К ЧЕРТУ ЛЮБОВЬ! - 2.0 - "Nogaulitki"

Доработав очередную неделю, я ворвалась в объятия отпуска (опять же, спасибо Волжак) и была на пути в свой отчий дом. Кто бы знал, с какими новостями и в каком составе я собиралась к ним изначально, и как еду теперь. Может, это был знак, что не стоит рассказывать о своей жизни? Хотя какая разница? Я все равно похожа на какой-то безэмоциональный овощ. Даже если маменька устроит скандал – мне плевать.

Меня ломало. Меня жутко ломало без Волжак. Я так скучала, так тосковала по ней. Как назло в голову лезли все самые трогательные, романтичные и смешные воспоминания.

Как она специально проколола мне колесо, чтобы иметь возможность довезти до места собеседования и поговорить, а потом сама же вызвала сервис, чтобы колесо поменяли.

Как у соседки, той самой консьержки, Тамары Степановны, под видом благодетельницы взяла кал ее кошки Бусинки, чтобы сунуть его мне для отправки на анализы.

Как у той же Тамары Степановны каким-то образом выпросила ее ядреный пуховик, чтобы отправить меня в химчистку.

Как мы разговаривали о самом личном по ночам. Как она вставляла смешные комментарии в моменты моих рассказов о школьных ухажерах. И много чего еще. Безусловно, это была отдельная жизнь. Моя и ее. И я была счастлива в этой жизни, как ни в какой другой. И мне не хватало ее. Жутко не хватало.

Конечно, я уже сто раз думала о том, что, возможно, тоже в какой-то степени повела себя эгоистично, когда вот так резко решила все закончить. Но был ли другой выход? Ведь, казалось, все просто – я хотела детей, она – нет. Был ли смысл отношений дальше? Отодвигать неизбежное? Наверное, нет. И пусть я не прямо-таки завтра собиралась идти и просить у какого-нибудь выбранного мной самца его детородный орган во временное пользование, точнее, его семя, но ведь когда-нибудь я решусь? И что тогда?

Так что, наверное, все было правильно.

Но кто сказал, что правильно – это не больно? В моем случае очень даже.

Еще конечно я старалась не думать о том, нашла ли себе Волжак кого-нибудь для «ничего не значащего секса». Надеялась, что все-таки нет. В глубине души я надеялась, что она не сделает этого в ближайшие… лет двадцать.

***

Отец привез меня домой, когда был уже вечер. Теплый вечер уходящего июня. Только внутри у меня было холодно, как в Арктике. Мама меня крепко обняла и задержалась чуть дольше обычного, словно почувствовав, что мне это нужно. Родители устроили традиционное вечернее чаепитие на кухне.

— Ирочка, мы так рады, что ты приехала. Ты так давно не навещала нас, — причитала мама, подталкивая мне тарелку с бутербродами. – Кушай, дочь, все еще худая, никак не отъешься. Кто ж на кости позарится-то, — проговорила маменька, а я поперхнулась чаем.

— Наташ, ну, не порти аппетит, ей-Богу, — пробормотал отец, незаметно подмигнув мне.

— Как работа, Ирочка, что нового? – не успокаивалась мама. Все-таки вот это вот учительское «хочу все знать» никуда не денешь.

— Хорошо, — кивнула я. – Меня типа… повысили.

— Правда? – снова вмешался отец. – И чем ты теперь занимаешься?

— Развитием компаний-партнеров, — поверхностно ответила я. Ну, не вдаваться же в подробности, в самом деле.

— М-м-м, — понимающе кивнул отец, делая глоток горячего ароматного чая. – А раньше что делала?

Ну, я же говорила.

— Пап, — рассмеялась я, — раньше я была ассистентом руководителя.

— Ага, – снова кивнул он. И только открыл рот, чтобы еще что-то спросить, как мама его прервала.

— Ну, что ты все про эту работу? Ириш, ты жениха себе все еще не нашла? – мама подлила мне кипятка в чай и, сложив руки под подбородком, посмотрела на меня. Опять двадцать пять.

— Нет, мам. И, пожалуйста, давай не сегодня. Я очень устала и хочу спать, — сдержанно улыбнулась я.

— Я просто спросила, — пожала она плечами и поправила безупречно ровную скатерть.

***

Лежа в своей комнате и глядя в потолок, я усмехнулась сама себе. В один из прошлых приездов я была здесь в попытке «вылечиться» от Волжак, и сейчас, похоже, та же самая история. Как ни крути, а семья все-таки лечит. Но тут же я подумала о самой Волжак. У меня есть семья, а вот кто лечит ее?

