Fatal amour. Искупление и покаяние (СИ) - Леонова Юлия

Будучи сама страстной поклонницей живописи, княжна приблизилась к одной из картин и, склонив голову набок, любовалась восхитительной работой, изображавшей усадьбу в осеннем парке.　

— Это работа Мишеля, — услышала она за спиной знакомый голос и поспешно отшатнулась от картины. — Акварели во множестве обнаружили в кабинете после его смерти. Даже маменька не знала о его увлечении живописью. Похоже, он весьма стеснялся своего занятия, — Андрей грустно улыбнулся, пересёк небольшую комнату и остановился рядом с Софьей, разглядывая картину.

— Андрей Петрович, мне право неловко, что явилась к вам без приглашения, незваной, — Софья робко улыбнулась.　

— Оставьте, Софи. Я всегда рад вас видеть, — сказал Ефимовский, жестом предлагая присесть. — Моей маменьке нездоровится, она просила извиниться, что не может принять вас, как полагается.　

— О, мой визит не займёт много времени. Я приехала, дабы сказать вам, что знаю о вашем договоре с Николя, — княжна вздохнула, развязывая тесёмки ридикюля.　

Промокнув мгновенно увлажнившиеся глаза, Софья подняла голову, собираясь продолжить, но Андрей перебил её.　

— Софи, я давно собирался сказать вам… ваш брат поступил так, как должен был, взяв с меня обещание позаботиться о вас. Ради его памяти, ради той дружбы, что некогда связала нас, я готов оказать вам любую помощь, вы можете просить у меня всё что угодно, и я выполню всё, что в моих силах. Я обещал Николя, что женюсь на вас, но видит Бог, этот брак не станет счастливым ни для вас, ни для меня. Я не люблю вас, Софи, — Андрей вздохнул и отвёл взгляд. — Ежели вы не ждёте от меня взаимности, то, как только окончится траур, мы можем объявить о помолвке.

— Я понимаю, Andre. Единственное, чего не сделал Nicolas, так это не спросил меня. Прошло немало времени с тех пор, как вы впервые приезжали к нам в Сосновки, — Софья через силу улыбнулась, стараясь за улыбкой спрятать горечь разочарования и обиду. — Мы переменились, наши чувства переменились, потому я желаю сказать, что освобождаю вас от слова, данного моему брату. Я не могу стать вашей женой, потому как уже ответила согласием другому.　

— Софи, я рад, что вы нашли своё счастье, — мягко улыбнулся Ефимовский.　

Его синие глаза утратили хмурое настороженное выражение и ныне лучились искренней радостью, но не составляло труда заметить и облегчение, что он испытал после сказанных ею слов.　

— Je veux que vous soyez heureux, Andre. (Я хочу, чтобы вы были счастливы, Andre),　

— Княжна поднялась с кресла, расправляя складки траурного одеяния.　

— Мне лишь остаётся пожелать вам того же, Софи. Я надеюсь, ваш избранник окажется достойным вас, — Андрей поднялся вслед за ней.　

— Всего доброго вам, Андрей Петрович, — сказала Софья и поспешила проститься, опасаясь, что её душевных сил не хватит, дабы покинуть его дом с достоинством, не уронив себя в его глазах.

Но всё же, как же больно было видеть его радость, осознавать, что брак с ней виделся ему тягостной обязанностью! Неужели она так уж плоха? Проходя мимо зеркала, Софья невольно замедлила шаг и окинула взглядом своё отражение. Невысокая, темноволосая, большие чёрные глаза, блестящие от влаги, что грозила пролиться в любой момент, бледные округлые щёки, пухлая нижняя губа прикушена маленькими ровными зубками. Где уж ей тягаться с Марьей Филипповной? Даже Николя, обыкновенно привередливый и насмешливый там, где дело касалось женского пола, не устоял перед такой красотой, несмотря на то, что отрицал какие бы то ни было чувства к своей супруге. Они были красивой парой, но счастья это им не принесло. Одной страсти мало, дабы укрепить брак, дабы муж и жена стали единым целым, а у неё даже страсти нет. Никогда Андрей не смотрел на неё, как на желанную женщину, как смотрит на Марью Филипповну. Уж такой огонь разгорается тогда в его взгляде, просто диву даёшься, как другие не замечают того.

Едва расслышав торопливые шаги за спиной, Софья поспешно смахнула слёзы со щёк и, надвинув пониже шляпку, натянула перчатки.　

