На запах (СИ) - Виктория Сергеевна "Княжна Рин"

Развлекаясь подобным образом, я совершенно потерял счет времени. Когда прозвучала команда об окончании съемок, я чуть ли не упал от накатившей на меня усталости. Только силой воли заставил себя отказаться от протянутой руки помощи партнера и упал в объятия папы.

- Поехали домой, - я состроил самую жалобную моську.

- Конечно, родной, сейчас только переоденешься и поедем.

Что мне говорили по пути с площадки я не слушал, так как был полностью погружен в себя.

Две недели я провел в спокойствии, папа меня никуда не возил и я занимался привычными делами, читал, ходил в секции, гулял с единственным другом. А потом на плакатах города и страницах журналов появилась моя реклама, и тихая жизнь кончилась.

Меня узнавали на улице и пытались зажать альфы, ребята из секций стали более ехидными, отпуская по моему поводу сальные шуточки, пресса выдумывала небылицы. Пришлось в срочном порядке покупать очки без диоптрий в кошмарной роговой оправе, волосы стягивать в неопрятный хвост и носить мешковатую одежду. Друг подшучивал, что такова цена славы. Отец недовольно хмурился, зато папа летал на крыльях счастья, называя меня маленькой или яркой звездочкой.

Так незаметно подошло к концу лето и начались дни учебы. Я радовался, что меня тут никто не узнавал и считал серой мышкой. Крису родители купили мотоцикл и он три раза в неделю заезжал за мной в универ.

Мой друг не стал никуда поступать, решив после школы годик отдохнуть, и устроился на работу в мелкую редакцию внештатным репортером.

Последнее время на работе у него было не все хорошо, но при мне он старался не вспоминать. Тогда я предложил ему взять у меня интервью. Крис долго отпирался, но в итоге согласился.

Заехав за мной в универ, мы направились ко мне, где я переоделся, привел себя в порядок и, нацепив уже привычные очки, отправились в парк, где решено было сделать пару фоток напротив рекламных стендов.

Потом мы пошли в зал, где проходили наши занятия танцев. Ребята тоже поддержали Криса и танцевала вся группа, переодевшись в костюмы.

Через три дня статья была на первых полосах газеты, а Криса завалили предложениями о работе.

Лен булькал от негодования, когда читал. Он мечтал, что обо мне напишет какой-нибудь глянец, а не вшивая газетенка. Так что пришлось задабривать и согласиться на пару съемок в выходные.

Глава 5

В пятницу, с самого вечера, папа начал готовить меня к съемкам. Мало того, что меня выгнали спать в десять вечера, так при этом заставили натереть волосы какой-то гадостью, а лицо измазали в не менее мерзопакостной гадости.

- Ник, прекрасно выглядишь! – не переставая ржал отец.

- Угу. Мне только еще в целлофан осталось завернуться для полного счастья, - кисло ответил я, отмечая в стекольном отражении серванта себя с ядовито-желтым полотенцем на голове и сине-зеленой мордой-лица.

Вот с таким настроением я сел в кресло рядом с отцом, гипнотизировать ведущего новостей по телеку. А в мире ничего нового и не было. Пара свадеб в мире шоу-бизнеса. Кто-то кого-то бросил, кто-то с кем-то сошелся. Кто-то попался за рулем в нетрезвом виде, где-то обворовали магазин.

Через двадцать минут в гостиную влетел довольный Лен.

- Ник, пошли смываться! – прощебетал папа.

- Смываться, как много в этом слове…

Не знаю, как это выдерживают все остальные, но если нанесение и ожидание, еще можно было стерпеть, то скрип волос и стянутость кожи на лице потом, раздражали неимоверно. Хорошо что ногти красить не надо! Пока я мыл волосы, в ванну зашел Лен и в его руках я заметил пилку и бесцветный лак для ногтей.

Ближе к десяти вечера я чувствовал себя самым несчастным парнем на свете и прикидывал, что выпросить в компенсацию у Криса.

Если я считал себя вечером самым несчастным, то я не представлял масштабов деятельности Лена утром. Меня вытолкнули в пять утра из постели и отправили под душ. Только я начал просыпаться, стоя под горячими струями воды, как в дверь забарабанил папа.