О том, что ей тоже нелегко приходится, я знала. Екатерина Александровна, может, и не такая эмоциональная, как я, и намного сдержаннее, но она не бесчувственное полено. И то, что моя любовь была абсолютно взаимной, я тоже прекрасно знала.

И так, лежа и представляя в голове образ Волжак, я думала о том, что, интересно, какие мысли посещают ее перед сном. И даже не заметив, как мои глаза закрылись, я уснула.

***

Проснувшись утром, мне было самую чуточку, но легче. Нет, я не стала любить Волжак меньше или меньше по ней скучать, но ощущение, что я вот-вот сдохну, стало понемногу успокаиваться.

Я почти месяц не видела ее. Ни ее глаз, ни ее губ. Не слышала ее голоса. Не чувствовала ее прикосновений. И весь этот месяц у меня было ощущение, словно часть меня выдрали из груди без анестезии. Будто часть меня, большая часть, осталась там, с ней. В ее квартире, на ее кухне, в ее постели. И я не знала, когда это кончится.

***

Когда я, умывшись, зашла на кухню, на столе меня ждал сытный завтрак и кофе. Отец уже куда-то убежал, а мама домывала чашку.

— Доброе утро, — тепло улыбнулась она мне, вытирая руки о цветастое полотенце.

— Привет, мам, — я тоже постаралась выглядеть дружелюбной, хотя настроения, конечно, не было.

— Давай завтракай, присаживайся, — она подтолкнула меня к столу, и я послушно села. — Отец с утра уже на рынок убежал, вечером сделаю твою любимую курочку с картошкой.

— Здорово, — постаралась улыбнуться я, насыпая в чашку с лилиями кофе.

— Ириш, пока папы нет, хочу с тобой поговорить, — сообщила мне мама, а я еле сдержала желание закатить глаза. Неужели опять про женихов? Тогда точно стоит сообщить ей о том, что я лесбиянка, может, после этого вопросов о свадьбе станет меньше.

— О чем? – я сделала вид, что не понимаю ее намеков. Но, как выяснилось в следующую секунду, я действительно не поняла.

— У тебя что-то случилось, да? Ты такая… такая… — мама пыталась подобрать слово, а я криво улыбнулась. Конечно, глупо было надеяться, что она не заметит.

— Грустная? – подсказала я, наливая кипяток.

— Потухшая, — ответила мама. – Словно в тебе энергии нет. Ты устала, да? На работе много забот? – мама сочувственно смотрела мне в глаза, а я думала о том, стоит ли ее посвящать в то, что с работой мое состояние никак не связано. Решила, что не стоит.

— Да. Новая должность, сама понимаешь, — пожала я плечами.

— Так я и думала, — кивнула мама, и мне показалось, что она даже как-то выдохнула с облегчением. – Тогда хорошо, что ты взяла отпуск. Отдохнешь, сил наберешься. Наешься, в конце концов, — добавила мама, а я не сдержала улыбку.

— Я тоже думаю, что отпуск мне не помешает.

Конечно, мне было интересно, взяла ли отпуск Волжак. Или осталась работать? Или улетела куда-нибудь, где есть море, пляж и полуголые девицы в бикини? От этих мыслей меня затошнило, и я постаралась переключиться.

— А папа давно ушел?

— Да уже прийти вот-вот должен, — мама подняла взгляд на часы, что висели на стене над столом. – А у тебя какие планы на сегодня?

— Не знаю, — пожала я плечами. – Отдохну… Почитаю… Телевизор посмотрю. Ничего такого.

— Прогулялась бы сходила, — мама погладила меня по руке. – Сыр еще вот бери, вкусный, — она подвинула ко мне тарелку с нарезкой.

— Может, прогуляюсь, — пробормотала я, послушно отламывая кусочек сыра.

С этими сердечными волнениями я даже есть стала меньше. Что отразилось-таки на моих боках – я потеряла около трех килограммов, и теперь выглядела ровно так, как мне хотелось. Хотя, конечно, я живо представляла, как бы отреагировала Волжак, если бы… если бы мы были вместе, и ей было бы не плевать.

Позавтракав, я ушла в большую комнату и включила телевизор. Там шла какая-то передача о черепахах, и я решила ее оставить, пусть работает фоном. Достала телефон и привычным движением открыла фотографии. Да, все это время я усиленно сублимировала – несмотря на то, что я прекрасно понимала абсолютную паразитарность своих действий, ничего не могла с этим поделать – каждый день пересматривала совместные с Волжак фото.