И вот, очередным утром, когда приближающаяся осень чувствовалась особенно остро, супруг осторожно вошёл в беседку, поприветствовал меня и присел рядом.
– Я вижу, что ты тоскуешь. Мне очень жаль, что я не могу развлечь тебя. На стройке кипит работа, и там необходимо моё ежедневное присутствие.
– Я понимаю, – мой голос прозвучал неуверенно, когда я отвернулась.
– Благодарю тебя за это. И обещаю, что следующий сезон будет более… разнообразным и интересным.
Когда я искоса посмотрела на него, он попытался улыбнуться; одет он был, как и всегда в будни, в свой рабочий костюм из чёрного полушерстяного материала и лаковые туфли с чуть заострёнными носами.
Каждое утро он был аккуратно причёсан, всегда выбрит и надушен дорогим одеколоном с приятным, слабым запахом. И тогда я смотрела на него, понимая, что эта выработанная годами схема его жизни вряд ли вообще изменится. Я с трудом представила вычурную Мэгги Уолш рядом с ним. Может быть, ей надоело однообразное течение дней, и они развелись от скуки?
– Мне пора идти, – Готье поднялся и поклонился, – увидимся за ужином и тогда договорим.
– А может быть, вы всё-таки возьмёте меня с собой?
Мой внезапный вопрос явно сбил его с толку. Он посмотрел на меня так, будто впервые увидел, и нахмурился. Однако я решила идти до конца. Почему-то я чувствовала, что в тот день он сломается.
– Разве я уже не высказался однажды по этому поводу? – его голос был твёрд.
– Вы, видимо, боитесь, что повторится история с Мэгги, да? Зря вы мне не доверяете. Я не собираюсь ни с кем кокетничать или флиртовать, и тем самым прерывать ход работ или вас позорить. Да и не умею я флиртовать…
Его молчание было хорошим знаком; в конце концов, он не ругался и не спорил.
– Обещаю, что буду тише воды, ниже травы, и вообще слушаться вас, – заверила его я и приободряюще улыбнулась. – Ну, так что же? Мы договорились?
– Полагаю, это Анри поведал тебе о Мэгги и её поведении на стройке?
Поскольку его голос внезапно смягчился, я догадалась, что он не злился на своего управляющего за то, что тот мне всё рассказал. Поэтому я решила быть предельно откровенной, но мягкой.
– Не ругайте Анри за его язык, – улыбнулась я, затем поднялась. – Я была рада узнать правду. Раз уж вы играете в молчанку со мной, приходится выпытывать её у других. Это я виновата, я его вынудила. И я прекрасно понимаю, почему вы не любите касаться этой темы… Мэгги и её семьи… Просто я хочу сказать, что я, конечно, не похожа на неё…
– Да, совершенно не похожа, – заключил он вдруг, глядя мне в лицо, и ответил тёплой улыбкой. – Мэгги умудрялась выжимать из меня соки, когда ещё был жив мой дед. И её вызывающее поведение порой прибавляло ему седины… Я бы показал тебе стройку, Кейтлин, и вопрос о доверии касается не тебя, а моих людей.
Видя мою растерянность, он тихо засмеялся, затем провёл рукой по своим густым волосам и сказал:
– Эти рабочие по иному ценят красоту. И дело не в тебе, а в них…
– Уверяю вас, я быстро бегаю, – засмеялась я, – но, если серьёзно, ваше беспокойство не убедительно. Никто не смутит меня сильнее, чем вы.
А вот это уже больше походило на флирт; я сама удивилась собственным словам, но виду не подала. Решила, пусть это выглядит так, словно было изначально задумано. Не хотелось мне казаться неопытной девочкой.
С минуту подумав и серьёзно заставив меня понервничать, Готье, наконец, одобрительно кивнул и сказал:
– Хорошо, сегодня поедем вместе. Если это хоть немного тебя развлечёт.
Несколько десятков рабочих уже трудились, когда мы приехали. Завод предполагаемо строился на окраине города, с учётом всех деталей подъезда и ограждений. Готье не отходил от меня ни на шаг и не знакомил с рабочими, чтобы не отвлекать их, а всё показывал сам.
После лёгкого ночного дождика здесь пахло цементом и мокрым песком. Мы не подходили близко к высоким, серым лесам, и всё же муж настоял на том, чтобы я надела защитную каску. Он сам сделал это, и когда его пальцы осторожно поправляли мои волосы, я смотрела ему в лицо, такое серьёзное и сосредоточенное, и улыбалась, то ли от неловкости, то ли от смущения, потому что мы стояли очень близко друг к другу.
Как это ни странно, но с ним было гораздо легче говорить именно в процессе работы; если он отдавал какие-либо команды своим людям, или указывал на недочёты в чертежах и планах, или помогал с приготовлением строительного материала. Я понимала, как нравится ему эта работа, и было предельно ясно: когда очередной его проект войдёт в свою финальную стадию, он будет опечален, будто бы вынужден будет проводить своё повзрослевшее дитя в его долгий, одинокий путь.
– И как же давно вы увлекаетесь архитектурой? – спросила я по окончании экскурсии, когда мы покидали стройку через ворота.
– С малых лет. Наш преподаватель был весьма эксцентричным человеком, но разглядел во мне некий потенциал и сделал многое, чтобы моё увлечение не угасло со временем.
– Ваш? Вы имели в виду… ваш и вашего брата?
Он издал едкий смешок и, не глядя на меня, продолжил:
– Да, и к тому же, ты же ещё не в курсе. Официально у тебя имеются четверо племянников и племянница.
Я невольно ахнула, и он засмеялся. Поскольку настроение его располагало как никогда тем утром, да и мой короткий визит на стройку не причинил никому вреда, я попросила супруга рассказать о семье его брата.
– Эдвард и я всегда были разными. Если он хулиганил, то я получал нагоняй от родителей вместо него. Если он прогуливал занятия, я жаловался на него учителю. Если он проигрывал родительские деньги в карты и тратил их на сомнительных женщин, то я в это время пропадал в библиотеке, готовясь к экзаменам.
Мы прошли гораздо дальше автомобиля по обочине дороги, свернули в реденький лесок и медленно пошли по узкой тропе.
– Когда родителей не стало, для нас всё изменилось, – голос его вдруг упал, плечи поникли. – Мы с братом остались на попечении деда, богатого и упрямого старикашки. Если кто и не мог вынести строгого режима и королевских замашек нашего деда, так это Эдвард. Они не выносили друг друга. Дед даже малую долю из наследства ему не оставил, и, в конце концов, брат сбежал, пожелав мне в скором времени совершить то же.
– Он звал вас с собой? – с интересом спросила я. – Какие у вас были отношения?
– Да, он предлагал и мне бежать… Но я был слишком молод и труслив. Мы были дружны, несмотря на детские обиды и недомолвки. Он всегда оставался моим самым лучшим другом, – мне показалось, что его голос дрогнул, но на его спокойном лице это никак не отразилось. – Сейчас Эдвард довольно неплохо устроился. Он работает в типографии, в одном частном американском предприятии, чей доход довольно тяжело будет подсчитать в уме.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