- Ник, ты чего как черепаха? Живо иди завтракать!

- Я еще зубы не почистил!

- Значит домывайся и чисть зубы одновременно!

Завтрак тоже прошел в том же самом ключе. Как хорошо, что я отказался от всех постоянных договоров на съемки, что мне предлагали.

На съемки мы приехали в семь утра и были чуть ли не самыми последними, не было только фотографа. Правильно, ему-то не надо подбирать костюм и наносить грим. А тематику съемок он еще за неделю всем разослал и одобрил пошитые костюмы.

Уже знакомые две омежки затянули меня в гримерку и, как обычно, под непрестанное собственное бессмысленное чириканье принялись за работу. В этот раз помимо пудры и прочей премудрости они еще усиленно взялись и за мои волосы. Собрав пряди с висков и заплетя в десяток маленьких косичек, скрепили на затылке заколкой в виде черного бархатного банта не больше семи сантиметров.

На одежду я не обращал внимания, а точнее просто спал одеваясь, ровно до того момента, пока не посмотрел на себя в зеркало.

Помимо того, что мне опять не дали никакой обуви, на меня нацепили коротенькие шортики винного цвета с кружевными белыми оборочками по низу, белую блузку с пышными манжетами, настолько тонкую, что просвечивалось все что можно. Хорошо что еще дали жилет под цвет, но так же плотно прилегающий к телу.

Теперь понятно из-за чего папа вчера так настаивал на депиляции. Я честно старался отстоять и так незаметный пушок на конечностях, но в его понимании у порядочного омеги должны быть идеально гладкие ноги.

Вот что я заметил за Леном, он всегда старался сделать из меня самого лучшего и выдающегося, начиная со школы. Если я что-то не понимал, он мог потратить все выходные объясняя мне эту тему или покупал вещи, которые я складировал в начале в шкафу, а потом договорился с отцом, объезжать магазины, возвращая вещи, а на эти деньги выбирая что-то на собственный вкус.

А сейчас я стоял и пытался придумать чем бы прикрыться!

- Ты готов? Пошли! – маленьким ураганчиком Лен ворвался в гримерку, нисколько не переживая, что я могу быть не одет, и, схватив за руку, потащил в зал.

На уже привычном подиуме с зеленым фоном, стояло кресло-качалка и куча раскиданных детских игрушек.

Еще на подходе к подиуму я подхватил плюшевого мишку за лапу и, продолжая разглядывать мечту ребенка, поперся дальше, но услышал щелчок камеры.

- Заставь меня захотеть купить все эти игрушки! – голос мистера Салеша был настолько ехидным, что хотелось в него кинуть какой-либо игрушкой.

Что я, собственно говоря, и сделал, запустив мишкой, и через секунду поймал обратно.

- А музыки сегодня не будет?

- А профессионалам она не нужна!

- А я любитель!

- А вот без «А» давай. Работай!

Вздохнув еще раз, подошел к самому большому медведю и уселся по-турецки между его широко разведенных плюшевых лап, посадив перед собой мишку-летягу, которой участвовал в перебрасывании.

- Замри! Улыбнись! Молодец, а теперь с вон тем клоуном на качалку садись, – Салеш явно разошелся.

Почти пять часов я прыгал, валялся, стоял, качался, подкидывал игрушки. Целовал плюшевые морды. Под конец съемок я пообещал выкинуть все игрушки, что были у меня дома, оставшиеся с предыдущих дней рождений.

Меня начало тошнить, поэтому, когда я услышал крик «Перерыв!», не разбирая дороги, кинулся в гримерку. Когда папа с фотографом вбежали следом, меня уже выворачивало в раковину.

- Наверно чем-то отравился… - попытался я успокоить папу, готового уже звонить в «Скорую помощь».

- А ты случаем на беременный? – настороженно уточнил мистер Салеш.

От подобного вопроса я даже икать начал. Что значит беременный? Да я девственен, как первая роса на солнечных лучах! О, как завернул! От ругательств меня спас Лен.

- Говард! У меня мальчик еще чист! Как ты мог такое подумать! – чуть ли не на визг перешел Лен.

- Что даже течки еще не было?! – Мистер Салеш казалось даже выпал из реальности, пожирая мое тело глазами.