Раненое сердце (СИ) - "полевка"

- Хорошо, – удивленно пожал плечами омега, – обещаю. Во двор ни ногой!

- Он скоро заедет во внутренний двор, – Ран протянул руку Айдану, – там такое непонятное, омег везут на простой арбе, что-то не то… Мне важно твое мнение, я не знаю, как мне реагировать на происходящее.

Айдан стрельнул глазами по сторонам, но без возражений пошел следом за правнуком. Альби растерянно посидел на кушетке и вскочил с места.

- Заки, покажи, как добраться до заветного окошка внутреннего двора. Я не выйду во двор, но хочу сам видеть и знать, что происходит.

Заки молча кивнул головой и жестом предложил следовать за ним. Они спустились до самого холла, а потом поднялись по небольшой лесенке внутри стены. Она вывела на обзорную площадку, с которой хорошо просматривался весь холл. Как правило, там сидел кто-то из воспитателей, который с высоты наблюдал за всеми сразу воспитанниками, чтобы не допустить возможных конфликтов среди детей или предотвратить несчастные случаи, которые были бы незаметны среди большого количества детей простым воспитателям. В случае опасности он свистел в свисток и показывал пальцем, куда должны бежать воспитатели. С этой обзорной площадки уходили два коридорчика вдоль стен. Один такой коридорчик привел к достаточно высокому и широкому окну, закрытому густой ажурной сеткой. Заки поднес палец к губам, призывая к молчанию, и поманил вплотную к окну. Оттуда хорошо просматривался весь внутренний двор, и сейчас там стояли вооруженные альфы и Ран с Айданом. Они, похоже, кого-то ждали. Альби подождал, но во дворе ничего не происходило, и он только решил задать вопрос Заки, чего же все ждут, как ворота во внутренний двор открылись и въехал Инсар. Следом за ним ехал альфа, который вел на поводу верблюда, запряженного в высокую арбу. На арбе лежали продолговатые свертки или мешки, закрытые сверху черной тканью.

- Я привез всех своих омег, – приосанился Инсар, – как и обещал.

- В арбе? – удивился Тигран, – как мешки с финиками?

- А где их слуги, а их вещи? – удивился Айдан и покрутил головой, высматривая позади арбы людей, но там было только несколько альф верхом.

- Им не нужны вещи, – Инсар подъехал к арбе и с вызовом сорвал ткань, под ней оказались тела людей в шелковых платьях, – когда они узнали, что уезжают от меня, то умерли от черной хандры!

- Нури… – к арбе подошел Айдан и показал жестом на пол. Нури сразу встал на четвереньки, а на него, как на табурет, забрался Айдан и стал рассматривать омег, – нет. Это не черная хандра.

- Что ты там бормочешь? – фыркнул Инсар, – они умерли от тоски, потому что нам придется расстаться.

- Я видел много погибших от черной хандры омег, – Айдан продолжил осмотр трупов. Он заглядывал им в рот, рассматривал руки, оттянул веко и посмотрел в глаза. – Это не черная хандра. При ней кожа фарфорово-белая, а белки глаз молочно-прозрачные, губы без цвета, а ногти розовато-белые. А здесь кожа, как у простого покойника. На глазах полопались капилляры, как при удушье, а лунки ногтей синеватые, и язык синюшный. Их отравили и при этом слегка придушили. Они, по всей видимости, сопротивлялись и не хотели пить отраву!

- Ты врешь! – разозлился Инсар и схватился за саблю.

- Или ты сейчас извинишься перед Айданом ад Дин, или я вызову тебя на бой до смерти, – рыкнул Тигран, – и здесь нет моего супруга, за тебя заступиться будет некому.

- Приношу свои извинения Айдану ад Дин, – сквозь зубы выдавил Инсар и склонил голову, изображая поклон, – я считаю свое слово исполненным. Я обещал привезти омег – я их привез. Никто не говорил, что они должны быть живы и здоровы. Я утверждаю, что омеги погибли сами от черной хандры, не выдержав разлуки со мной, у вас есть свое мнение. Я не берусь с вами спорить, это бесполезно. Все равно каждый останется при своем мнении. Но я сделал, что был должен, и сейчас отбываю в свой эмират, мне надо оплакать потерю своих любимых.

Инсар подчеркнуто нагло поклонился в седле и развернул жеребца к выходу. Он выехал в полной тишине, следом за ним вышли и его альфы.

