Двух дорог пересеченье (СИ) - "Nastyad87"

— Так и есть.

— А здесь какими ветрами? По делам или просто гуляете? — поинтересовалась женщина.

— Покупала ленты, пуговицы и прочую мелочь для шитья, — пояснила Натали, кивая в сторону торговых рядов.

— Я тоже за покупками приехала. Весь дом на мне. То одно, то другое надобится, а никому и дела больше нет. Вот, Григорий меня взялся сопровождать.

И Варвара кивнула в сторону бородатого мужика, стоявшего за её спиной. Наташа помнила его с давнишних времен — он служил у Корфов конюхом.

— А теперь куда путь держите?

— Пока не знаю, — Репнина пожала плечами. — Домой не хочется. Поэтому прогуляюсь ещё немного по городу, зайду в какую-нибудь лавку что-нибудь посмотреть.

— А не хотите ли поехать к нам? Я вас чаем угощу с пирожками из капусты. Только сегодня испекла! А есть-то кому? Некому! Посидим, поболтаем с вами. И Никифорушка меж тем с нашим Григорием побеседует — друзья они. Тоже давно не виделись.

— В имение Владимира? Не думаю, что это хорошая идея.

Ей вовсе не хотелось заявляться в дом Корфа незваной, учитывая услышанное, как хозяин поместья любит указывать на дверь своим визитёрам.

— Если вы из-за Владимира Ивановича, то не переживайте — его дома нет и до вечера наверняка не будет! — принялась за уговоры Варвара. — Он сызнова спозаранку ушёл бродить по лесам да полям. Вроде как следы шайки этой разбойничьей найти хочет. А пропадает он таким образом обычно на весь день. Кроме меня, маленького барина да слуг дома — никого. Соглашайтесь, Наталья Александровна, мне так поговорить с вами охота! Наконец-то знакомое лицо в наших краях. Свой, не чужой человек! А как случилось горе с моим ангелом, так иногда хоть волком вой — до того тошно бывает!

Варя, вспомнив Анну, перекрестилась и стала утирать набежавшие слезы.

— Хорошо, поедемте, я согласна. Только всё же ненадолго.

— Вот и славно! Спасибо вам, голубушка!

Женщина вновь оживилась. Они направились прочь от торговых рядов к своим повозкам. «В конце концов, если Варя говорит, что Владимира не будет до вечера, то мне нечего опасаться», — рассуждала Натали. Она попьет чай с Варварой, а после поедет домой. До заката солнца ей в любом случае необходимо вернуться в своё поместье, а то Миша забьёт тревогу. О чём ей не преминул напомнить Никифор.

Их компания дошла до большой четырёхместной коляски, являвшейся собственностью Корфов. Решили так: Наташа сядет вместе с Варварой — уж больно последней хотелось поговорить, Григорий займёт своё место на ко́злах, а Никифор поедет следом на тарантасе.

— Трогай! — крикнула Варвара, когда все расселись по местам. И кортеж направился в поместье Корфов.

Пока добирались до земель Владимира Ивановича, разговор вёлся о Наташе и её жизни при дворе. Любившая слушать про великосветскую жизнь и, к тому же, ни разу не видавшая государя с государыней Варвара с неподдельным интересом принялась расспрашивать княжну про балы, наряды придворных дам и кавалеров, так ли мила принцесса Мария, как о ней все говорят, правда ли, что у государыни есть колье, усыпанное сплошь бриллиантами — и прочее, прочее в подобном духе. Но как только из-за поворота показался жёлтый особняк Корфа, Варя резко погрустнела и уже не так внимательно дослушивала рассказ Натали о библиотеке Зимнего дворца, которую любила княжна.

— Наша библиотека вам тоже наверняка понравится. Я вас проведу туда, коли захотите, — сказала Варя, когда Наташа умолкла. — Она, конечно, не чета царской, но покойный барон всю жизнь собирал книги. Выписывал их из чужеземных стран, искал по книжным лавкам Петербурга. Любил он это дело. Да и Владимир Иванович, сколько его помню, всегда был неравнодушен к чтению. Запрётся, бывает, на целый день в библиотеке и сидит там с книгой в руке. Даже обед просит нести туда, а не в столовую. Отвлекаться не хочет. Что раньше, что сейчас — любовь к книгам у него осталась прежней. Хоть что-то от былой жизни.

— А что, Варя, на твой взгляд, барин и впрямь столь сильно изменился, как о нём говорят? — спросила Наташа, рассматривая окна приближающегося поместья. — Знаешь, давеча он приходил к нам. Такой странный. Даже не могу толком объяснить тебе. Ещё более закрытый, чем я знала его раньше. И, в тоже время, пару раз на короткий миг мне будто являлся прежний Владимир. Со свойственной ему прямотой в суждениях; бесстрашный, смелый. Мне показалось, что он очень одинок и потерян. В точности, как я, — она сама не заметила, как увлеклась своими рассуждениями о Корфе. — Прости, я тебя совсем запутала. Что же ты мне скажешь?

