Дикие розы (СИ) - "duchesse Durand"

— Ты же знаешь, что я на твоей стороне, как бы все не пошло, — старшая виконтесса взяла тонкую холодную руку сестры и прижалась к ней лбом.

— Я знаю, — спокойно ответила Ида, гладя сестру по волосам. — Но я буду тебе более благодарна, если ты перестанешь из-за меня волноваться.

«Все слишком плохо, чтобы кончится хорошо» промелькнуло в голове Иды, пока она стояла, поддерживая золотую головку Жюли, все ещё склоненную на её руки.

Солнце, которое обычно не допускалось в эту комнату, на этот раз воспользовалось тем, что портьеры были отдернуты, и скакало по красновато-коричневой мебели и панелям обшивки, по бордовой пропыленной обивке мебели, по бордовым обоям, по медным подсвечникам и даже по столу хозяйки.

***

Как только дверь за успокоенной и несколько ободренной Жюли закрылась, а Жак унес поднос, Ида вновь помрачнела и, сев за стол, принялась писать письмо Клоду, в котором, разумеется, анонимно, рассказывала о том, что в ближайшее время его навестит Алин Ферье. Несколько раз она принималась писать заново, находя, что подчерк и выражения выдают её слишком сильно. Один за другим комки бумаги летели в растопленный камин, пока Ида, наконец, не добилась от своего подчерка ровной, прямой твердости, а от выражений некоторой всеосведомленной наглости. Когда анонимное послание приобрело, наконец, должный вид Ида запечатала его в простой конверт, не ставя печати на алый расплавленный сургуч, и всё тем же чужим подчерком надписала на конверте имя брата, название отеля, в котором он остановился, и поставила пометку «доставить как можно быстрее, лично в руки». Закончив эти приготовления, она невольно рассмеялась: подумать только, она пишет анонимное письмо своему брату, чтобы спасти от казни своего возлюбленного. Из этого вышел бы отличный роман, займись этой историей какой-нибудь модный писатель. Всё действительно мало походило на правду, но, к сожалению именно ею и являлось. Повертев ещё какое-то время в руках конверт, средняя виконтесса Воле крикнула:

— Жак!

Не прошло и тридцати секунд, как на пороге её кабинета возникла высокая худая фигура. Этот человек как будто находился всюду одновременно, моментально являясь на зов.

— Желаете что-то ещё? — спросил он, убирая со стола поднос.

— Да, Жак. Я желаю, что бы вы отправили вот это письмо немедленно, — Ида протянула ему конверт. Жак быстро взглянул на адрес и кивнул:

— Я отправлюсь в город сейчас, госпожа виконтесса.

— Хорошо. Это очень важно, поспешите, — Ида взяла снова схватилась за книгу, делая вид, что занята. Это письмо не должно было вызвать особых подозрений. О её хороших отношениях с братом знали все, поэтому не было ничего странного, что она писала ему. Последние события и сложившиеся обстоятельства объясняли срочность. А Клод вряд ли будет размахивать этим письмом и кричать на каждом углу, что какой-то неизвестный предлагает ему план по вызволению герцога Дюрана из тюрьмы. Скорее всего, он и вовсе никому о нем не расскажет и даже тут же сожжет. Конечно, с её стороны было не очень по-сестрински подвергать его опасности, но путь отступления для Клода у Иды уже был готов. Оставалось надеяться, что всё пойдет так, как она запланировала и ей не придется им пользоваться.

Комментарий к Глава 37

* Бывшая Гревская площадь с печально известной историей

========== Глава 38 ==========

Клод измерял гостиничный номер шагами, от входной двери до балконной, и задумчиво смотрел в пол. Жером, устроившись в кресле и подперев голову руками, молча следил за братом, как за маятником. В тишине громко и отчетливо тикали часы и шумел вечерний Париж, приглашая веселиться всех, у кого были лишние время и деньги. Иногда за дверью раздавались приглушенные ковровой дорожкой шаги и стук каблуков, а так же веселый и беззаботный смех или размеренные, спокойные голоса. Сумерки растекались по комнате, как волна по песчаному пляжу.

— Клод, — Жером, наконец, прервал задумчивое молчание, — ты ходишь так уже двадцать минут. Я примчался в Париж не для того, что смотреть, как ты расхаживаешь из угла в угол по номеру самого дорого отеля, и тщетно пытаешься придумать, как помочь Эдмону.

