Раненое сердце (СИ) - "полевка"

- Покажу им свои любимые магазины, – в комнату вплыли Айдан с Фатимом, – мы найдем, чем можно порадовать омежье сердце. Ну, кроме сладостей, конечно… – выгнул брови селафь. – Ну что ж, если мы определились, кто остается, а кто будет возвращаться, то я, пожалуй, заберу троицу отважных омег, чтобы купить им нужных и красивых нарядов и вещей, а с остальными счастливчиками ты, Альби, отправляйся за нарядами на свадьбу и просто для радостной жизни.

- Тото, бумагу и чернила, – Мурат понимающе посмотрел на бывших наложников, которые морозились под его пронзительным взглядом, – вначале перепишем тех, кто остается. Чтобы эмир Салах ад Мин знал, с кем придется иметь дело его храбрым альфам.

Наложники заметно съежились и увяли под хозяйским взором. А Мурат взял лист бумаги и красивое перо, обмакнул его в чернильницу и стал записывать ровным почерком, кого как зовут. В каком возрасте и откуда попал в гарем. Сколько лет прожил в гареме, сколько детей родил и сколько им сейчас лет. Перед глазами Альби как будто чужие судьбы промелькнули. Всего один омега был из тех, кто родился в самом эмирате, все остальные были привезены. И, кстати сказать, отнюдь не все дети выживали даже у гаремных омег. Открыл блокнотик и сделал пометку заказать медбокс для родовспоможения и помощи новорожденным. И узнать у Ясмина, как уговорить врачей приехать к ним в эмират. Детская смертность – это ужасно!

- Не боишься оставаться с таким количеством омег? – на всякий случай уточнил селафь, приблизив губы к самому уху Альби.

- Нет, – отмахнулся Альби, – они все взрослые люди, я с ними справлюсь.

Как выяснилось позже, он и не догадывался, на что подписался так самоуверенно.

*

В самом начале, когда омеги добрались, наконец, до платьев в магазине Кави, Альби пришлось их останавливать. Ведь если они станут супругами воинов, то шелка им больше не носить. Хорошо, что рядом оказался сам хозяин магазина. Он насмешливо спросил, что же для них важнее – ткань платья или собственный альфа? И бывшие наложники даже растерялись от такого вопроса. Они смотрели на Кави, платье которого визуально ничем не отличалось от шелка, и на Альби, который сегодня надел одно из платьев, что сшили в мастерских Ясмина. Там на зеленом шелке были красные маки. Более крупные у подола и совсем мелкие выше к подмышкам. И никакой вышивки и украшений. Альби сегодня даже драгоценности не надевал, повесив поверх платья простой деревянный крестик. Он вообще сегодня в этом просторном воздушном платье чувствовал себя на удивление легко, как будто в домашнем халате, и это приятно радовало. А вот Кави был подчеркнуто элегантен и дорого украшен, и казалось, что именно он супруг наследника, а Альби – хозяин мелкой лавочки. Но тому было совершенно все равно, как он выглядел, все равно под абая никто, кроме наложников и продавцов магазина не увидит его одежды и отсутствия драгоценностей, а вот непривычная свобода и легкость в одежде приятно радовала. Кави показал им второй зал в собственном магазине, там висели все те же платья, но не из шелка, а из батиста, кисеи, муслина, поплина, полированные и блестящие, как шелк дорогого качества. Будущие супруги воинов взвизгнули от счастья и набросились на стойки с одеждой, как будто до этого они ходили в рубище и даже смены одежды не имели. Альби пришлось призвать их к порядку и уведомить, что каждому он купит только по пять платьев, и угораздило же его добавить, что это не единственный магазин, где они будут совершать покупки. Альби удивился, как быстро угомонились наложники. Он имел в виду, что им еще надо купить обувь и белье, но наложники, выбрав себе платья в этом магазине, плавно перетекли в следующий, где опять стали выбирать себе по пять платьев на ры… ну, то есть, на счастливые и наглые мордочки. Альби вначале попытался упереться, но Заки быстро объяснил, что в любом случае, за них платит Салах, а он, как эмир, в любом случае доплачивает своим воинам, чтобы те смогли приодеть и обустроить своих супругов, поэтому неважно, кто заплатит за эти платья, Альби с карточки Салаха, или альфы из тех «подъемных», что выделит им эмир. И даже, наверное, будет лучше, если у новых супругов уже будет гардероб, что позволит молодой семье потратить деньги на что-то другое, а не на наряды супруга. Альби тяжело вздохнул, видя, как счастливые продавцы пакуют и отдают в загребущие лапки пакеты с обновками, и позволил всей компании занырнуть в следующий магазин, благо, что он оказался обувной.

- А сколько платьев мы можем выбрать? – Махир подошел к Альби, когда вся компания повизгивала в соседнем зале, а Альби вместе с Кави сели на диванчик выпить чай.