— Ох, Наталья Александровна, как тут не поменяешься, коли жену схоронил в первый же год после свадьбы, — вздохнула Варвара. — Нелюдимым сделался наш Володя. Никого кроме сына да вашего брата с супругой видеть подле себя не желает. Ну нас ещё, дворовых. И то, коли одному побыть хочется, бывает, тихонько прикрикнет, чтобы оставили его в покое; а бывает, кричит так, словно бес в него вселился.

Варя вновь перекрестилась, глядя куда-то поверх высоких колонн усадьбы, выросших из-под земли. Их процессия подъехала к парадному крыльцу, и повозка остановилась.

— Но это всё от боли, — продолжила Варвара. — Пока не пройдет она — не будет ему иного житья, кроме как отшельником. Никого в свою душу пускать он не решается. А я каждый день молюсь о том, чтобы наш Володенька вновь проснулся с интересом к жизни. Только он, как мне кажется, наоборот делает: закостенеть хочет, всё человеческое из себя изживает. Не желает больше ни добра, ни света видеть. Только при сыне оживает, словно кто искорку зажигает в его сердце.

И Варя, охая и ахая, вылезла из повозки и направилась ко входу в дом. Следом за ней потопал Григорий, нагруженный свёртками с покупками. Наташа не спешила идти за ними. Её терзали сомнения — стоило ли сюда приезжать? И дело было не только в том, что она приехала в дом, где заведомо не рады посетителям. Стены усадьбы хранили грустные воспоминания об Анне и её трагической кончине. А ещё Репнина впервые за три с лишним года оказалась в этом месте, с которым её связывали личные переживания. Андрей, Александр. Несостоявшийся жених, отвергнутый цесаревич.

— Наталья Александровна, вы идёте? — раздался голос Варвары, воротившейся на порог.

— Да, иду.

Никифор подал руку Репниной, и она, встав и расправив юбки, сошла с повозки.

— Проходите в дом, — Варя отстранилась, пропуская Наташу вперёд. — Только не пугайтесь — былой роскоши тут нет. Владимир теперь лишь головой качает, когда я заговариваю с ним об обновлении старой мебели или обои освежить в комнатах. Ничего не разрешает менять. Хочет, чтобы всё осталось так, как было при отце.

Натали ступила в переднюю и осмотрелась. Пока ничего особо страшного, запущенного она не увидела. Та же вешалка для верхней одежды. Тот же канделябр на стене с тремя тускло мерцающими свечами. В помещении не было окон и царил полумрак. Здесь явно не хватало освещения, впрочем, пару лет назад канделябров было несколько, и света было больше. И точно, она нашла второй такой же на противоположной стене. Только он не горел — рожки сиротливо пустовали в полумраке.

— Идёмте в гостиную — там и будем чаёвничать. Уж не на кухне, где только мы, дворовые, потчеваем, вас принимать, — пригласила Варвара.

— Может всё-таки лучше на кухню? — пробормотала княжна неуверенно. — Если Владимир Иванович вернётся домой раньше обещанного, то он, возможно, и не заметит присутствия постороннего человека в доме.

— Прекратите бояться, Наталья Александровна. Чай не к зверю в клетку приглашаю. В незапамятные времена-то с большей охотой посещали наше поместье: одна ли, с братом — я все ваши визиты помню, — сказала Варя, отбирая у княжны зонтик и шляпку.

Наташа молча кивнула и двинулась следом за женщиной, мельком глянув на своё лицо с блестевшими глазами в большое квадратное зеркало, помутневшее не столько от времени, сколько от того, что его давно не натирали до блеска. Они миновали коридор и оказались в просторной зале с высокими окнами, выходившими в сад. Варвара оставила княжну ненадолго в одиночестве, чтобы сходить на кухню и собрать необходимые яства к чаю, а Репнина продолжила осматривать окружающую обстановку. Дневной свет щедро лился в гостиную, поэтому здесь не было надобности в свечах. Желтые портьеры, висевшие по краям окон и аккуратно убранные в подхваты с кисточками, показались княжне явно выцветшими, потерявшими свой прежний вид. Эта комната, насколько помнила Натали, нередко служила Корфам также столовой. И действительно, в центре по-прежнему стоял большой квадратный стол, застеленный белой скатертью. По краям стола были расставлены стулья, обитые зелёным ситцем с цветочным орнаментом, со спинками в виде лиры: напоминание об ещё одной страсти старого барона — музыке. В дальнем углу высилась большая изразцовая печь. На стенах висели живописные полотна, изображающие южные заморские страны.