Каратели (СИ) - Хард Леона

Диана костлявым локтем уперлась мне в плечо и хихикала:

- Правильно…я и не хотела ночевать у тебя. Мне папа не разрешает ночевать у молодых людей.

Знакомая фраза. Первый раз, когда предложил сходить на свидание, меня также красиво послали. В ответ хлопнул по заднице, нечего злить. Ее и так необходимо ремнем отходить по голой заднице за самоуправство. Рисковать жизнью. Ну, дура!

Глава 42

POV Диана

Илья предложил на первое время спрятаться в Питере, к тому же необходимо узнать результаты анализов. При необходимости, думаю, папа отпустит из округа, а Илья встретит здесь, на границе Приама. Значит, возможность общаться у нас сохранена.

Так и донес, перекинув через плечо, на границу. Поставил перед шлагбаумом и обхватил мои пальцы, согревая. Какое же от него невероятное тепло, мгновенно прогрел озябшее тело. 

- Твой папа нам вечно мешает. И на первое свидание не пошла из-за него…

На моем лице должно быть отвратительно-довольная улыбка. Вселенское счастье сейчас затопило, тело покалывало тонкими иголками удовольствия.

- Кто-то меня позорно проиграл, добровольно отдал другому! - губу с такой силы кусала, боялась изо рта повалит счастье и буду кричать о том, как тепло и хорошо.

- Какой-то придурок вселился в меня. Это был не я.

Илья поставил руки на шлагбаум по обе стороны от моей талии, вновь поймал в плен.

Из кармана я достала влажные салфетки, которые отдала Лена. На площади она успела оттереть мои черные пятна на лице и руках, но остальное тело боюсь даже подумать, в каком виде.

Выудив упаковку влажных салфеток из штанов, принялась оттирать лицо Ильи от запекшейся крови. Избегала смотреть ему в глаза, зато поласкала – протерла ему шею, кадык, жилу, бьющуюся в такт сердцу, нежную плоть за ухом. Пальцы покалывало от ощущения его кожи.

- Ты ранен, тебе надо опять в больницу, - оттерла от крови его губы. Какое невероятное наслаждение делать вид, что занята простыми вещами, а у самой сердце к горлу подскочило и вся кровь прилила к лицу. Я хотела его пощупать. Неужели Илья не мираж, не больное воображение? Поверить невозможно, я вновь прикасалась к нему.

Илье надоело держать дистанцию, обхватил за спиной и крепко прижал к себе, заставляя встать на носочки и потянуться к его лицу в поисках ласки.

Пока Илья говорил, то носом проводил по моей щеке, колол бородой и вызывал щекотку.

- Я в крови, весь избитый, а ты сожжённая живьем, но мы…- тихо поведал на ушко секрет и вновь уколол бородой. – Но мы на*бали весь мир!!!

Мы долго хихикали, обнимаясь возле шлагбаума, как два подельника, совершившие противоправное действие, довольные и ехидные.

Нашу идиллию вскоре нарушили. На плечо уселся Василий и громко каркнул на ухо, чем привлек внимание.

- У нас гости, - заметила.

Илья расслабил крепкое объятие, поглядел на мою ладонь, куда встал Ворон. На его лапке привязана бумажка с ленточкой.

- Это твой ответ? – спросила и только отвязала ленточку, как бумажка исчезла из моих пальцев. Василий, довольный выполненной задачей, расправил черные крылья и вспорхнул в воздух.

Илья сжал бумажку в кулаке и высоко поднял. Я рефлекторно подпрыгнула за своей добычей.

- Это мое! Почему? – еще раз постаралась дотянуться до заветной бумажки. Подпрыгнула на месте. Но сколько бы, как животинка, не прыгала, Гектор в последний момент убирал руку, а пальцами лишь сильнее сдавливал бумажку, будто там написано что-то очень плохое. Может оскорбительное, например, послал в далекие дали с моим предложением пообщаться?

- Отдай! – надулась. Но попыток допрыгнуть не оставляла, ладонями хваталась за его плечи и сигала вверх. – Написал что-то плохое?

- Я был не в себе…

После небольшой борьбы, когда Гектор едва не разорвал заветную бумажку, а я едва не начала хлюпать носом. Жалко ведь бумажку, и обидно, и просто плакать захотелось, и вообще последствия стресса. Глаза покрылись пленкой слез и уже почти заплакала.

