Пробуждение (СИ) - Митанни Нефер

Марья Фёдоровна замолчала и закрыла глаза.

- Сударыня, - Анна бросилась к ней и, упав на колени, спросила со слезами на глазах: – Неужели вы, кого я считала почти своей матерью, неужели вы и сейчас ненавидите меня?!

- Встань, дитя моё, - взмахнула рукой тётка. Её лицо исказила гримаса, в глазах блеснуло что-то, напоминающее слёзы. – Видит Бог, я и тогда не испытывала ненависти лично к тебе… Просто… я хотела убрать тебя с моих глаз. Это было так… невыносимо…- Марья Фёдоровна закрыла лицо руками, её голос вдруг зазвенел, - сейчас, сама полюбив, став женщиной, ты ведь можешь понять, что я испытывала, глядя на любимого, который не был моим… Представь, вот он, - она указала на Сергея, - он принадлежит другой, и ты каждый день видишь их счастье и …не можешь не то что поцеловать, просто с нежностью взглянуть на него. А он смотрит только на другую, которая значительно моложе и красивее, тебя же удостаивает лишь вежливым приветствием, светским поцелуем руки.

- Но почему, тётя, - внезапно спросил Сергей, - почему вы так упорно пытались уверить меня, что Анна – безродное создание, как вы изволили говорить? Ведь она оказывается княжеского рода, гораздо знатнее нас, никогда не имевших титулов.

- Я же говорю, что хотела убрать её с моих глаз, - тихо вымолвила Марья Фёдоровна, глядя пустым взглядом перед собой. — А ты, узнай о её происхождении, что нет никаких препятствий, сразу бы поспешил жениться. Мне казалось тогда, что я не перенесу этого! Да, я ошибалась, видя в ней Елизавету, но…

Заметив, что Сергей собирается что-то сказать, она с усмешкой опередила его:

- Да, я знаю, что ты сейчас возразишь, что ты не Александр! Конечно! Но понимая это своим рассудком, я не могла разделить Анну и Елизавету… Для меня они словно стали единым.

Анна прижалась щекой к её руке и тихо прошептала:

- Я понимаю вас, сударыня, - слёзы катились по её щекам, - и я не держу на вас зла… Всю мою жизнь я видела от вас только доброе.

- Нет! – воскликнула Марья Фёдоровна и, оттолкнув Анну, уставилась на неё безумным взглядом. – Мне не нужно ваше прощение! Моей вины не было… Да, это была… ошибка… ошибка и только! Я и не думаю искать прощения!

Словно приходя в себя после этих слов, она нахмурилась, провела рукой по лицу и сказала спокойным, ровным тоном, протягивая Анне маленькую коробочку:

- Вот, это осталось от твоей матери.

Раскрыв безделушку, Анна увидела перстень.

- Думаю, - усмехнулась Марья Фёдоровна, - он подойдёт только на твой палец. Твоя мать была такой же миниатюрной, как и ты.

И правда, украшение оказалось словно созданным для изящного пальчика Анны. Старинный перстень представлял собой крупный иссиня-чёрный бриллиант, обрамлённый россыпью своих обычных прозрачных собратьев, переливавшихся всеми цветами радуги. Чёрный же камень, подсвечиваемый их блеском, притягивал к себе, заставлял всматриваться в глубину своих граней. Казалось, внутри него постоянно что-то менялось, одни клубящиеся разводы плавно перетекали в другие, будто миллионы вихрей кружились в завораживающем танце.

- Он как твои глаза, - с нежной улыбкой заметил Сергей, целуя жене руку, - завораживает.

- Это… правда носила мама? – тихо спросила Анна, посмотрев в лицо Марье Фёдоровне.

- Да, - та кивнула, отводя взгляд, - Александр, умирая, попросил отдать это тебе, когда… когда кольцо придётся в пору. Елизавета не расставалась с ним. Видимо, это родовой перстень… Или он просто был ей чем-то дорог.

- Этого мы уже не узнаем никогда, - сказал Сергей.

Он понимал, что случившееся слишком взволновало Анну и, беспокоясь, хотел поскорее увести её.

Неожиданно ему помогла тётка. Марья Фёдоровна встала, выпрямляясь во весь свой высокий рост. В её большой, грузной фигуре было что-то величественное, так могла бы стоять императрица, глядя строгим повелительным взором на своих подданных.

- Ступайте, - приказала она, - мне нужно побыть одной.

