Три ночи - Маллинз Дебра

Показалось ли ей это или действительно в его голосе прозвучали тоскливые нотки?

– Однако, – вставила она, – своими недавними действиями ты не очень-то старался внушить любовь к себе.

– Я отдаю себе отчет в этом, но постарайся понять меня.

– Так же, как и ты мог бы понять меня. Люсьен засмеялся.

– Ты всегда споришь со мной, Эвелин. Это одна из черт, которая мне в тебе нравится.

– Твои поступки вынуждают меня спорить с тобой, – заметила она, взмахнув ресницами.

– Понимаю, я заслужил это, – со вздохом произнес Люсьен. – Но я ничего не могу изменить. Твой отец должен заплатить за то, что сделал, и это то наказание, с которым нам с тобой придется мириться. Скажи спасибо, что я оставил его в собственном доме. Первым моим побуждением было определить его в сумасшедший дом, но я не хочу, чтобы моя жена возненавидела меня. Здесь я пошел на компромисс.

– Боже мой! – Эвелин приложила руку к громко стучавшему сердцу, болезненно переживая ожидавшую отца участь. – Ты прав, я бы возненавидела тебя.

Люсьен поставил бокал, приблизился к Эвелин и погладил ее плечи.

– Я не хочу, чтобы ты ненавидела меня, Эвелин. Помнишь, как хорошо нам было вместе?

Люсьен провел пальцами по ее ключице, и тело Эвелин встрепенулось, будто в ответ на прикосновение хозяина.

– Я помню.

– Я никогда не забывал тебя. – Люсьен нежно погладил ее затылок, затем провел пальцами вниз по позвоночнику. – Даже пребывая в аду, я думал о тебе, вспоминал о проведенном с тобой времени. – Он наклонился и коснулся губами ее чувствительной шеи, чем вызвал ее взволнованный вздох. – Я не хотел, чтобы ты уходила от меня, – прошептал он.

Эвелин до боли стиснула кулачки.

– Тогда зачем же... Зачем ты прислал то письмо?

– Я не делал этого. – Взяв ее за подбородок, Люсьен повернул Эвелин к себе. – Клянусь, я не делал этого. Если бы я знал, что у тебя будет ребенок, то немедленно приехал бы к тебе.

Эвелин закрыла глаза, чтобы не видеть выражения мольбы на его лице. Господи, ей так хотелось бы верить ему, но она разучилась доверять красивым словам. Люсьен сделал для этого все возможное.

– Если не ты, то кто мог мне написать?

– Не знаю. Но совершенно очевидно, что какие-то силы хотели разлучить нас. Письмо, мое похищение. Возможно, я прав, и все организовал твой отец. Я не знаю никого другого, у кого был бы мотив отомстить мне таким образом.

Эвелин негодующе замотала головой и оттолкнула руку, которой Люсьен продолжал ласкать ее.

– Я знаю почерк моего отца. Это не он. Но Бог с ним, с письмом. Ты ведь дал мне уйти после того, как мы провели вместе три ночи. Почему ты поступил так, если хотел, чтобы я осталась?

– У нас была сделка, – резко ответил он.

– Была, – покорно согласилась она.

Люсьен погладил ее по плечу.

– Неужели ты не вспоминала о нас, хотя бы изредка?

– Вспоминала, – вздохнула Эвелин. – Как я могла не вспоминать?

– Как ты могла не вспоминать? – эхом отозвался Люсьен. Он взял ее за руку и помог подняться со стула. – Ты носила здесь моего ребенка. – Он положил руку на ее живот. – Я хочу видеть тебя в положении. Хочу, чтобы ты родила мне еще детей.

Эвелин с трудом проглотила подкативший к горлу ком. Она тщетно пыталась возродить в себе гнев – тело ее таяло от прикосновений Люсьена.

– Я уже говорила, Люсьен, что это замужество будет только называться так. Я не лягу в постель с человеком, которому не доверяю.

Его брови взметнулись вверх.

– Ты можешь доверять мне, Эвелин.

Она ответила ему скептическим взглядом.

– Неужели ты и вправду думаешь, что, став мужем и женой, мы сможем спать в разных постелях? – Люсьен взял руку Эвелин и прижал к своей напрягшейся плоти. – Вот что происходит на самом деле, дорогая. Вот что ты со мной делаешь. А это... – Он потрогал пальцами ее соски и не смог сдержать торжествующей улыбки, заметив, что они моментально отвердели. – Это то, что я делаю с тобой.

