так, извини, этот геморрой не про меня. Я не настолько добренькая. Как вызывается твое светлое начальство? Отвечай!