— У тебя есть идеи? — Клод не прекратил своего хождения.

— Найти хорошего адвоката, пока суд не дал ему плохого, — спокойно ответил Жером.

— Я должен поговорить об этом с ним самим, — задумчиво протянул Клод, поглаживая рукой подбородок, — Эдмон юрист, он наверняка уже решил, кто будет отстаивать его честь в суде.

— На твоем месте я бы попробовал поговорить с кем-нибудь, чтобы не доводить дело до суда, — пожал плечами Жером. Клод остановился и посмотрел на брата сверху вниз. Таким серьезным и задумчивым его никто уже давно не видел. Хотя вернее было бы сказать, не видел никогда.

— С кем, Жером? У нас нет ни денег, ни связей, — в его голосе было много невыразимого отчаянья. — Если бы я только мог уговорить Иду и Жюли помочь мне… Они ещё не растеряли своих великосветских знакомств.

— Клод, не отчаивайся… — Жером уловил эту интонацию в голосе брата и попытался, было, его ободрить, но Клод резко всплеснул руками и почти крикнул:

— Не отчаивайся? Да вся моя жизнь сплошное отчаянье! Я слишком беден, чтобы претендовать на руку женщины, которую люблю, и которая любит моего лучшего друга! Наши кузины, почти единственные наши живые кровные родственники, ненавидят друг друга! Мой лучший друг сидит в камере Консьержери по обвинению в убийстве и его ждут суд и гильотинирование, а я не в силах ему помочь! А тебя это, кажется, нисколько не волнует!

— Клод, успокойся, — Жером попытался сделать успокаивающий жест руками. — Сколько ты дней не спал?

— Три, — негромко ответил Клод, усаживаясь в кресло.

— В первую очередь тебе нужно поспать. Утром ты уже со свежей головой подумаешь надо всем этим. И ещё успокойся. Пока тобой руководят эмоции, ты не сделаешь ничего хорошего.

— Да, ты прав, извини, — Клод обессилено подпер голову рукой. — Мне просто тяжело осознавать, что я не могу ничего сделать.

— Я уверен, мы что-нибудь придумаем, — ободряюще улыбнулся Жером, направляясь к двери. — А сейчас ложись спать. Я зайду за тобой утром. Доброй ночи.

— Доброй ночи, — полушепотом ответил Клод закрывшейся за братом двери. Несколько минут он продолжал сидеть, закрыв глаза рукой, и бездумно глядя в образовавшуюся от этого темную пустоту. Мысли путались, перескакивали с одного на другое, всплывали какие-то незаконченные домашние дела, письмо тети, оставленное без ответа, книга, брошенная на столе в гостиной. Все эти воспоминания вертелись в какой-то полудреме, окружающая комната, да и вообще жизнь постепенно теряли реальность. Внезапный настойчивый стук в дверь рассеял это наваждение, как ветер дым.

— Господин Лезьё! — послышался за дверью крикливый голос одного из служащих отеля.

Клод с усилием поднялся из кресла, потирая глаза. Сколько времени он так просидел?

— Господин Лезьё! — голос приобрел ещё болеё крикливую интонацию, а стук в дверь усилился. Клод подошел к двери и уверенно распахнул её. Там действительно стоял один из помощников администратора, который выглядел сейчас в своем казенном фраке чуть ли не лучше Клода.

— Господин Лезьё, прошу простить за беспокойство, — определенная доля учтивости и небрежный поклон, Клод был не из тех клиентов, которыми сильно дорожили, — но вам пришло срочное письмо. Его попросили доставить вам немедленно и лично в руки.

Лезьё взглянул на протянутый ему конверт и, медленно взяв его в руки, повертел перед собой. Никаких пометок, кроме его имени и названия его отеля, на конверте не было. Бумага была хорошей, но без каких либо опознавательных знаков.

— Кто просил? — Клод поднял глаза и внимательно посмотрел на запоздалого гонца. Но тот лишь небрежно пожал плечами и махнул рукой в белой перчатке, которая была ему великовата:

— Так написано на конверте.

— Благодарю, — наконец произнес он, захлопывая дверь перед самым носом помощника администратора, который, несомненно, рассчитывал на чаевые.