Меррин вскинула голову. Ну, в следующий раз ему уже не удастся так легко ее облапошить.
Холодный ветер норовил сорвать с нее шляпку, жалил щеки. Жаль, что она не может предугадать следующий шаг Гаррика. В некотором смысле он тоже был «хамелеоном»; Меррин чувствовала, что под ледяной оболочкой самоконтроля скрывается совсем другой человек. Непредсказуемый, загадочный. И еще в нем чувствовалась властная мужественность, какую она видела у немногих. Ее шурин Алекс тоже обладал ею, но Меррин просто отмечала это – и видела, как сильно Джоанну к нему тянет. Как и все ее наблюдения, это тоже было совершенно объективно, безо всяких эмоций. Но в случае с Гарриком… По телу девушки прокатился озноб. В случае с Гарриком грубоватая мужская привлекательность затрагивала ее лично. Она остро чувствовала его присутствие. Она чувствовала себя очень уязвимой. И не могла этого объяснить или как-то избавиться от этого чувства. Меррин скрипнула зубами. Вот почему Гаррик смог воспользоваться своим преимуществом – из-за ее ответной реакции.
Девушка завернула за угол и вышла на Тависток-стрит. Она жила у Джоанны и Алекса в городском доме, который те снимали. Здесь было тепло, тихо и уютно. Слуги выполняли каждое ее желание. Единственно, чего ей недоставало, – так это свободы. Меррин не привыкла отчитываться перед родственниками за каждый шаг. Частично поэтому она придумывала себе «друзей», у которых якобы оставалась ночевать, когда Джоанны не было в городе. Сестра никогда ее не расспрашивала. Она не подозревала о ее двойной жизни и работе на Тома Брэдшоу. Она доверяла Меррин. И до недавнего времени Меррин не чувствовала за собой никакой вины. Но Джоанна уже вернулась в город, поэтому Меррин каждый день приходилось обманывать сестру, и ее начала мучить совесть.
Девушка подошла к дому номер двенадцать. Лакей с поклоном пропустил ее внутрь. К Меррин радостно бросился маленький белый терьер, и она наклонилась, чтобы его поприветствовать. Сестры Меррин, Джоанна и Тэсс, сидели в гостиной и читали модные журналы – «Ледис мэгэзин» и «Ледис монтли мьюзем», – или, точнее, смотрели картинки. В доме была библиотека, но, кроме Меррин, ею пользовался только ее шурин Алекс. Меррин иногда задумывалась, что Алекс нашел в Джоанне. Их брак был устроен, но сейчас стало очевидно, что они любят друг друга. Меррин казалось непостижимым, что такой мужчина, как Алекс, с его разносторонними научными интересами, острым умом и проницательностью, мог влюбиться в ее сестру, которая интересовалась только магазинами, а ум у нее был не острее бисквита.
– Меррин, дорогая! – Джоанна отложила журнал и радостно улыбнулась младшей сестре. – Иди скорей к огню. Ты же до костей продрогла! Чем ты сегодня вечером занималась?
– Я была в библиотеке, – ответила Меррин, не вдаваясь в детали.
– Как мило, – сказала Джоанна и добавила: – Хочешь чашечку чая?
Принесли еще одну чашку, и Тэсс налила ей горячего напитка. Меррин сделала глоток и начала согреваться. Приятный аромат взбодрил ее. Тэсс и Джоанна болтали о модных зимних нарядах. Они сидели на диванчике и, склонив друг к другу головы, листали журналы. Их темные волосы поблескивали в свете камина. Память перенесла Меррин в давние времена. Две маленькие девочки, хорошенькие, как фарфоровые куколки, сидят в детской, и все ими восхищаются. Она же была лишь бледной копией их красоты. Не говоря уже о том, что постоянно лазила по деревьям, рвала юбки и сбивала коленки. И она любила читать. По мере взросления Джоанна и Тэсс все больше времени проводили вдвоем и почти не обращали на нее внимания. Гаррик тоже не замечал ее – в тех редких случаях, когда он приезжал из Лондона вместе со Стивеном. С приездом этой парочки обыденная повседневность, так опостылевшая Меррин, резко менялась в лучшую сторону – в доме воцарялись смех, живость и отчетливо чувствовалось мужское присутствие. Она хорошо помнила, как они вваливались домой, все в грязи после верховой прогулки. Рыжие волосы Гаррика взлохмачены ветром, лицо бронзовое от загара. Меррин помнила и импровизированный боксерский поединок, который они со Стивеном устроили в загоне; гувернантка – мисс Браун – квохтала над девочками как курица и старалась увести их подальше. Но они все же успели увидеть Гаррика обнаженным по пояс, мускулистого и широкоплечего, почти такого, каким Меррин увидела его той ночью в спальне… Меррин заерзала на стуле и склонилась над чашкой, чувствуя, как пылают щеки.
В комнату вошел Алекс и тепло поприветствовал Меррин. Она смотрела, как он наклоняется, чтобы поцеловать Джоанну, и на секунду заметила в его потемневших глазах какое-то сильное чувство, которое она видела во взгляде Гаррика, когда тот смотрел на нее. Внезапно Меррин вся запылала, ей стало трудно дышать. Джоанна тоже раскраснелась, ее щеки порозовели, как у юной девочки. Алекс улыбнулся своей жене. Атмосфера в комнате накалилась. Меррин испытывала крайнее неудобство, как рыба, вытащенная из воды. Много лет она рассматривала любовь как литературный феномен, считала ее вымыслом и анализировала, будто это была дисциплина вроде философии или филологии. Но сейчас внутри нее что-то очнулось от зимней спячки и не желало засыпать вновь. Она на секунду прикрыла глаза и вновь почувствовала твердое и уверенное прикосновение Гаррика к ее щеке. Его рот – голодный и властный – прижимается к ее губам.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
