Песня сердца - Соммерфилд Сильвия

В поезде Шелби не повезло. Ее соседкой была любезная пожилая леди, оказавшаяся ее горячей поклонницей. Леди сообщила свое имя, Хетабелль Дуглас, и то, что она едет навестить племянника. Искрящиеся голубые глаза леди горели юношеским вдохновением.

– Я слушала вас совсем недавно. У вас прелестный голос.

– Благодарю вас.

– Мне кажется, такой хорошенькой девушке не следует путешествовать в одиночестве.

Шелби пролепетала что-то невразумительное.

– Деточка, – воскликнула миссис Дуглас, – поверьте мне, это опасно!

– Спасибо, – ответила Шелби, не в силах остановить словесный поток леди.

Она терпеливо слушала подробную историю семьи Дугласов, мечтая об одном – принять горячую ванну и выспаться. Все размышления, связанные с дальнейшими планами, она оставила на потом.

В Броукн-Бау, как только Шелби вышла из вагона, к ней подошел очень крупный, целеустремленный человек в сопровождении такого же, как он сам, здоровяка. Судя по одежде, оба были блюстителями закона. Шелби почувствовала беспокойство.

– Мисс Вейл? – спросил старший. – Я спрашиваю, вы мисс Шелби Вейл? – Голос его звучал казенно, безразличные глаза смотрели холодно. Он без улыбки ждал ответа. Вздрогнул и пронзительно зазвенел станционный колокол.

Шелби не сомневалась в том, почему появился шериф. Значит, Бред оказался проворным. Но прежде чем она успела открыть рот, чтобы соврать, ее спутница защебетала за нее:

– Конечно, это восхитительная Шелби Вейл. Вы слышали, как она поет, шериф? Соловей!

– Сожалею, не имел счастья, мадам. – Шериф деликатно коснулся края своей шляпы, изобразив некое подобие улыбки, затем обратился к Шелби: – Извольте следовать за мной, мисс. – И он решительно взял ее за руку.

Хетабелль открыла рот в немом изумлении, но, быстро совладав со своей растерянностью, гневно запротестовала:

– Как вы можете приставать к этому невинному ребенку! Вы не посмеете упрятать ее в тюрьму. Боже праведный, да это просто кощунство!

– Позвольте, мадам. Не нужно сердиться. Я только исполняю свои обязанности.

Хетабелль рассвирепела и, наступая на шерифа, размахивала своим зонтиком от солнца, как палашом.

– Вы не посмеете этого сделать! – шумела она.

Но Шелби перебила этот поток возмущения:

– Я никуда не пойду с вами, пока вы не объясните мне, в чем дело.

– Вы арестованы, мисс. Пройдемте со мной. Хетабелль издала гневный, пронзительный вопль и неожиданно ударила шерифа зонтиком, сильно и ловко, что было неожиданно для леди ее возраста и сложения.

– Не пойду, – протестовала Шелби, тщетно стараясь освободить свою руку. – За что вы меня арестовали?

– Точно не могу вам сказать. Мой друг из конной полиции скоро будет здесь, и я передам вас ему, – ответил шериф, уклоняясь от ударов Хетабелль. Наконец его терпение иссякло, и, вырвав злосчастный зонтик, он отшвырнул его прочь. Затем сделал знак своему помощнику, и тот бесцеремонно отстранил почтенную леди.

– Не смейте!

– Мисс, не создавайте мне трудностей, иначе я буду вынужден применить силу. Раз инспектор велел задержать вас, я вас задерживаю. Если это ошибка, вас отпустят.

– Но я спешу! Вы не имеете права меня задерживать. Я требую объяснений.

Шериф вместо ответа только крепче сжал ее руку и потащил за собой. Протесты Хетабелль не помогли – Шелби таки упрятали за решетку. Шериф с облегчением запер за ней дверь камеры, но перевести дух не успел, так как снова оказался лицом к лицу с негодовавшей миссис Дуглас, обрушившей на него столько ругательств, сколько мог выработать ее не по возрасту продуктивный мозг. Только когда ее наконец выпроводили, он вздохнул с облегчением.

Глава 6

Энн Степлтон взволнованно ходила по комнате, судорожно сжимая кулаки. Ее красивые глаза злобно сверкали. Устроившись в уютном кресле в углу комнаты, за нею молча наблюдал Джеффри Бреннер.

– Энн, стоит ли так волноваться? Успокойся. – Это предложение возымело действие водяных брызг, попавших на раскаленный утюг.