- Стоять – не рыдать! – бумажку поспешно вернул мне на открытые ладони. – От твоих слез аж передергивает.

И тогда мне, покрасневшей и довольной, торжественно вручили свое сердце. В ответ я повисла на его шее и признавалась в любви. Ух, как накрыло нежностью, от кончиков пальцев на ногах до корней волос.

Пока пробило на эмоции я подарила ему много-много ласки и поцелуев. А Гектор великодушно принимал нежный порыв и еще успевал вставлять ехидные фразочки с подсказкой, где нужно поцеловать и где особенно болит после побоев.

***

Той ночью я вернулась к отцу в Питер, с Гектором договорились списаться через Василия, ну и по возможности встретиться завтра вечером или ночью.  Я думаю, отец не станет противиться нашим отношениям. В конце концов, какая разница, какой именно Каратель?

В десять часов вечера граница Питера стояла на ушах, меня приветствовали, подобно чуду света. Папу с целым взводом Карателей встретила уже по дороге.

Я не поняла, что за паника?

Папа испуган. Чтобы папа был испуган, я не знаю, что должно произойти. Он переворот не побоялся осуществить, мир с легкостью перевернул, а сейчас волосы всклокочены, глаза затравленно сверкали в полутемноте ночного Питера.

- Папа? – удивленно вырвалось.

- Ты…ты где была? – родитель цепким взглядом осмотрел мой вид. И очевидно еще сильнее испугался. – Что случилось?

- Меня сожгли! – пожала равнодушно плечами.

Папа выглядит на тридцать, но ему сорок пять, я никогда не думала, что увижу, как полный здоровья мужчина схватится за грудь, где билось сердце, и начнет, как старый дед, причитать и охать.

И один за одним вопросы: «И как же так? И ох? И ах?»

Папа потрогал меня за плечи, волосы убрал с лица, поправил мой привычный беспорядок на голове. И столько искреннего беспокойства, что сердце екнуло в груди. Один раз стукнулось и напуганное сжалось. Больше не билось. В ушах противный писклявый звук, будто надоедливого комара. Голова закружилось, а на языке противная горечь разочарования.

Ясно… анализы совсем плохие и видно мне осталось недолго.  Или, скорее… защипало в глазах от догадки: Катя соврала, чтобы успокоить на время. Все-таки тронул меня, тронул.  Я озвучила, горько улыбаясь:

- Я поймала венерическую болезнь?

Возможно у отца немного проявились родительские чувства, когда дочь на грани гибели.

- Какую болезнь? - папа посерьезнел, встряхнул головой, словно прогонял серую непролазную дымку из головы. – Нет, все в порядке.

Улыбнулся моей левой щеке и, послюнявив палец, начал ее оттирать от грязи. Как будто мне пять лет. Он мне в пять лет так не делал! Я сама себе зеленкой мазала разбитые колени.

- Надо соблюдать меры предосторожности, не гуляй допоздна и нечего одной ходить по дорогам. Постой, тебя сожгли!?

В тот день на пути домой, отец лично провожал до домика и объявил, что скоро станет дедушкой. Я сначала подумала, что у меня брат или сестра, а у него(нее) будет ребенок, и от удивления открыла рот и так шла. Думала, отец уже не упадет ниже в моих глазах -- оказалось, мог упасть еще сильнее. Совсем низко-низко в преисподнюю.

Но родитель вовремя пояснил, что я стану мамочкой двух малышей.

Уже дома я глупо улыбалась мягкой голубой подушке и валялась в теплой кровати, теперь не следовало спать на холодном песке.

Умереть и не встать…нас трое. Я и двое во мне.  

Новое ощущение полностью поглотило мысли. Я не чувствовала изменений в организме, задрала футболку до груди и погладила плоский живот. Там уже кто-то сидел или лежал, или спал? Забавно.

Адреналин распространялся по венам, не могла заснуть и поэтому ходила из угла в угол, потом надоело -- сменила обстановку, вышла подышать свежим воздухом. Дом со всех сторон окружен садом и деревьями. На одной из яблонь на нижнем суку стоял Василий, когтями вцепившись в жесткую кору ветки.

Мне надо было срочно поделиться новостью, очень хотелось узнать реакцию Ильи. Конечно, лучше при встрече, но слишком сильно распирало от эмоций, поэтому поспешно отправила сообщение: «я жду двух малышей». И стала ждать ответа, хотя глубокая ночь и Илья вероятнее всего спал, а не, как я, маялся от беспокойства.