Голубая свастика (СИ) - Другая Елена

Равиль с самым независимым видом растянулся на кровати и некоторое время лежал на ней, замерев, пытаясь совладать с подкатившей к горлу горечью, а потом перевернулся на бок и протянул к офицеру открытую ладонь.

— Стеф. Иди же сюда. Пообнимаемся. Я ведь так скучал…

— Мне раздеваться? — глухо, дрожащим от волнения голосом спросил Стефан.

Равиль с затаенным состраданием проследил за тем, как краснеют его щеки. Понятно было, что израненный офицер стеснялся своего изуродованного тела.

— Вот помнишь, когда я, тощий, как скелет, вернулся к тебе из барака смертников и спросил то же самое? — меланхолично отозвался юноша. — И ты пожалел меня, сказал, чтобы ложился в сорочке. Стеф, хватит уже. Мы с тобой — родные люди. Во всяком случае, я считаю тебя таким. Иди же ко мне! Если захочешь, то я сам все сделаю. Если нет — то дай хотя бы подышать тобой. Я так безумно скучал… Да иди же ты… сюда.

Стефан быстро разделся догола. Шрамы на груди выглядели ужасающе безобразными. Очевидно, в суматохе горе-хирурги не оказали в нужный момент им должного внимания, позволив тканям зарубцеваться как придется.

Равиль, как только обнаженный мужчина лег рядом с ним, тут же обвился вокруг того, будто плющ, обхватив руками и ногами и постанывая от искреннего удовольствия. Был бы он медом, обмазал бы его сплошняком. Парень бессознательно и упоенно целовал ключицы и израненную грудь мужчины, с наслаждением чувствуя бедром его эрекцию, и потом, прорисовав языком дорожку от сосков к животу, жадно, заглатывая почти полностью, приник к его члену.

Было видно, что Стефан отвык от подобных ласк, настолько он выражал всем своим существом: и стонами, и ласками тела партнера, — что ему приятно. Вскоре юноша насадился сверху и полностью взял инициативу над происходящим. Он как можно сильнее старался и сокращал мышцы упругих ягодиц, чтобы мужчине было приятнее, и тот извивался, сладко постанывая, а вскоре с вскриками излился.

Равиль тоже кончил, не без помощи своей руки. После этого он, опустошенный и счастливый, упал рядом с офицером, обхватил обеими руками покалеченный торс, прижался лицом к бугристой от шрамов коже и сладко задремал, для надежности закинув ногу ему на бедро, чтобы тот никуда не исчез.

Он долго проспал, наверно, часа три или четыре, не меньше. И проснулся, дрожа, напуганный тем, что все произошедшее случилось во сне, а не наяву.

Вальд вскочил с постели и принялся в спешке одеваться. Стефан приоткрыл глаза и умоляюще прошептал:

— Не уходи от меня… Останься.

— Я сейчас вернусь, — так же тихо пообещал Равиль, наклоняясь к мужчине. — Спи. Я на станцию и назад. Мне нужно дать домой телеграмму, пока почта не закрылась.

Вскоре Равиль выбежал из сторожки и заторопился по тропинке в сторону станции. Если бы не долг перед семьей, он никогда бы больше не на миг не оставил Стефана. Все существо его переполняла радость, щедро смешанная с горечью. Стефан вроде был тем же, но одновременно стал другим. Теперь им придется заново учиться жить вместе. И его вновь захлестнула волна счастья. Все, что он хотел сейчас, — вернуться в сторожку Стефана, стать его ангелом-хранителем, вернуть былое расположение любовника и друга и без остатка отдаться этому своему чувству.

На почту он бессильно вломился, громко хлопнув дверью.

— Мне нужно послать телеграмму, — поспешно сказал он. — Пишите. «Дорогие Сара и Ребекка. Я нашел то, что искал, и задержусь здесь примерно на неделю, а может и больше. Целую. Равиль.»

Продиктовав это, молодой мужчина заплатил деньги и отошел от окошка телеграфистки. Не чувствуя ног он вышел на улицу.

В это время на перрон подошел поезд. И Вальд опять вспомнил свое прибытие в концлагерь Освенцим: общую сутолоку, лай собак, селекцию, музыку из громкоговорителей, построение перед Менгеле и странным офицером, который тогда случайно к нему подошел.

Подошел, чтобы остаться навсегда. И остался.