– Успокойся! Ты понимаешь, сколько мы потеряли времени? Этот полицейский уверял, что для него найти ее – проще простого.

– Я вижу, малышка Уинтер заставила его побегать за свои денежки. Маленькая бестия всегда была умна.

– Что-то говорит мне, что здесь не обошлось без Джозефа.

– Опомнись, Энн, – вновь подал голос из своего угла Джеффри. – Он столько сил тратит на поиски дочери! Да, Джеймсы не пожадничали, финансируя это дельце, – усмехнулся он. – Думаю, Джозеф вряд ли узнает, что это именно они почти разорили его. – В глазах Джеффри появилось любопытно-хищное выражение: он сделал пробный шаг.

– Он ничего не знает и не будет знать.

– А что не должны знать Джеймсы?

– О чем это ты там болтаешь?

Энн прекратила свое движение по комнате и посмотрела в угол, где затаился Джеффри.

– Как я понимаю, уговор был таков. Ты должна поймать Джозефа, и в этом тебе они здорово помогли: дали денег, много денег, драгоценности, чтобы обставить все должным образом, а за это ты должна предоставить Карлу богатую невесту.

– Конечно. А почему нет? Это был их план – они и платили.

– Да, они знали, за что платили. Старина Карл имеет славную репутацию. Его недаром считают мерзавцем. Я сомневаюсь, что его принимают где-нибудь еще, кроме вашего дома. И мне все же жаль Уинтер. Она слишком хорошая девочка для такого брака. Я слышал, он уже пресытился, его наклонности, мягко говоря, странны.

– Тем больше оснований платить дороже.

– Интересно, а где все-таки драгоценности?

– Джеффри, ты начинаешь надоедать мне, – тихо, но внятно проговорила Энн, но в этой угрозе звучало настороженное любопытство.

– У меня есть друзья в самых неожиданных местах, дорогая. Одному из них случилось быть ювелиром в самом конце Саут-стрит. – Он смотрел на Энн широко открытыми, по его, мнению, младенчески невинными глазами. – Я уверен, ты слышала имя Бенджамина Вира.

Джеффри внимательно наблюдал за Энн, но признаков беспокойства или растерянности не увидел. Нервы у нее были стальные. Она никак не обнаружила своего отношения к только что услышанному, но это могло ввести в заблуждение кого угодно, только не Джеффри Бреннера. Он заметил, как слегка прищурились ее глаза.

– Как-то ночью, – продолжал он, – у нас состоялась очень приятная и познавательная беседа за стаканом бренди. Старый дружище Бенджамин стал очень разговорчивым, и надо было только знать, о чем спрашивать.

– А ты знал? – Голос Энн звучал притворно вежливо и мягко. – Будь осторожен, Джеффри. Ты гуляешь по слишком опасным закоулкам.

Джеффри уже не хотелось улыбаться, но некое подобие улыбки, больше похожей на гримасу, еще сохранилось на лице.

– Может быть. Я думаю, дорогая, мы оба сделали крупную ставку в большой игре. Теперь мы партнеры, – жестко сказал он. Он не спрашивал – он утверждал. – Не так ли?

– Партнеры?

Привычная беззаботно-ироничная улыбка вновь появилась на лице Джеффри. Мягко улыбаясь, он встал и медленно подошел к Энн.

– Энн, мы с тобой, по сути, из одной канавы, у нас одна страсть, и мы – ты и я – одинаково готовы на все, чтобы удовлетворить эту страсть. Деньги, много денег, и положение в обществе. Мы можем использовать друг друга, но, если мы станем противниками, запомни: я играю только по своим правилам.

– Ты ничего не знаешь обо мне. Только болван может всерьез поверить, что я позволю шантажировать себя.

– Это я-то ничего не знаю о тебе? Позвольте-позвольте… – Он театральным жестом прикрыл глаза ладонью. Минута сосредоточенного молчания будто настроила его на нужную волну, и начался рассказ о жизни предприимчивой девушки, исключительно деловые качества которой удивительно осведомленный рассказчик всячески одобрял.

Девушка эта была дочерью проститутки с небезызвестной Кора-стрит. Золотое детство она провела в борделе. Когда ей исполнилось шестнадцать лет, поняла, что ее ждет судьба матери, и решила бежать. Малышка благополучно смылась во Францию, где обольстила богатого человека. На удочку попался некий Пьер Дюбоне, втрое старше ее, с положением и некоторым состоянием, впрочем, не таким внушительным, как хотелось бы этой непосредственной крошке. Когда он умер, молодая вдова быстро утешилась и, продав все, вернулась на родину.