- Тётя, мы уедем очень рано, вероятно, затемно, - сказал Сергей.

- Ступайте, - повторила она. - Не люблю прощаться, - поморщилась раздражённо, желая поскорее избавиться от них. – Завтра не увидимся… Потом напишешь мне…

***

Когда Сергей с женой оказались одни в своей комнате, он нежно привлёк Анну к своей груди. Покрыл поцелуями мокрое от слёз личико, прошептал в самое ухо:

- Вот оказывается, откуда у тебя такие глаза, - он мягко улыбнулся, - персидские глазки… Опасные…

- Опасные? – Анна удивлённо с улыбкой посмотрела на него.

- Да, опасные. Увидев их, я сразу пропал. Ты колдунья, любовь моя?

- Не думаю, - Анна улыбнулась его шутке. – Всё колдовство здесь, - она дотронулась ладошкой до левой стороны его груди, там, где билось сердце.

- А мне пришлось немного поколдовать, - хитро прищурившись, вновь улыбнулся Сергей, - ведь я был вынужден завоёвывать вас, сударыня.

- Это тебе так казалось, - усмехнулась Анна и вдруг смущённо призналась: - я люблю вас с давних пор… когда вы впервые приехали к своей тётушке… Вы тогда ещё не были военным.

- Вот как? – удивился Сергей. - Сколько же лет вам тогда было, любовь моя? – усмехнулся он, поднимая её подбородок.

- Не помню…- она вновь опустила глаза. – Любовь от возраста не зависит, - прошептала чуть слышно и, вдруг открыто посмотрев ему в лицо, призналась: - А когда мы встретились в саду, ты выскочил на меня из кустов сирени, я поняла, что без тебя я просто умру…

Сказав это, Анна прильнула к его груди. Сергей, сжав её в объятьях, склонил голову и поцеловал её глаза.

- Я что-то не очень поняла про черкесов, присягнувших польскому королю… Скажи, тебе известно что-нибудь об этом? – вдруг спросила она.

- Да, кое-что… Думаю, речь идёт о выходцах с Пятигорья, - отвечал Сергей. – Это земля на Северном Кавказе, между реками Терек и Кубань. Иначе – Кабарда, - начал рассказывать он, - поначалу страна была независима. В Речи Посполитой и России её называли Черкесия. Где-то в середине шестнадцатого века Кабарда перешла под правление России. Но не все черкесы хотели подчиниться Ивану Грозному. Несколько князей обратились за помощью к Польскому королю. Их всех Иван Грозный приговорил к смерти. В тысяча пятьсот шестьдесят втором году пять черкесских князей вместе со своими семьями и воинами нашли убежище в Польше. Польский король, Сигизмунд второй Август, принял их радушно. В польской армии были созданы особые пятигорские полки. Постепенно они стали основной ударной силой польской короны вплоть до раздела Польши межу Россией, Пруссией и Австрией. Собственно, это всё, что я знаю…

Сергей улыбнулся и добавил: - Видишь, какие необыкновенные у тебя предки?

- Всё это было так давно, что кажется сказкой, - задумчиво отвечала Анна. – Гораздо важнее мне узнать хоть что-то о моих родителях.

- Ты – часть этой сказки, - Сергей поцеловал жену в голову, – благодать и милость, завещанная мне этими героями**.

___________________________________________________

* Эльжбета – от древ. еврейского «Элишеба» - «мой бог», «клятва».** Имя Анна – от древ. еврейского «Ханна» - «милость», «благодать».

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Экскурс в историю. Польские черкессы

Черкесы (черкасы)

Между реками Терек и Кубань есть древняя земля Пятигорье (самоназвание - Bgiytxw, «Пять гор»), по-татарски звучит как Бештау. В наши дни это земли Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкессии, части Ставропольского края. Народ, населявший эти места, отличался необычайным свободолюбием, многие сильные мира пытались его покорить, но даже принимая то или иное подданство, черкесы продолжали жить по своим законам и обычаям.