- Что мне делать, Айдан? – голос Тиграна был глухой и растерянный, – я могу догнать его, вызвать на дуэль и наконец избавить мир от гадины.

- Тебя обвинят, что ты напал на гостя, – вздохнул селафь, – его надо было все же казнить вчера. Хотя он просил не ради себя, а ради отца и ради общины. До заката осталось меньше получаса. Нам не найти за это время серьезных свидетелей его преступления. Свои альфы как свидетели не засчитаются, все эмиры знают, что альфы против своего наследника и слова не скажут. Если решишь обвинить его, то это будет в любом случае твое слово против его. Конечно, дуэль все рассудит, но омег к жизни это не вернет.

- Все эмиры на Совете, но в городе много наследников, – усомнился Ран, – на станции есть Дирбас… он не наш альфа.

- Нет, Тигран, – Айдан тяжко вздохнул и спустился со спины Нури, – у нас или подростки в поисках приключений, или нежеланные сыновья. Их слово мало весит в споре. А Дирбас – свободный альфа, ушедший от господина, ты прости меня, конечно, но в глазах многих эмиров он почти преступник. Он вроде дезертира с поля боя. Понимаю, что это глупый закон, когда альфа должен быть с эмиром до самой смерти, но ты сам знаешь, как смотрят на перебежчиков. Когда твой отец только построил этот эмират, к нему пришло несколько альф, и разве им было легко на новом месте? Ваиз, скажи сам, разве не ты давил на новеньких, проверяя их на прочность?

- Нельзя оставить на поле боя за своей спиной слабака, – фыркнул Ваиз и поправил перевязь с мечом, – но Дирбас не такой. Он не столько спасал свою жизнь, сколько не хотел позорить своих побратимов недостойным убийством брата. Я его понимаю, как воина… приказ господина превыше чести, но как потом с этим жить? Он предпочел забрать свой позор с собой и уберечь родных альф от тяжелых воспоминаний. Он не хозяина менял и не искал судьбы именитей, эх… – Ваиз тяжко вздохнул и отвернулся.

- Что делать, селафь? – голос Рана был полон обреченности, – мы ведь можем что-то сделать? Мы даже помолиться за них не можем. Негодяй не назвал нам их имен…

- Прикроем их тела, чтобы не портить праздник всем людям во дворце, – Айдан горестно вздохнул, – отвезите тяжкий груз в крематорий, до заката осталось меньше получаса, но пусть они хотя бы будут там. Завтра утром высыплем их прах в песках после первой молитвы. Помолимся за души семерых невинно убиенных омег и одного нерождённого ребенка.

- Что? – Ран растерянно подошел к арбе и заглянул внутрь, – о Аллах, где-то месяц седьмой-восьмой… Как у него рука поднялась на беременного? Пусть бы он его лучше себе оставил. Я ведь не знал, сколько у него было омег… надо было лететь за омегами самому…

- Это был, скорее всего, бета, – вздохнул Айдан и погладил Тиграна по плечу, – ты только не вини себя, он подлый человек. И в этом случае он мог напоить их отравой, прежде чем отдать тебе, они бы умерли у тебя на руках, а он обвинил бы тебя в убийстве. Тут и не знаешь, что лучше… вернее, хуже…

- Да, Айдан, – Ран тяжело вздохнул и взял повод верблюда, который флегматично стоял во дворе, – мы позаботимся о них. Иди к Бэлю и Альби, я отвезу омег в крематорий, помолюсь с братьями и присоединюсь к вам. Если задержусь немного, извинись за меня перед Бэлем. Мне надо немного времени, чтобы прийти в себя.

- Да, Тигренок, – Айдан притянул к себе правнука и, сняв шейлу, поцеловал в лоб, – сделай все, как положено и не переживай о нас. Мы повеселимся с Бэлем, наедимся сладостей и будем любоваться на звезды. Приходи к нам, мы будем тебя ждать.

Тигран коротко кивнул головой и потянул верблюда к боковому проходу. Арба заскрипела, а Альби перевел дыхание. Он и не заметил, как все время с тех пор, как Инсар откинул ткань, стоял закрыв себе рот двумя руками, чтобы даже не пискнуть от всего увиденного. Заки погладил его по плечу и достал из складок своей одежды маленькую фляжку. Он протянул ее Альби и тот, не раздумывая, выпил содержимое в два глотка. Там оказалась не вода… Альби посмаковал послевкусье. Что-то сладкое и пахнет цветами…