- Сколько хотите, – махнул рукой Альби, – на фоне того, что сегодня спишут со счетов эмира Салаха, ваши платья никто даже и не заметит. Вам передали те платья, что сшили в мастерских дворца? – Альби, заметив осторожные кивки двух головок, улыбнулся, – тогда найдите себе что-нибудь, отличное от того, что у вас уже есть. Но не набирайте много, мы в любом случае будем приезжать сюда достаточно часто, лучше позаботьтесь в обувном купить достаточное количество обуви, чтобы потом не ныли, что вам чего-то там не хватает. В ближайшее время во дворце будет не до омежьих капризов.

- А что будет в ближайшее время в вашем эмирате? – осторожно поинтересовался Кави и добавил в чай меду. – Мы все слышали о дуэли нашего любимого всей общиной наследника Тиграна. И хотя, он как бы, и не наш наследник, а малыш Медвежонок щеголяет в красных штанишках, но все равно, вся община переживает за обожаемого Тиграна. Мы слышали и о дуэли, и о смерти эмира Зияддина, и все до сих пор в замешательстве, что же будет дальше?

– Эмир Зияддин, пусть земля ему будет пухом, – Альби перекрестился, а потом вспомнил, что покойный был мусульманином и немного растерялся, – ой, ну то есть, пусть его прах развеется в песках и покоится с миром, – Альби помолчал, позволяя Кави коротко помолиться за покойного, а потом продолжил, – этот хм… эмир, перед смертью… буквально умирая от удара в сердце, связал Тиграна своим последним желанием, чтобы тот позаботился о его общине. И теперь, – Альби тяжко вздохнул, – мы вынуждены принять заботу о другой общине. Пока я здесь развлекаю и пристраиваю омег, альфы пытаются найти выход из сложившейся ситуации. Общины, по всей видимости, придется объединить, потому что Тигран – наследник Маджида, а как говорится: на одну голову две чалмы не наденешь.

- Но разве получится две общины разместить в одном эмирате? – поразился Кави, – жителям придется ужасно потесниться. Даже не представляю, как можно будет удержать порядок в такой тесноте…

Альби едва за язык себя не прикусил, чтобы не проболтаться о заброшенном городе и планах Рана. Кави не семья, и такие новости он должен узнать от эмиров, а не за чашкой чая, и потом, желания и планы Рана – это только его планы, Маджид, тем временем, действующий эмир и может упереться, не желая менять местоположение собственного эмирата. Поэтому он пожал плечами и похлопал глазками, пытаясь изобразить неведение под пронзительным взором Кави. Пока Ханун перебирал обновки, Махир выбрал только одно платье, и после этого сел рядом с Альби, чтобы присоединиться к чаепитию и послушать, о чем говорят старшие по статусу омеги. Но те говорили о платьях. Кави рассказывал о том, что все новое – это хорошо забытое старое, и время от времени и по Сабаху проходят «волны моды», то все вдруг бросаются в «полосочку» и начинается выпендреж, когда полосатые платья шьют и вдоль, и поперек, и елочкой, и в укос, и тогда стоит нескольким омегам оказаться рядом, в глазах начинает рябить, как у хищника от стада зебр. Или вдруг возникает «горошек», или вообще абстракция с преломляющими эффектами, но потом все опять возвращается к гладкому шелку и изысканной вышивке. Альби все внимательно слушал и не спорил, но с удовольствием гладил свое «маковое» платье, такое легкое и приятное на ощупь, и прикидывал, как красиво с маками будут сочетаться рубины. Омеги таскали Альби по магазинам, даже пропустив обеденное время, и только когда он окончательно устал сидеть и понял, что реально проголодался, он дал команду отправляться домой. А вот дома началась настоящая баталия с потасовкой. Оказывается, слуги складывали все покупки в общую кучу, а вот дома разобраться, кто и что покупал, стало почти невозможно. Омеги, похоже, и сами толком не помнили, что именно они выбирали, а что было у приятелей, и за некоторые платья начались настоящие бои с расцарапанными мордашками, подбитыми глазками и прореженными в драке шевелюрами. Альби попытался остановить разборки, но в итоге слуги оказались втянутыми в общий дележ нарядов, и Заки увел своего растерянного господина в другую комнату, чтобы ему случайно не прилетело брошенной через всю комнату шлепкой. Альби только порадовался, что все происходило в малой гостиной и там не было оружия, а то они точно поубивали бы друг друга. Заки посмеялся над его страхами, но поставил пару человек между большой и малой гостиной, ну так, на всякий случай… Айдан привел «своих» омег ближе к ужину и с восторгом рассматривал расцарапанные лица в размазанной косметике, разбитые носы и уже наливающиеся гематомы, у кого под глазом, а у кого на скуле. Все поле боя украшали разбросанные подушки, обувь, порванные коробки и лоскуты одежды. Сами омеги рыдали по разным углам, или бродили по комнате, поскуливая, как маленькие собачки, и пытаясь найти порванные во время боя ожерелья и браслеты. Увидев старших омег, одни наложники приободрились, а другие наоборот скисли, ожидая репрессий. Мурат от такого вида вначале сверкнул глазами и даже набрал в грудь воздуха, но потом вдруг резко выдохнул и неожиданно рассмеялся.