— Вам нужен билетик? — вдруг спросил у Равиля какой-то мужчина. — Я передумал ехать. Может быть, вы купите?

Равиль как-то странно ему улыбнулся. Наверно, он сам тоже в своем роде сошел с ума, и ему не помешала бы консультация именитого психиатра. Вот и прекрасно, будет повод здесь задержаться! Эти мысли несколько развеселили.

Он с усилием оторвал взгляд от обратившегося к нему человека и некоторое время наблюдал, как из вагонов выходили люди, выносили своих детей, тащили чемоданы, узлы и корзинки и разбредались, кто куда. Потом он вздрогнул, осознав, что мужчина все еще выжидающе стоял возле него.

— Нет, не нужен, — качнул головой Равиль. — Спасибо, но я не люблю путешествовать на поезде.

Повернувшись спиной к вокзалу и к царившей на перроне сутолоке, он поспешил назад.

Туда, где его ждала любовь.

====== 5. Разрыв отношений. ======

Каждый раз, провожая Равиля, Стефан был уверен, что тот больше не приедет. Должно же было ему когда-то надоесть все это! Каждый раз немец прощался с парнем, как в последний, и, стоя возле ворот клиники, подолгу смотрел ему вслед, а потом, ссутулившись и приволакивая ногу, опустошенный возвращался к себе в сторожку, которая сразу становилась такой же осиротевшей, как и его душа.

Всю неделю он потом проживал относительно спокойно, в повседневных хлопотах, и старался о нем не думать. Но в пятницу, в послеобеденную пору, его вдруг охватывала неистовая тревога, сердце начинало так колотиться, словно пыталось проломить грудную клетку. И он понимал, что был готов на все, лишь бы еще раз в своей жизни увидеть Равиля. Просто увидеть, не говоря уже ни о чем ином!

По субботам он буквально не находил себе места, находясь в глубочайшем смятении. Понятно, что необходимо было немедленно поставить точку в их отношениях. Раз и навсегда. Бедный парень, очевидно, совсем запутался, поэтому и принимал свое повышенное чувство долга за любовь. Стефан чувствовал себя обязанным освободить юношу от тех призрачных и непосильных обязательств, которые тот на себя возложил.

Иными словами, им необходимо было немедля разорвать их порочную связь. И немец, бормоча себе под нос проклятия и оправдания, придумывал эффектную прощальную речь, при этом в десятый яростно прочесывая граблями газон в парке, находящемся при клинике.

А потом наступало воскресенье. У Стефана в этот день был выходной, и он, свободный от работ в клинике, с самого утра, метался, раненым зверем, пытаясь сдержать себя и не ринуться встречать его на вокзал.

— К черту все! — сердито бормотал он сам себе под нос, нервно наматывая круги у своей сторожки. — Не приедет, и отлично. Не конец света! Жил я без него целых шесть лет и еще столько же проживу! Да и вообще, давно мне пора подохнуть!

Всеми силами он старался удержатся и не смотреть на тропу, ведущую от его домика к воротам, но взгляд его все равно неминуемо устремлялся именно в ту сторону.

Основанием для завершения отношений также было то, что Стефан находился в абсолютной уверенности в том, что Равиль давно имел любовника. При первом возобновлении их близости, спустя столько лет после разлуки, опытный мужчина сразу же распознал, что парень до повторной встречи с ним жил активной сексуальной жизнью с другим. Другим!!! Еще тогда спазмы, вызванные ревностью, наглухо перекрыли кислород в его горле, но он, сдержался, ничего не сказав. Продолжал молчать и сейчас.

В общем, Стефан, пребывая в полной уверенности, что пора заканчивать данный фарс и игру в любовь, решил выгнать своего любовника, когда тот объявится, ко всем чертям. И при этом, он вновь и вновь озирался на дорожку, откуда должен был пожаловать Равиль.

И вот он появился, идущий быстрой походкой и все ускоряющий шаг, а потом побежал к нему, раскинув руки. И в этот миг у Стефана из головы исчезли все сомнения в их взаимном чувстве. Бежать он не мог, но все же сделал навстречу своему любимому несколько шагов.

Равиль, добравшись до него, от счастья, по-юношески, озорно, подпрыгнул, и страстно сжал в его объятиях.

— Я так скучал! — горячо шептал он мужчине в ухо, обнимая его за шею. — Так скучал! Не объяснить тебе никакими словами. А ты?