Пятиглавая гора Бештау

Народ этот известен с незапамятных времён, 2500 лет назад их описывали древние греки. Названий у народа было множество, но общеплеменное – адыги. На протяжении тысячелетней эпохи - с V по XV век - древнеадыгское население Северо-Западного Кавказа было объединено в рамках единой страны – Зихии, названной так иноземцами по названию одного из адыгских племен эпохи античности, но со временем это племя выступило ведущей силой в объединении всей адыгской страны и для античных (греко-римских) и затем византийских авторов данное название служило основным наименованием для народа и страны Северо-Западного Кавказа. Прокопий Кесарийский в середине VI в. отмечает независимость Зихии от Византийской империи. Константин Багрянородный, император и историк, в середине X в. также констатирует независимость Зихии, отмечая ее весьма внушительные границы от Таманского полуострова до Абазгии на протяжении 300 миль. Арабский ученый-энциклопедист ал-Масуди также в середине X в. отмечает независимый статус страны Кашак (арабо-персидский этноним для обозначения зихов), ее высокий социально-экономический уровень, интенсивность морских торговых коммуникаций с Трапезундом, крупнейшим византийским морским портом на южном берегу Черного моря. В VIII-X вв. в Зихии чеканилась собственная монета.Одновременно с использованием в западных источниках этнонима зих (и название страны - Зихия), в восточных исторических и географических трактатах в качестве синонима данного этнонима использовалось название кашак (в арабо-персидских источниках), касог - в русских летописях, гашк - в армянских географических и исторических сочинениях; каса - в еврейских документах. Фактически, термины зих и кашак являются полностью синонимичными понятиями.Начиная с середины XIII столетия в восточной этногеографической номенклатуре названий термин кашак (касог) вытесняется на новое обозначение адыгов - этноним черкес и соответственно наименование страны, населенной черкесами - Черкесия. При этом, в русском произношении господствует форма черкас, в арабско-персидском - джаркас и шаркас. На протяжении XIII-XVII вв. термины зих и черкес используются синхронно и как полные синонимы. В западных источниках XIII-XVI веков используются и термин зих (Зихия), и термин черкес (Черкесия). Одно и то же лицо в рамках одного документа может именоваться, то зихом, то черкесом. Путешественники, посетившие страну адыгов, подчеркивали, что тот народ, который на Западе называют зихами, турки, русские и татары именуют черкесами.Длительное время самоназвание зихов-черкесов - эндоэтноним «адыгэ» - оставался в тени внешних этнонимов. Причина этого явления проста: адыги, как и очень многие другие этносы Европы и Ближнего Востока, оставались народом без собственной письменности. Самоназвание «адыгэ» неизбежно должно было проявиться по мере возрастания интеллектуальной среды на Западе, учащения межкультурных контактов, интенсивности посещения страны адыгов образованными купцами, дипломатами и церковниками. Закономерно, что впервые термин «адыгэ» употребляется в подробном этнографическом описании Черкесии-Зихии, предпринятом итальянским путешественником Джорджио Интериано в конце XV в. Сочинение Интериано под названием «Быт и страна зихов, именуемыых черкесами» вышло в свет в Венеции в 1503 г. В начале этого описания Интериано констатирует следующее важнейшее для понимания системы словоупотребления обстоятельство: «Зихи - называемые так на языках: греческом и латинском, татарами же и турками именуемые черкесы, сами себя называют - «адига».Австрийский посол в Москве Сигизмунд Герберштейн в 1527 г. выпустил книгу «Записки о Московитских делах», получившую широкую известность в Европе. О черкесах он сообщал: «… Русские утверждают, что это христиане, что они живут независимо по своим законам, а церковную службу выполняют по греческому обряду на славянском языке, которым они пользуются главным образом в жизни». Свое сочинение С. Герберштейн снабдил картой, где он вполне определенно очертил границы расселения донских черкасов, а также древнего Пятигорского Княжества на Северном Кавказе. Он даже указал крест, стоящий на самой высокой вершине Пятигорья, то есть на горе Бештау.Известны и другие географические карты той эпохи. Например, самая подробная на тот момент карта областей, практически недоступных до того момента для европейцев. Составил карту английский диплломат, первый полномочный посол Британии в России, крупный деятель английской «Московской компании», который четырежды пересек Россию от Белого моря до Астрахани в 1557-1562 гг., Энтони Дженкинсон.Составлена эта карта была для практических торговых нужд (не по преданиям), поэтому она максимально достоверна. Карта абсолютно не метрична, и топология многих ее частей, особенно на Урало–Сибирском Востоке, далека от действительности. Некоторые объекты являются плодами неверных рассказов: в частности, «Китайское озеро» на реке Обь или какая-то мифическая «Казакия» к востоку от Оби. Однако на этой карте на Северном Кавказе мы обнаруживаем Пятигорских черкасов.