Под небом Италии - Джонс Дебора

Бланш фыркнула и, вставая, стряхнула с плеча руку дочери.

– Пусть дьявол заберет себе гостей. У меня долг только перед семьей и владениями. А обязательство перед вами, Бельдан д'Арнонкур, я выполнила давно и сполна. Так что можете спокойно гореть в аду – вместе со своим красавчиком братом!

Если рыцарь и был поражен подобным выпадом, он не подал виду. Франческа с удивлением заметила, как в его глазах замерцали насмешливые искорки.

– Мои воины будут рады узнать, какая пламенная сила бьется в жилах обеих повелительниц Бельведера, – проговорил он. – Я уверен, что сделал правильный выбор, оставаясь с такими страстными натурами.

Бланш задохнулась от гнева, но не успела еще ничего промолвить, как послышался спокойный голос священника:

– А разве нельзя оставить на нас молодого человека, а самому уехать? Судя по всему, де Кюси добивается именно вашей смерти.

– Но, на худой конец, смирится и с его. Или загонит куда-нибудь во Францию и заломит баснословный выкуп. Нет, – тихо добавил он, – без брата я не поеду.

Уголком глаза Франческа заметила, как посуровело лицо Кристиано, но уже через секунду оно приняло свое обычное безмятежно-сонливое выражение.

– У меня возникла идея, – продолжал Арнонкур, и его глаза угрожающе сверкнули. Чтобы прервать ход его мыслей, Франческа быстро вмешалась в разговор:

– Мать вас не гонит. Леди Бланш – благородная женщина. Она не допустит, чтобы человек погиб в дороге. Но дело в том, что замок не защищен: у нас нет ни одного воина, а вас всего двое.

– Трое, – улыбнулся Бельдан. – Я подозреваю, что наш добрейший священник не новичок на поле брани.

Падре Гаска скромно потупился.

– Но даже с достойным служителем Божьим на нашей стороне нас слишком мало, чтобы противостоять огромной силе, которую видел Кристиано. Нет надежды победить в открытом сражении. – Он внезапно осекся и посмотрел на босые, едва прикрытые ноги Франчески. Их вид, казалось, заставил его засомневаться, но после паузы он заговорил решительным тоном: – Остается хитрость.

Бланш подняла на него бездонные бирюзовые глаза.

– И страх. Кристиано, подожди меня во дворе. – Рыцарь не удосужился повернуться к своему помощнику.

А когда дверь за Кристиано закрылась, с ожесточенным, почти угрожающим лицом направился к графиням. Но чем ближе он подходил, тем большую уверенность в себе ощущала Франческа.

– Надо воспользоваться их страхом, – продолжал рыцарь и, хотя обращался к Бланш, говорил явно для Франчески. Словно обволакивал ее. И от этого у нее перехватило дыхание. – Французы, как все люди, боятся смерти, а значит, и чумы, черной смерти, последней, изобретенной природой мести человеку, которую в последнее время связывают с Бельведером.

Сцепленные пальцы Бланш побелели. Она опустила голову. Зато Франческа открыто и с презрением смотрела на врага.

– Не считайте французов глупцами – они не проглотят вашей стряпни. Да, чума напала на Бельведер, но с тех пор как умерли муж и сыновья, слава Богу, больше нас не посещала. Все это знают. И Мальвиль тоже. Мы об этом говорили, когда он у нас гостил.

Снова темный взгляд уперся в нее, и Бланш ощутила, как он прожигает ее до самого сердца.

– Значит, надо дать им повод считать, что в Бельведере опять беда. Мы знаем, что болезнь не возвращалась, но у черной смерти свои нравы. Она непредсказуема. Разносится одинаково быстро в деревнях и в больших городах. А здесь только что проходила ярмарка. Приезжала масса народу – могли завезти болезнь.

– Де Кюси писала моя мать. Она его родственница. Он поверит только ей.

Голос Бельдана остался бесстрастным:

– К счастью, всем известно, что леди Бланш частенько бывает не в себе.

Франческа взглянула в беспредельную глубину его глаз и скорее почувствовала, чем увидела усталое лицо матери и ощутила, как замер падре Гаски, чьи пальцы больше не перебирали четок.

