Libertango на скрипке - Блик Терри

надвигающееся удовольствие было так же невозможно, как встать перед океанской волной, которая нависла, подхватила, выгнула, схлынула и ещё раз обрушилась, меняя порядок

молекул, разбрасывая мощным ударом песок и вымывая на солнечный свет ослепительную

жемчужину…

Кира лежала щекой на животе и переводила дыхание, серединой ладони легонько проводя

вверх и вниз по дрожащим мышцам, пока Александра не перехватила руки и не подтянула её

повыше. Очень тихо Александра прошептала:

- Я хочу в отпуск. Прямо сейчас. Лучше – пожизненно.

Кира вздохнула, опёрлась на локтях, поцеловала ямочку на ключице и пробормотала:

- Зачем тебе отпуск?

Александра кончиками пальцев провела по подбородку, приглашая Киру посмотреть ей в глаза:

- Если ты думаешь, что я смогу без тебя в ближайшие пять десятилетий, то ты глубоко

заблуждаешься. Я хочу в отпуск – с тобой. Я не могу отпустить тебя. Мне нужно хотя бы

держать тебя за руку.

Кира счастливо улыбнулась и перекатилась на бок, просунув руку под голову Александры и

играя рассыпавшимися локонами:

- Я тоже. Я тоже хочу быть с тобой. Но у тебя есть сын, и ты не сможешь всю жизнь быть со

мной, если только ты не собираешься ему рассказать.

Александра прикусила губу, спрятала лицо на груди Киры, потом, через несколько мгновений, глухо проговорила:

- Я знаю, что у меня есть Макс. Есть родители. Работа, в конце концов. Но ты… Ты стала моим

дыханием, моей жизнью, и я не смогу без тебя. Точнее, смогу, но это буду не я.

Александра замолчала, потом резко подняла голову и встревоженно прошептала:

- Ты же не хочешь сказать, что всё, что произошло, это только моё сумасшествие?

Кира успокаивающе притянула Александру к себе:

- Это сумасшествие наше, одно на двоих. И я не знаю, что будет дальше, и не хочу знать.

Сейчас ты – здесь, и это – самое главное. Это самое важное для меня, понимаешь? Всё, что ты

выберешь, всё, что ты посчитаешь возможным сказать или сделать, - это твоё право и твоё

решение. Я буду с тобой, пока ты этого хочешь. Мы с тобой живём в России, ты помнишь это?

Александра сердито махнула головой:

- Я помню. А как ты вообще предполагаешь, что мы будем делать дальше?

Кира опять улыбнулась, на этот раз – печально:

- Я не знаю. У меня нет никаких обязательств ни перед кем. Я никому ничего не должна

объяснять, меня никто не контролирует и никто не ждёт, если тебе это важно. Я ничего не знаю

о том, как должны жить люди, которые любят друг друга. Я только знаю, что когда ты будешь

уходить (а это обязательно будет, даже если ты пойдёшь в магазин за хлебом), мне будет

недоставать воздуха, недоставать света, недоставать ощущения опоры… Каждый раз, когда мы

расстаёмся с тобой, мне кажется, что у меня выдирают позвоночник… Прости, я не хотела

говорить о грустном.

Александра вздрогнула и прижалась к Кире теснее:

- Я тоже не знаю. Я понимаю, что ничего не должна спрашивать…

Кира погладила её по спине:

- Почему же? Ты можешь спросить всё, что тебе интересно. Если я не знаю ответа, я тебе так и

скажу.

Александра помолчала, но потом всё-таки решилась:

- Ты говоришь, что… никому и ничего… у тебя разве нет… ну… другой…

Кира рассмеялась:

- Другой женщины? Нет. И, если тебе важно, то, что было у нас тобой только что, это первый

раз в моей жизни. Ты – единственная женщина, которой понадобилось моё тело. И я хочу, чтобы ты осталась единственной навсегда. Если такое вообще возможно.

Александра приподнялась и прикусила горячую мочку уха, потом прошептала:

- Я тебе верю, хотя и не представляю, как так может быть, чтобы никто не покусился на тебя.

Но мне нужно не только твоё тело, точнее, оно мне тоже нужно, но... Господи, как же трудно-

то! Мне нужна ты. Вся, такая, какая есть, мне нужно узнать тебя, я хочу этого… Ты меня

понимаешь?