— Софи, я провожу вас. Смеркается. И я только тогда буду покоен, коли сам лично доставлю вас в Полесье.　

— Право, Андрей Петрович, не стоит, — не поднимая головы, пробормотала Софья.　

— И всё же я настаиваю, — мягко, но с нажимом ответил Андрей.　

— Ну, раз вы настаивает, мне остаётся только с благодарностью принять вашу компанию, — постаралась придать своим словам шутливую интонацию княжна.　

Дорогой они почти не разговаривали. Софья, не поворачивая головы, краем глаза любовалась безупречной посадкой его сиятельства в седле. Андрей, погружённый в свои думы, не замечал её взглядов. Ефимовскому очень хотелось увидеться с Марьей, но он понимал, что Софье будет неприятен его визит к жене покойного брата.　

Проводив mademoiselle Куташеву до ворот имения, Андрей спешился и приблизился к коляске, тихо промолвив:

— Софи, я благодарен вам за ваш визит. Вы сняли с моей души тяжкий груз, — он дотронулся до её маленькой изящной кисти, сжимающей низкий бортик коляски.　

— Вам не за что благодарить меня, Андрей Петрович. Я лишь хотела восстановить справедливость и избежать чудовищной ошибки, — промолвила княжна, пряча глаза от Ефимовского.　

— Прощайте же, Софи, — Андрей улыбнулся ей светлой лёгкой улыбкой. — Пусть Господь хранит вас на долгие годы.　

Софья молча кивнула в ответ и тронула возницу за плечо, приказывая трогаться. Коляска неспешно покатила по подъездной аллее, освещённой масляными фонарями, а граф Ефимовский легко вскочил в седло и вскоре исчез из поля зрения княжны.　

Весь день Марья Филипповна не находила себе места. С самого полудня она меряла нетерпеливыми шагами гостиную, время от времени выглядывая в окно, едва ей казалось, что послышался шум колёс подъезжающего экипажа. Елена Андреевна, чувствуя её раздражение и злость, не отважилась на расспросы, полагая, что придёт время, и Марья сама выложит всё, как на духу. Заслышав голоса из вестибюля и распознав голос золовки, Марья Филипповна, позабыв о всякой сдержанности, что надобно было бы проявить хотя бы в присутствии прислуги, распахнула двери гостиной и разгневанной фурией застыла на пороге.　

— Я полагаю, что вас можно поздравить с обручением?! — Громко осведомилась она, едва княжна развязала ленты перелины и передала её лакею.　

— Nous pouvons parler dans un autre endroit? (Мы можем поговорить в другом месте?) — Софья нахмурилась. — Moi il у a de quoi dire, mais ce n'est pas conqu pour les oreilles de la domestique. (Мне есть о чём сказать вам, но это не предназначено для ушей прислуги), — попеняла она княгине на её неподобающее поведение.　

— Oui. Dans la bibliotheque. (Да, пройдёмте в библиотеку), — тотчас сменила тон Марья Филипповна.

Пока лакей зажигал свечи в канделябре на массивном письменно столе, они обе хранили молчание, и только тогда, когда за ним закрылась дверь, заговорили одновременно.　

— Я полагаю, вы были у Ефимовского? — Обвинительным тоном осведомилась Марья Филипповна.　

Княгиня целый день думала о том, целый день подогревала в душе гнев и обиду и оттого плохо владела собой.　

— Вам никто не давал права говорить со мной в подобном тоне! — Повысила голос княжна.　

Щёки Софьи порозовели, тёмные очи гневно сверкали в полумраке помещения.　

— Вы не ответили, — Марья вызывающе вздёрнула подбородок.　

— Илья Сергеевич говорил со мной о браке, но предложения ещё не сделал, потому говорить о помолвке преждевременно, — Софья устало опустилась в кресло.　

— Так вы были у Урусова? — Сконфуженно пробормотала Марья Филипповна.

— Нет, — пристально гладя в глаза своей belle-sur, отозвалась княжна. — Я не ездила к Урусову. Вы правы. Я была с визитом у Андрея Петровича.　

Губы Марьи сложились в презрительную усмешку.　

— Безусловно. Le forgeron de son bonheur. (Каждый сам кузнец своего счастья). Иной шанс вам более не выпадет.

— Вы заблуждаетесь, — княжна, вздохнув, подняла руку ладонью кверху, призывая княгиню умолкнуть. — Позвольте я вам объясню, с какой целью нанесла сей визит, хоть видит Бог, после ваших слов, я того делать вовсе не обязана.