А Бельдан тем временем продолжал:

– Если мы поднимем чумной флаг, а всю округу охватит горе, Мальвиль не решится обыскивать замок, а суеверие не позволит его людям опустошить деревню. – Рыцарь помолчал и добавил: – Сделайте это ради Ги.

Тяжело. Очень тяжело.

Огромный черный флаг развевался над воротами Бельведера. Франческа отвела глаза и посмотрела на небо. Поднялся ветер, быстрее погнал темные тучи и оживил чумные стяги. Их зловещие, трепещущие тени падали на нарисованные на стенах символы чумы. За спиной, во дворе, был сложен огромный костер – осталось только к хворосту поднести огонь. А вокруг него расхаживали «мертвые», готовые занять свои места, как только приблизятся воины Мальвиля.

Накануне в отдаленном хозяйстве мирно скончалась крестьянка на склоне лет. Ее тело вычернили и раздули, чтобы вместе с остальными обитателями замка покойница послужила делу, когда появятся французы.

А в голове Франчески с новой силой вспыхнули прежние кошмары. Но хуже всего было то, что Бельдан разработал свой план, используя обрывки ее рассказов. И при этом целовал, говорил нежности.

И вот чем все кончилось.

– Нет, – сказала она ветру и сгущавшимся сумеркам, – я не стану его ненавидеть. Не стану ненавидеть больше. Ничего, не буду вспоминать.

Но было поздно.

Раньше изнуряющая работа и тревога за свое положение милосердно гнали прочь воспоминания. Но теперь, когда она в одиночестве ждала появления французов, память заработала с новой силой.

Папа... Пьеро II... Лука... Марко...

В тот вечер, когда в Бельведер прибыла пожилая женщина, в замке не умолкал смех. Воссоединение семьи Дуччи-Монтальдо произошло меньше двух недель назад и послужило поводом для бесконечных празднеств. Довольный граф Пьеро сидел в лаборатории в окружении шумных, непоседливых сыновей. Марко вернулся из Англии, где служил оруженосцем у герцога Глостера. Лука возвратился от графа Джана Галеаццо Висконти из Милана. А могущественный граф Савойский освободил на время Пьеро II от обязанностей при его дворе. В последнее время мальчики редко собирались вместе, и отсутствие Оливера не могло омрачить их радости.

Но зато угнетало мать.

Бланш одна не принимала участия в веселье. Она страстно желала, чтобы сарацины освободили ее старшего сына из плена, и сейчас не находила себе места. Она любила всех детей, но не так неистово. Ее помыслы занимал Оливер – плод первых дней ее счастья. И пока он томился в плену...

– Положитесь на волю Божью, – советовал священник. – С вами рядом четверо здоровых детей. Не многие женщины способны похвастаться подобным счастьем.

Но воля Божья сокрыта от человека. А Оливер пребывал не в заботливых дланях Всевышнего, а в запятнанных кровью руках неверных. Она достаточно наслышалась о жестокостях сарацин, о пытках голодом и убийствах. Господи, спаси его!

В воздухе витал аромат розового масла. Бланш беспрестанно молилась, изводила себя постом, раздавала милостыню. Напрасно родные пытались ее утешить. Но благие дела оставались втуне, и она, не смыкая глаз, ночи напролет мерила шагами комнату, застеленную терракотовым ковром. Только бы вызволить Оливера! Только бы он вернулся домой!

И когда старая цыганка постучала в ворота, Бланш поспешила открыть. Накормила, напоила, приютила в замке, а не в деревне. Ведь Христос благоволит к тем, кто помогает страждущим. Провела в зал и усадила за общий стол. Пусть ее милосердие поможет освободить сына.

Старуха не верила своему счастью и беззубо щерилась с дальнего края стола. Потом начала харкать кровью и к утру умерла.

Но, отойдя в мир иной, оставила благодетелям наследство.

Приглушенный топот лошадиных копыт становился все ближе и ближе, но Франческа не испугалась, даже обрадовалась этому звуку: все что угодно – только бы побороть мучительные воспоминания.

Бельдан укрылся под навесом главных ворот. Быстро надвигалась ночь, и вместе с ее приходом поднялся сильный ветер, так часто бушующий осенью в Италии. Франческа стояла чуть ниже, недалеко от ворот. И, несмотря на опасность, рыцарю страстно захотелось пригладить ее растрепанные непогодой волосы, коснуться шелковистой кожи, поцеловать каждую веснушку.