Ночной скандал - Брайант Аннабел

– И то правда.

– Возможно, ложные подозрения явились только следствием моей разборчивости, хотя Тэлбот лекций в Лондоне не читал, как не представил и доказательств, о которых сообщал в серии своих статей. А ведь прошло столько лет с тех пор, как мы узнали о его выдающихся экспериментах! Любой академик захотел бы поделиться открытиями, а не держать их при себе. Никто в «Обществе интеллектуального развития» не может понять, откуда эта страсть к затворничеству. Организация объединяет избранных интеллектуалов во всей Англии, и возможность выступить там выпадает нечасто, тем более что предложение будет исходить от меня как председателя «Общества». – Уиттингем поглядел на небо, затем на дорогу, что простиралась перед ними. – А поскольку члены «Общества» продолжают подвергать сомнениям истинность заявленных притязаний, то подтверждение подлинности статьи и согласие графа на выступление в Лондоне – либо же разоблачение его как мошенника – поднимет мой авторитет в новой должности.

– Значит, в этой поездке в никуда вы ставите себе многоцелевую повестку. – Коггз повернулся к хозяину, вопросительно сдвинув брови.

– А что делать? – ответил Уиттингем. – Наука – это истина. Из-за вмешательства моей сестры мое назначение на должность председателя прошло отнюдь не гладко. Обнаружение факта ошибки и скороспелого толкования эксперимента станет убедительным доказательством того, что я подхожу для этой должности, обладаю достаточным знанием и умею его применять.

– Ясно. – Коггз кивнул.

– А что, если Тэлбот – оставим пока его публикацию в покое – всего лишь шарлатан? Мечтатель? Человек, который ничего не смыслит в науке, зато умеет складно писать, жонглируя предположениями и мистифицируя доверчивые души. Вот это был бы интересный поворот, не так ли? – Он бросил на камердинера испытующий взгляд. – Так или иначе, но я собираюсь выяснить все.

Теодосия Лейтон, внучка графа Тэлбота, стояла перед лабораторным столом и внимательно смотрела на стеклянную мензурку, наполовину заполненную смесью колышущихся жидкостей. Она пробежала глазами дедушкины записи, нацарапанные на странице раскрытого журнала, проверяя, правильно ли отмерила объемы. Что-то должно было уже произойти, но прозрачная жидкость в мензурке оставалась в прежнем состоянии. Она отошла, огорченно вздохнув.

– Не знаю, Николаус, что здесь может быть не так. – Она не ждала ответа, поскольку он знал ее привычку думать вслух, когда она мерила шагами расстояние от стола до камина и обратно, чтобы сбросить напряжение ожидания. Заинтригованный Николаус подобрался к мензурке, сунул было туда нос, понюхал жидкость и отпрянул.

– Знаю. – Она понимала причину его отвращения. – Состав воняет жутко, но дедушка не оставил никаких пояснений относительно химической реакции. В его лабораторном журнале не хватает остальных страниц, а расчет приведен лишь наполовину. Так что я понятия не имею, как воспроизвести то, что нам нужно.

Ее разочарование и жалобы не заинтересовали Николауса, и он молча удалился. Теодосия проводила его взглядом, понимая, что обижаться не стоит. Воспроизвести эксперимент она пыталась уже несколько раз, и все безуспешно, хотя ее дед был самым знающим и дотошным ученым во всем Оксфордшире.

По крайней мере, она в это верила.

Что же она упустила в его записях? Теодосия отточила свои навыки наблюдения, научилась подмечать мельчайшие детали. Практика, отбор проб, зарисовка каждого доступного ей образца – так в ее голове сложился свод научных знаний. Память у нее была превосходная, дедуктивным методом она владела – поэтому мысль о том, что ей не удается понять причину неудачи с экспериментом, приводила ее в бешенство.