– Это только сексуальное влечение, – резюмировала Эвелин, отстраняясь. Ее пальцы все еще подрагивали от интимного прикосновения, и она сжала их в кулак. – Никакой любви. Никакого уважения. Одна только животная страсть, и больше ничего.

– Ты не хочешь иметь еще детей?

Эвелин закрыла глаза, превозмогая волну охватившего ее желания. Как этот мужчина может знать те точные слова, которые наиболее сильно влияют на нее?

– Я бы охотно нарожала еще детей, но ты заставил меня выбирать между отцом и дочерью, и я не могу и не стану вести себя, как подобает жене.

– Ты должна признать, что все свидетельствует...

– У тебя нет иных свидетельств, кроме замечания какого-то бандита, – перебила она Люсьена. – Тебе следовало бы подумать хотя бы о том, что для организации такого продуманного похищения влиятельного человека, подобного тебе, нужны деньги. А у моего отца не было денег. Как он мог организовать такое мероприятие, если у нас едва хватало на еду? А тем более в Лондоне. Отец уже много лет не выезжал из Корнуолла.

– Возможно, у него был напарник, – поджав губы, парировал Люсьен.

Эвелин горько засмеялась:

– О да, конечно. Кто еще ненавидел тебя настолько, чтобы проделать такое с тобой? Может, тебе следует поискать этого «напарника» в собственной семье?

– Может быть, и следует.

– Так сделай это. – Задрав подбородок, Эвелин с достоинством встретила его взгляд. – Оставь свои сладкие речи и попытки обольстить меня. Ради Хлои я выйду за тебя замуж. Я буду носить твое имя, заниматься твоим хозяйством. Но только это, и ничего более.

Люсьен немного помолчал, затем усмехнулся:

– Ну что же. Признаюсь, я надеялся на традиционную брачную ночь.

– Какое разочарование для тебя. – Беспечно пожимая плечами, Эвелин старалась не показать Люсьену, что и ей хотелось бы того же.

– Мы поженимся в местной церкви перед отъездом в Лондон.

– Эта пародия на свадьбу мало похожа на то, о чем я когда-то мечтала. У меня нет ни свадебного платья, ни цветов. И нет моего отца, который повел бы меня к алтарю. – В конце фразы у Эвелин сорвался голос, и она отвернулась, пряча от Люсьена слезы, которые не могла больше сдерживать. – Этим ты испортил все, что еще оставалось между нами, – прошептала она.

Люсьен смотрел на ее подрагивающие плечи с чувством беспомощности. Он знал, что Эвелин плачет, поскольку заметил влажный блеск в ее глазах до того, как она успела отвернуться. Ему хотелось обнять ее, прижать к груди, успокоить, но он не знал, можно ли ему это сделать. В конце концов, хотя его и устраивает то, что ее отец не будет присутствовать на свадьбе, не он тому причиной. Жребий брошен, и Чезвик платит за свои грехи.

Однако ему совсем не хотелось видеть Эвелин несчастной.

С тех пор как она опять вошла в жизнь Люсьена, он вновь испытывал то же самое, что сбивало его с толку пять лет назад. Он уже не чувствовал себя опустошенным, но теперь его переполняло столько эмоций, что он был в полнейшей растерянности.

Эвелин права. Деньги не помогут ему сейчас.

Люсьен потер лоб, пытаясь догадаться, как люди обращаются с плачущими любовницами, особенно если сами и спровоцировали слезы своей грубостью. Не было похоже, чтобы Эвелин ждала его участия, и Люсьен пребывал в нерешительности, не зная, что же все-таки ему предпринять.

Обольстить – это он умеет. Но в этом случае... Люсьен поставил свой бокал. Он направился к Эвелин, еще не зная, что он собирается сделать, и уже открыл было рот с намерением что-нибудь сказать, но слова так и не слетели с его губ. Пришедшая вдруг в голову мысль ошеломила Люсьена.

Как это он не знает, что делать? Разве он не Люсьен Дюферон? Не тот Люсьен, который всегда считался самым скандальным и обаятельным повесой в Лондоне? Неужели он так долго отсутствовал, что забыл, как следует разговаривать с женщиной? Какого черта, по возвращении он только и делает, что совершает с Эвелин одну ошибку за другой! Как могло случиться, что сейчас он не может подобрать правильные слова, нужный тон, верную улыбку?