Кира, не в силах спокойно выносить дыхание возле уха, шутливо зарычала, перевернула

Александру на спину и крепко поцеловала. Потом, отодвинув непослушный локон со лба, пристально вгляделась в огромные сияющие глаза:

- Я понимаю. Тут ты совсем не одинока. Мы попробуем, обязательно попробуем, я обещаю

тебе. А сейчас я предлагаю тебе кофе. Или чай? Или, может быть, ты хочешь есть?

Шереметьева бросила взгляд за окно, за которым лиловели поздние сумерки, и внезапно

поняла, что совершенно не знает, что делать дальше. Она бросила машину на стоянке, её

телефон был в сумочке, значит, скорее всего, он остался сухим, и удивительно, что до сих пор

не звонил.

- И вообще, какой завтра день недели?

Кира опять расхохоталась:

- Завтра воскресенье, Великая княгиня. И если тебя мучают сомнения, ты вполне можешь

остаться ночевать здесь. Правда, я не обещаю, что буду вести себя прилично.

Александра тоже засмеялась и, подхватив подушку, шутливо стукнула ею хохочущую девушку:

- Я тоже не обещаю, но, и правда, давай поедим чего-нибудь, а? И я останусь. Завтра открытие

очередного фестиваля, но это только ближе к вечеру… Я останусь с тобой.

Кира вдруг затихла и серьёзно посмотрела на Александру:

- Я приму любое твоё решение. Даже если завтра тебе покажется, что то, что случилось, это

бред, я пойму. Я не буду у тебя ничего спрашивать, по крайней мере, сейчас.

Александра тоже стала серьёзной:

- Ты мне не доверяешь?

Кира вздохнула, потёрла висок и ответила честно:

- Это не то. Я тебе доверяю. Но я знаю и другое: вряд ли то, что произошло сегодня, обычно

для тебя. И я не знаю, что ты будешь чувствовать завтра. Или через неделю. Ведь это же не

просто так, прости, если грубо: захотели, переспали, разбежались. Это больше, чем просто…

секс. По крайней мере, для меня.

- Почему?

- Что – почему? Почему больше? Я не ложусь в постель не по любви, ни в каком виде, и не

поддаюсь на провокации. Для меня это – любовь…

Александра махнула головой и села:

- Я не про это. Это я уже поняла.

Кира заворожённо уставилась на обнажённую грудь перед собой, которая показалась ей

прекраснее, чем все произведения искусства. Прошло несколько секунд, прежде чем

Александра, получив ни с чем не сравнимое удовольствие от восхищения в диком, бешено-

ненасытном взгляде, щёлкнула её по носу:

- Я спросила. Я спросила, почему ты думаешь, что я передумаю?

Кира вздрогнула и заставила себя сосредоточиться:

- Я не знаю. Нипочему. Или… или у тебя уже было… ну, то, что…

Кира беспомощно замолчала. Она вдруг поняла, что совершенно не знает, может быть, у

Александры были женщины и раньше, ну и что, что она была замужем…

Александра опустилась опять сверху, нежно поцеловала прикушенную губу и прошептала:

- У меня «то, что было…» и вот это, то что ты называешь «ну…», тоже впервые. Но я не думаю, что это должно меня испугать. Или тебе так легче? Думать, что у меня всё закончится так же

быстро, как и началось? Ты не веришь в себя? Не веришь в меня? Тебе страшно?

Кира прямо смотрела в байкальские глаза, перевернувшие всю её жизнь, и даже не пыталась

ничего обдумывать, просто сказала:

- Мне страшно. Я тебя всю жизнь искала. А когда нашла, не смогла ничего сказать. И да, я

боюсь, что ты остынешь и уйдёшь, оставив меня полыхать. Но я не пророк, и я не знаю

будущего. И пусть будет столько, сколько будет. И да, в личных отношениях я совершенно не

верю в себя. То есть в то, что могу быть для кого-то… Я уверена в себе в том, что я хочу быть с

тобой всегда. И давай на этом закончим, что будет и как. Волков бояться…

Кира аккуратно села вместе с Александрой и, подмигнув, спросила:

- Так что мы будем пить? Кофе, чай, воду, сок, мартини, пиво, ром? Из еды у меня только

греческий салат и мясо под сыром.

Александра поняла, что Кира просто сбежала от своих страхов, но мысленно пообещала себе