Теодосия в полной растерянности подошла к окну и поглядела на зловещие тучи, которые заволокли небо. Снег. Грядет снежная буря. Сильный ветер гнул макушку каштана – единственного дерева, которое пощадил случившийся несколько лет назад пожар. И ни единого живого существа – то ли в норы забились, то ли нашли укрытие под густыми шотландскими елями, высаженными по периметру графских владений. Даже воздух казался влажным и морозным, хотя Теодосия была в доме и наблюдала происходящее через оконное стекло. Условия явно предвещали обильные осадки. Позже она занесет свои наблюдения в журнал погоды – вечером, когда от усталости она только и сможет, что водить карандашом по бумаге.

Обильные снегопады усложняли даже элементарные дела. Перед обедом придется провести совещание с экономкой, миссис Мэвис, и удостовериться, что в доме достаточно провизии на случай, если их заметет на несколько дней. Однако они проживают слишком далеко от города, чтобы превратности погоды заставали их врасплох. Съестное, свечи, дрова и все необходимое на каждый день – в доме обычно имелись надежные запасы. Работники конюшни устроят на ночь лошадей. Нужно будет собрать яйца в курятнике да еще позаботиться обо всех живых тварях.

С этими задачами Теодосия бы справилась играючи, однако неудача с сегодняшним экспериментом здорово обескураживала. Теперь же она только и могла, что пересматривать дедовы записи и пытаться понять ход его рассуждений. Почти год ушел на то, чтобы расшифровать его систему обозначений и изучить многие из самых сложных опытов. Но отсутствующие страницы… Вот это была трудная задача, выше ее понимания, пока Теодосия не поймет до конца теорию, которая стоит за его работой. Она пыталась расспрашивать деда, но он только отмахивался от ее вопросов, будто не понимая язык собственных записных книжек.

Вернувшись к лабораторному столу, Теодосия уставилась в раскрытый журнал. Как же нужны ей были эти отсутствующие страницы! Не хватало почти трети записей, да и текущая было неполной. Она провела пальцем по странице, по неразборчивым каракулям, стараясь не размазать графит дедова карандаша. Было бы ей с кем посоветоваться, кроме деда! Стоило закрыть глаза и как следует пожелать – и начинало казаться, что она слышит голоса родителей, хотя прошло столько лет. Неужели эти воображаемые голоса – всего лишь попытка смягчить бесконечную боль, что жила в ее сердце?

Родители погибли в огне почти двадцать лет назад. Дедушка на руках вынес маленькую Теодосию в безопасное место, подальше от пылающего имения. В возрасте пяти лет она оплакивала смерть отца и матери, но даже не могла представить себе одиночества, в котором ей предстояло жить отныне, несмотря на любовь дедушки и неумеренную заботу и доброту домашней прислуги.

Покачав головой, Теодосия заставила себя широко распахнуть глаза из опасения, что вот-вот расплачется. Она не станет углубляться в воспоминания. Только не сейчас. Чтобы отвлечься, она с шумом захлопнула журнал и отошла от стола. Предстояло заняться животными и еще до обеда решить несколько важных вопросов. Где же, однако, Николаус? Только глупец выйдет из дому в беспощадный зимний холод.

Ей нужно проведать дедушку, однако первым делом следует все же разыскать миссис Мэвис. Если непогода обрушит на Лейтон-Хаус свою немилость, подготовиться к худшему – это меньшее, что Теодосия может сделать.

Глава 2

Послушные понуканиям Уиттингема измученные лошади преодолели последний поворот и вылетели на гравийную подъездную аллею Лейтон-Хауса. Прибыли несколько позже, чем хотел Уиттингем, но ему следовало порадоваться, что семичасовое путешествие завершилось все-таки засветло. Последние несколько миль они ехали сквозь снегопад. Коггз сидел в карете, составив компанию кучеру Джорджу, так что Уиттингем успел привести мысли в порядок. В последней статье Тэлбота о соотношениях химических компонентов предусматривалось использование дефлогистированного воздуха. Серия научных опытов, описанных Тэлботом, производила, мягко говоря, неубедительное впечатление, и у графа накопился целый ворох вопросов относительно полученных результатов.

Научная дискуссия, однако, могла подождать до утра. В данную минуту Уиттингем желал лишь одного – соскочить с кучерских козел в поисках тепла и порции бренди. Если повезет, Тэлбот проявит себя гостеприимным хозяином в столь поздний час.